Как открывали мир. Где мороз, а где жара (Из истории путешествий и открытий) - Гумилевская Марта (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Надо сказать, что Беллинсгаузен и Лазарев очень заботились о здоровье своего экипажа и добились поразительных успехов. Лазарев позднее в письме к своему другу с законной гордостью писал, что в экспедиции не болел ни один человек и не было ни малейших признаков цинги. «Каково нынче русачки наши ходят!» — весело прибавлял он.
Между тем время шло, и на дворе стоял уже ноябрь — осенний месяц у нас и весна в Южном полушарии. Последняя стоянка у берегов Бразилии, и вот корабли уже быстро приближаются к южным суровым водам Атлантического океана, где часты бури и где уже сильно чувствуется ледяное дыхание крайнего юга.
Беллинсгаузен вызвал к себе на корабль Лазарева, и оба они договорились между собой, как следует вести себя в дальнейшем по отношению друг к другу. «Мирный» все время должен следовать за флагманом: для того и посланы два шлюпа, чтобы они не разлучались и в случае беды могли оказать друг другу помощь. Однако на море все может случиться, и капитаны обязаны все предусмотреть, обо всем условиться. Беллинсгаузен и Лазарев договаривались долго, уточняли каждую мелочь, под конец начальник экспедиции выдал Лазареву на руки жалованье для всего экипажа «Мирного» на двенадцать месяцев вперед. Мало ли что — корабли могут и разлучиться… Все эти приготовления говорили о том, как опасны воды, куда вступали шлюпы «Восток» и «Мирный».
Со вздохом сожаления моряки сменили легкое платье на фланелевые рубахи, зимние мундиры и шипели, вспоминая благословенные теплые воды тропиков. Небо теперь чаще всего было неласковым, его постоянно затягивали тяжелые тучи, часто налетали сердитые и вовсе не безобидные шквалы с дождем и градом. Зигзаги молний раскалывали небо, глухо рокотал гром, резкий ветер дул в лицо. Вскоре температура упала до нуля. Появился первый летний снег. Но все это лишь начало… Самое тяжелое, опасное, трудное было впереди, в туманной дали Южного Ледовитого моря.
«Покушение к югу»
«Восток» и «Мирный», два небольших суденышка, неслись к югу под всеми парусами, рассекая угрюмые волны; и птицы летали над ними — огромные белые альбатросы; и темные фрегаты и акулы неотступно следовали за кораблями, и киты, словно приветствуя моряков в этих нелюдимых широтах, пускали свои великолепные фонтаны.
Экспедиция подходила к острову Южная Георгия, в южных водах Атлантики, и в летний день 27 декабря 1819 года моряки увидели угрюмые скалы Южной Георгии, и волны дробились о скалистые утесы, и заливы были забиты льдом. Странно представить себе, что остров этот лежит почти под одинаковой широтой с Москвой, милой, далекой, белокаменной и, к счастью, совсем не похожей на этот угрюмый остров. По сравнению с Южной Георгией даже Огненная Земля казалась уютной с ее более умеренным климатом, кое-какой зеленью и людским населением. Как-никак, а она обитаема, в то время как на Южной Георгии только выносливые зверопромышленники ведут свой нелегкий промысел, живя под угрюмыми небесами не день, не два, а месяцы. На Южной Георгии не увидишь ни единого деревца, даже кустика, только грохочет морской прибой да хриплыми голосами перекликаются между собой пингвины, самые древние обитатели антарктических широт.
Погода капризничала. То и дело опускался густой туман, свинцовые тучи застилали солнце, ветер свистел в снастях. Моряки обследовали юго-западные берега острова, и так как в этих местах экспедиция Беллинсгаузена побывала первой, то на картах появились мысы и заливы, носившие русские имена.
Но вот экспедиция направилась к Земле Сандвича, на которую Кук едва взглянул и высказал предположение, что, возможно, это и есть часть Южного материка. Земля Сандвича была как бы преддверием к таинственному Южному Ледовитому морю, которое до крайности подстрекало любопытство моряков. Неустрашимый и предприимчивый Кук, как писал о нем мичман Новосильский, плывший на шлюпе «Мирный», при всех усилиях не мог достигнуть далее 60 градусов широты по причине сплошного льда и множества ледяных островов. Каково-то будет теперь русским?..
