Последняя бурская война - Хаггард Генри Райдер (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Однако вполне очевидно, что в то время сэр Дж. Колли и понятия не имел о реальных замыслах английского правительства, поскольку 7 февраля в своей очередной телеграмме он знакомит правительство с планом, который он предлагает принять после того, как английские войска вступят на территорию Трансвааля, где предусматривается полная амнистия только тем бурам, которые подпишут декларацию о лояльности британскому правительству. В ответной телеграмме ему было дано указание не предпринимать подобных действий, а со всеми неясными вопросами обращаться к правительству. Затем произошло сражение у реки Ингого, которое на время прервало поток телеграмм, вернее, они стали другими по содержанию и в основном касались вопроса об отправке отрядов подкрепления. А 13 февраля Поль Крюгер, один из членов триумвирата, возобновил переговоры и выступил с предложением в случае вывода всех войск с территории Трансвааля обеспечить им свободный проход через Лейнгс Нэк, расформировать бурскую армию и созвать комиссию.
На это предложение откликнулся лорд Кимберли, который, не затрагивая вопроса о выводе войск, предложил, при условии расформирования бурской армии, назначить комиссию, обладающую широкими полномочиями, для разработки программы по «урегулированию проблем на постоянной дружеской основе». Телеграмма заканчивалась следующим словами: «Добавлю, что в случае принятия нашего предложения вам дается право выразить свое согласие на прекращение боевых действий с нашей стороны». Телеграмма была отправлена генералу Вуду, так как буры прервали связь с Дж. Колли.
19 февраля в ответе сэра Колли звучат слова крайнего недоумения по поводу взятого правительством политического курса: «Последняя часть вашей телеграммы Вуду непонятна. Боевых действий не может быть, если нет сопротивления, а мне, что же, следует оставить Лейнгс Нэк на территории Наталя в руках буров, а также наши гарнизоны, которые изолированы и нуждаются в продовольствии, или же захватить первый и бросить последних?»
Лорд Кимберли поспешно отправляет телеграмму, в которой советует предоставить гарнизонам возможность обеспечивать самих себя, так как «правительство считает, что вам не следует идти на помощь гарнизонам или захватывать Лейнгс Нэк в случае успешного хода переговоров».
Становится очевидным, что смысл заявления об отстаивании прав ее величества принимает с каждым разом все более расплывчатые формы; теперь оно уже предусматривает право буров на сохранение своих позиций в колонии Наталь.
Между тем президент Бранд и лорд Кимберли ежедневно обменивались любезными посланиями, в конце каждого из которых стояло либо «выражаю искреннюю признательность лорду Кимберли», либо «премного благодарен президенту Бранду за выражение дружеских чувств», а 21 февраля через сэра Колли была передана следующая телеграмма: «Выражаю надежду на мирное урегулирование путем переговоров, проведение которых можно ускорить в том случае, если кто-нибудь на месте, поддерживающий дружеские отношения с обеими сторонами, мог бы путем личных контактов попытаться разрядить обстановку. С большим желанием оказать услуги правительству ее величества, господам Крюгеру, Преториусу и Жуберу». Нет необходимости говорить, что эти услуги были приняты.
Однако вскоре, а именно 27 февраля, сэром Джорджем Колли был предпринят последний шаг и взята гора Маюба. Его поражение и гибель на какое-то время приостановили ход мирных переговоров, а в Наталь был отправлен крупный отряд подкрепления под командованием сэра Фредерика Робертса. Как следствие этой трагедии бурские лидеры почувствовали себя увереннее, в их поведении появилось больше надменности и высокомерия, тогда как представители британского правительства стали более уступчивыми, великодушными, что особенно проявилось в ходе переговоров.
