Шесть голов Айдахара - Есенберлин Ильяс (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Трудные времена наступили в Иране. Хан об этом знал от купцов, приезжающих в Сарай-Берке из Табриза, Сердахса, Балейкена, Берды, Нахичевани. Все они просили его пойти на Мелик Ашрафа войною и взять под свою руку хотя бы Арран и Ширван. Об этом же постоянно говорила Джанибеку его третья жена Ануширван-хатун – дочь ширванского эмира Шейхамедина. Они прожили пятнадцать лет, и, хотя ни сына, ни дочери Ануширван хану не родила, он любил бывать в ее юрте…
Раздумья Джанибека прервала вдруг наступившая тишина. Шейх кончил молитву и теперь стоял, прикрыв глаза, и руки его с длинными и тонкими пальцами перебирали четки.
– Люди, – негромко уронил шейх, – сегодня я хочу сказать вам не обычное напутствие, какое полагается говорить после молитвы. Я хочу выразить боль и отчаяние. Пусть услышит и повелитель Золотой Орды, славный Джанибек-хан… – Теперь глаза Мухиддина Бердая были широко открыты и быстро перебегали по лицам собравшихся в мечети. – Наши братья по вере со слезами и молитвами обращаются к тебе, пресветлый хан! Спаси их! Спаси их от неправедного меча Мелик Ашрафа.
В мечети стало тихо, так тихо, словно все ушли отсюда.
– Говори, я слушаю тебя, шейх.
Мухиддин Бердай воздел к небу руки:
– О великий хан, прислушайся и услышь, как кричит ребенок, мать которого Мелик Ашраф продал в рабство, прислушайся – и ты услышишь, как рыдает девушка, любимого которой эмир велел засечь плетьми до смерти. Над Ширваном, с которым ты породнился, навис мрак. Дьявол тьмы Мелик Ашраф утопил в крови Арран. Над всем Ираном стоят черные тучи насилия, и солнце, именуемое справедливостью, исчезло за ними. Опустели некогда благодатные земли – засохли сады и заросли поля сорными травами, потому что те, кто давал им воду и ухаживал за посевами, спасая свою жизнь, убежали прочь, сами не ведая куда. Не может душа мусульманина смотреть на все это без содрогания! Девушки, красоте которых ты поражался, когда ездил туда за своей любимой женой Ануширван-хатун, стали от насилия похожи на столетних старух – лица их иссекли морщины, глаза потухли, а души налиты горем.
Кто-то из присутствующих тихо заплакал. На глазах шейха тоже выступили слезы. Он теперь не отрывал своего взгляда от лица Джанибека.
– При виде черных туч и людей, потерявших кров, не может остаться спокойным даже каменное сердце. О мой Иран, несчастная моя земля!
Джанибек закусил губу. Умел шейх говорить красиво, умел растревожить душу.
– Твой отец, Узбек-хан, был мудрым человеком, – сказал он, обращаясь к Джанибеку. – До сих пор я помню то, что произошло в дни моей молодости. Во время одного из походов в Иран его воины заняли крепость Бердан. Хан велел привести к нему трех самых знаменитых улемов и спросил их: «Что является самым главным на свете?» И один из улемов сказал: «Самое главное – богатство. Будешь богатым – поднимешься над всеми людьми. Они исполнят любое твое желание. Захочешь золотой дворец – его построят по твоему приказанию; пошлешь на дно морское за сокровищами – люди добудут их». И другой сказал: «Самым главным на свете являются твои дети. Кому оставишь ты свое богатство, если нет у тебя сына или дочери?» И третий улем сказал: «И богатство, и наследники ничего не стоят, если нет счастья. И богатство пойдет прахом, и дети не принесут радости, если аллах не дал тебе счастья».