Увы, с тех пор здесь ничто не изменилось. Те же льды, те же ледяные острова, те же ветры и туманы. Так было во времена Кука, так оставалось и теперь, спустя почти пятьдесят лет.
Между Южной Георгией и Землей Сандвича моряки открыли еще три острова, «никакими мореходцами непросвещенны, кроме наших двух судов», старательно выводил в своем дневнике матрос с «Востока» Егор Киселев. Увлеченный плаванием в неизвестных водах, этот любознательный матрос, знавший грамоту, захотел оставить память о том, что он видел в далеких водах. Как умел, он записывал подробности о вновь открытых островах: «Один остров горит, дым валит, как тучи ходит. И тут на оный остров ездили три офицера, четыре матроса для узнания. На сем острову премножество разных птиц, особливо пендвинов с желтыми хохлами, ходит, как человек, кричит похоже на гагару, крылья маленькие, не летает».
А пингвинов на острове было действительно «премножество», они стояли сплошной стеной, смотрели на людей без страха, с удивлением и не собирались давать дорогу этим непонятным существам. Так что морякам приходилось их довольно бесцеремонно расталкивать. Пингвины не сердились, они отбивались клювами и неохотно сторонились. Интересно, почему? И моряки это скоро поняли: оказывается, они выводили птенцов. Мама-пингвин держала яйцо в лапах, там ему было покойно и тепло — у пингвинов обычно бывает по одному яйцу, — а папа-пингвин охранял свою подругу и кормил ее. В определенное время пингвины-отцы в стройном порядке один за другим спускались к морю, плавали, ловили добычу, потом в таком же порядке возвращались на землю и приносили корм подругам. Удивительные птицы!
Вновь открытый архипелаг русские моряки обозначили на картах как острова маркиза де Траверсе, по имени тогдашнего морского министра; Беллинсгаузен любезно оказал ему эту честь. А каждый остров в отдельности получил имя того офицера, который первым заметил его. Так появились острова Лескова, Завадовского, Торсона. Но имя Торсона вскоре исчезло с российских карт. Почему? Оказывается, Торсон был декабристом и попал в опалу. А остров его получил безразличное имя Высокий. Да, не одно географическое название, если проследить историю его, может рассказывать о жизни людей, об их судьбах. Обыкновенная географическая карта — одна из интереснейших книг на свете.
Обследовав вновь открытые острова, а также и открытую Куком Землю Сандвича, моряки выяснили, что это архипелаг островов. Экспедиция дошла до Южного Туле — крайней земли высоких южных широт, а дальше простирались уже неведомые воды. Отважных людей, впервые с сотворения мира вошедших под эти широты, в эти угрюмые, почти недоступные места, встретили резкий ветер, хмурое небо, свинцовые воды и льды. Громадные айсберги величаво проплывали вдали. Битый лед зловеще скребся за кормой, и с каждым днем кораблям все труднее было пробиваться вперед. Солнце показывалось редко, и, хотя стоял полярный день, тьма часто накрывала корабли.
Ночь под новый, 1820 год была на редкость темной и тревожной. Корабли шли среди айсбергов, все время лавируя, уклоняясь от пренеприятнейших с ними столкновений. Валил густой снег, матросы не успевали сгребать его и выбрасывать за борт. «Вот тебе и лето, — ворчали они, — похуже нашей матушки-зимы». И вспоминалась родная деревня и праздничные зимние дни на далекой родине, и как издалека все было особенно милым и дорогим.
Работать на палубе приходилось много и со снегом и со льдом, снасти оледенели, лед не успевали скалывать, как нарастал новый.
Ночь прошла без происшествий, зато утром на «Мирном» раздался сигнал тревоги: «Все наверх!» Экипаж мгновенно выскочил на палубу, и моряки увидели прямо перед носом корабля грозно наступающий громадный айсберг. Отвернуть, отвернуть от него со всей возможной быстротой, иначе верная гибель! Маневр успешно проделан, и можно было вздохнуть с облегчением. Но надолго ли? Весь день на кораблях слышался глухой шум — это перевертывались ледяные громады, верхняя часть их оказывалась под водой, нижняя всплывала наружу. Иной раз ледяные горы сталкивались и разбивались друг о друга. А на палубе только и слышна была команда: «Право! Еще право! Так! Лево, держи лево, больше лево, лево на борт!» И рулевой послушно выполняет команду, и нервы у всех напряжены, и громадные, исполинские айсберги не дают ни на минуту забыть об опасности…