Так, 2 марта буры через президента Бранда и сэра Ивлина Вуда информируют министра по делам колоний о своем желании приступить к переговорам, но при этом отказываются сложить оружие. Сэр Ивлин Вуд, которому политическая линия английского правительства, по всей видимости, была не по душе, телеграфирует о своем намерении вступить в сражение с бурами и разбить их наголову, «учитывая те беды, которые они причинили нам», и просит полномочий «в случае крайней необходимости» даровать жизнь и имущество их лидерам, но при условии их выдворения из страны. В ответной телеграмме лорд Кимберли сообщает ему о решении правительства ее величества амнистировать всех и каждого, за исключением лиц, виновных в совершении актов, противоречащих правилам ведения войны между цивилизованными государствами, а также о назначении комиссии по урегулированию спорных вопросов и «готовности вступить в мирные переговоры с любым представителем от буров».
Вот так, в конечном итоге, были восстановлены права ее величества в Трансваале.
Нельзя сказать, что это был кульминационный момент в ходе разворачивающихся событий, да и устроено все было по непривычной для англичан схеме, но если учитывать сложившуюся обстановку и известную предвзятость тех, кто принимал участие в переговорах, то на большее, пожалуй, и не следовало рассчитывать.
По всей видимости, предпринимая подобные действия, правительство не было свободно в своем выборе; не следует думать, что оно поступило таким образом именно потому, что считало свои действия правильными или даже мудрыми, ибо в таком случае к ним невозможно было бы относиться иначе как к людям с очень низким уровнем интеллекта, каковыми они, безусловно же, не являются.
Бесспорно, никакие здравомыслящие люди, после серьезных раздумий принявшие решение во что бы то ни стало сохранить территорию Трансвааля за Великобританией и заявившие после того, как на этой территории вспыхнуло восстание, о сохранении там полномочий ее величества, не стали бы ставить себя в дурацкое положение, решив безоговорочно и фактически по своей собственной воле оставить страну и всех подданных ее королевского величества, проживающих там, на произвол судьбы. Нельзя сказать, что они недооценивали ситуацию в целом, поскольку если до начала войны были причины сохранить Трансвааль под юрисдикцией королевы, то уж тем более таких причин стало больше чем достаточно после развязывания боевых действий и трех нанесенных нам сокрушительных поражений, которые – и это они прекрасно понимали – нельзя было оставлять безнаказанными; в противном случае это катастрофическим образом подорвало бы наш авторитет на всем южноафриканском континенте.
Я склонен полагать, что правительство вынуждено было пойти на такие действия под давлением радикалов как извне, так и со стороны их единомышленников в Палате и что ему пришлось выбирать – либо безоговорочная капитуляция в Трансваале, либо потеря поддержки такой могущественной партии, как партия радикалов. При сложившихся обстоятельствах, будучи либеральным по своим политическим взглядам, оно, следуя природному инстинкту самосохранения, выбрало капитуляцию.
Если такая политика сама по себе была никчемной и бедственной по своим последствиям, тем хуже для тех, кто от нее пострадал; безусловно, правительство не собиралось терять голоса избирателей ради поддержки интересов других стран – и особенно таких отдаленных как южноафриканские колонии, которые, к сожалению, были превращены партиями в объект своих политических игр, с соответствующими для них последствиями.
Бесспорно, правительство вынуждено было избрать тактику лавирования, поскольку ему приходилось иметь дело не только со своими сторонниками и теневым кабинетом, готовым опустить плеть своего недовольства на спину даже такой августейшей особы, как м-р Гладстон, стоило им заподозрить, что упускается благоприятная возможность отстоять святейшие принципы передового радикализма, но также с многоликой толпой мечтателей и профессиональных сентименталистов, наводнивших эту страну и готовых всегда бороться за любую идею, встав на сторону кого угодно – будь то преступник-убийца или целый угнетенный народ, такой как, скажем, болгары или трансваальские буры.
Эти господа, горящие от нетерпения и с чувством уверенности, которое, как известно, возникает в результате поспешного усвоения недостоверной и ошибочной информации, нашли в трансваальских событиях лишний повод пошуметь; и – точно так же, как на потревоженной ферме крик осла, отчетливый и громкий на фоне звуков, издаваемых более умными животными, подавляет и заглушает их – совершенно одинаково и с тем же эффектом среди полной неразберихи и разноголосицы высказываемых мнений по поводу бурского восстания вознесся трубный клич трансваальского комитета независимости и его сторонников.