Я помню, что сказал мудрым улемам тогда твой отец. Он сказал: «Богат-сво – кусочек льда в твоей руке. Наследники – это всего лишь след, оставленный тобою в жизни. Счастье же похоже на девушку на выданье: смотри во все глаза, иначе ее кто-нибудь уведет. Самое главное на свете – это мы, наши дела, которые останутся после нас на земле». Узбек-хана давно нет в живых, но каждый помнит, сколько свершил он славных дел, чтобы поднять высоко честь и славу Золотой Орды. – Голос шейха вновь окреп. – Ты, Джанибек-хан, унаследовал его трон и делами своими не запятнал имени отца. Ты справедлив, но ничто не интересует и не тревожит тебя, кроме того, что происходит в Золотой Орде. А ведь есть еще Арран и Ширван, где страдают и ждут твоей помощи братья по вере. Они молят аллаха и тебя, прося избавить их от Мелик Ашрафа. Аллах на небе, а ты на земле. Вспомни слова отца: «Самое главное на свете – это мы, наши дела, которые останутся после нас…» Выступи же со своим доблестным войском и покарай исчадие тьмы Мелик Ашрафа… Поступка твоего не забудут все мусульмане…
В мечети стояла тишина. Все ждали ответного слова хана. Но Джанибек молчал. В глазах шейха мелькнула растерянность. Он так рассчитывал, что тщеславный повелитель Золотой Орды, желая показаться справедливым и верным последователем пророка, сразу же откликнется на его горячие слова.
– Я знаю, многие боятся Мелик Ашрафа, – стараясь задеть самолюбие хана, сказал Мухиддин Бердай. – Но эмир просто шакал, привыкший питаться падалью… Хан Золотой Орды – это лев, чей грозный рык приводит в трепет и страх полмира…
И снова ничего не ответил Джанибек. Теперь все взоры были обращены на него. Высокая фигура шейха, продолжавшего все еще стоять на возвышении, ссутулилась, съежилась.
Джанибек вдруг поднял голову и обвел всех пристальным, изучающим взглядом:
– Я исполню свой долг и стану карающим мечом аллаха… Мои доблестные тумены пройдут по землям Аррана и Ширвана…
Хан повернулся и быстро пошел из мечети. За ним потянулась его свита. Тюре-бий, задержавшись, шепнул Бердибеку:
– Близок твой час, Бердибек-оглан. Чем бы ни закончился этот поход… – бий многозначительно замолчал, пряча глаза от горящего взгляда Бердибека.
Наконец тот отвернулся, словно не слышал, что сказал Тюре, а губы чуть слышно прошептали:
– Пусть будет то, что будет…
Джанибек понимал, что не так-то просто будет быстро собрать войско, раскиданное по улусам огромной Золотой Орды, и потому он поручил это дело своему сыну Бердибеку. За месяц предстояло тому привести под стены Сарай-Берке тумены, готовые к дальнему и нелегкому походу.
Загудела, как растревоженный улей, Золотая Орда. Джанибек, не любивший военные походы, не знающий опьяняющей радости битв, старался не вмешиваться в приготовления.
Миновав Дербентские ворота, войско Золотой Орды черным, бушующим потоком хлынуло на просторы Ширвана. Но, прежде чем начать военные действия, Джанибек послал своего человека к Мелик Ашрафу, повелев передать тому такие слова: «Ильханство хулагу принадлежит по праву потомкам Чингиз-хана. Покинь пределы Ирана, и ты останешься жить».
Но эмир гордо ответил: «Здесь один хозяин, и им являюсь я».
В это время на земли Ширвана и Аррана пришла непогода. С просторов Хазарского моря ветер пригнал туман, и он серой мглой закрыл долины и горы. Джанибек воспользовался этим и двинул свое войско через Бишкинский перевал на Берзент, Ардабиль и Серох. Возле городов Айве и Шерабьян хан велел туменам остановиться.
Посланные вперед отряды донесли, что войско Мелик Ашрафа, под предводительством эмиров Мухаммед-Кули и Шераф-Дербана, собралось близ крепости Уджан.
Все было готово к началу битвы, но на землю хлынули потоки дождя, а крупный град в клочья стал рвать походные шатры.
Только перед рассветом ветер из горных ущелий разметал по небу тучи, и красное усталое солнце посмотрело на землю. Повсюду малые ручьи и речки превратились в ревущие потоки, и случилось так, что войску Мелик Ашрафа оказалось некуда отступать.
Золотоордынские воины бросились на стан врага. Отчаянно дрались иранцы, но на второй день, окруженные со всех сторон, начали искать пути к спасению. Спасения не было.
Узнав об этом, Мелик Ашраф, отсиживавшийся в крепости Шенб-Базаны и ожидавший исхода сражения, велел погрузить свою казну на тысячу пятьсот верблюдов и четыреста пятьдесят ослов, двинулся в сторону Сандабада. Но случилось то, что часто случается с теми, кто вдруг лишается силы. Приближенные к эмиру музалимы схватили неудачника, поделили между собой его золото, а самого вместе с семьей выдали Джанибеку.
