Год испытаний - Брукс Джеральдина (электронная книга .TXT) 📗

Мы поднимались в гору в полном молчании. Когда мы подъехали к их усадьбе, мисс Бредфорд спешилась и подала мне поводья в полной уверенности, что я загоню кобылу в стойло. Я отдала их ей обратно и направилась к дому. У нее вырвался какой-то звук, похожий на шипение, но она все же повела лошадь на конюшню. Крики миссис Бредфорд были слышны даже с улицы. Когда Элизабет вернулась, мы вошли в дом и поднялись наверх, в спальню ее матери.

Она не преувеличивала, когда говорила о крови. Даже пол под ногами был липким. Повсюду валялись окровавленные простыни. Я не знала девушку, которая находилась рядом с миссис Бредфорд. Глаза у нее были круглыми от ужаса. Я тут же сказала ей, что нужно сделать:

— Принеси бульон, бокал хорошего вина и хлеб. Ей надо восстановить силы после такой потери крови. Принеси также чайник с кипятком и таз.

Девушка бросилась выполнять мои поручения, видно было, что она не чаяла, как бы побыстрее убежать из комнаты.

Миссис Бредфорд протянула руки к дочери, и Элизабет подбежала к ней и нежно ее поцеловала. Она сказала, что слышала обо мне хорошие отзывы, что я многим помогла и теперь все будет хорошо.

Когда принесли кипяток, я тщательно вымыла руки. Надо было действовать быстро, чтобы спасти ребенка. Я осмотрела роженицу и убедилась, что ребенок лежит неправильно, ножками вперед. Почему же, недоумевала я, врач счел этот случай безнадежным? Если бы он остался с ней, он сделал бы то, что собиралась делать я. И тут до меня дошло, что он, очевидно, получил инструкции не очень-то стараться спасти ребенка.

Роды были преждевременными, так что ребенок был маленький, и мне без труда удалось перевернуть его в правильное положение. Но мать была слишком слаба, чтобы тужиться, однако она каким-то образом собрала последние силы, и вскоре на свет появилась маленькая прелестная девочка.

Я посмотрела в ее синие глаза и увидела в них отражение моей новой жизни. Уже из-за одного только этого чуда, из-за того, что мне удалось спасти эту малышку, я прожила свою жизнь не зря. Я почувствовала, что так теперь будет всегда: от смерти — к новой жизни, от рождения к рождению, от семени к цветку, я буду жить и наслаждаться чудесами.

Как только я перевязала пуповину, кровотечение у миссис Бредфорд почти прекратилось. Послед вышел легко, без осложнений. Она смогла выпить немного бульона. Я про себя ругала последними словами врача, который мог оставить женщину в таком состоянии. Если бы он развернул ребенка несколько часов назад, она бы успешно родила. А теперь надо было надеяться только на чудо, чтобы она выжила после такой большой потери крови. Но я не собиралась сдаваться. Я сказала Элизабет, чтобы она быстро ехала ко мне домой, и объяснила, где у меня стоит бутылка с настоем из листьев крапивы.

— Крапива? — скривила она губы. — Я не найду ее. — Она положила руку на лоб матери, и ее лицо смягчилось. — Конечно, если это поможет… Но ты должна поехать сама, я боюсь, что, как только я уеду, она умрет без меня.

Я согласилась. Перед тем как уйти, я сказала прислуге, чтобы она помыла ребенка и приложила его к материнской груди как можно скорее. Я уже была на полпути к конюшне, когда почувствовала, что продрогла до костей. На мне ничего не было, кроме тонкого платья из саржи, которое я надела утром, убегая от Момпелльона. Я пошла назад, чтобы попросить у Элизабет накидку. Кухонная дверь была ближе всего, так что я вбежала туда, стуча зубами от холода.

Элизабет Бредфорд стояла спиной ко мне, перед ней на скамье стояло ведро с водой, ее руки были опущены в него по локоть. Она держала девочку под водой. Я подлетела к ней и толкнула с такой силой, которую в себе даже не подозревала. Она выпустила ребенка и упала на пол. Я быстро достала из ведра крохотное тельце и прижала его к груди. Малышка была холодной, и я начала растирать ее так, как я растирала ягненка, родившегося в холодную ночь. Из ее ротика брызнула вода, она заморгала и возмущенно заплакала.

Элизабет Бредфорд поднялась на ноги и сказала:

— Она незаконнорожденная, мать изменила отцу. Он не потерпит этого ребенка.

— Как бы то ни было, ты не имеешь права лишать ее жизни.

— Неужели ты не понимаешь? — сказала она жалобным голосом. — Для моей матери это единственный шанс помириться с отцом. Ты что, думаешь, я хотела убивать ее? Я сделала это только для того, чтобы спасти мать от отцовского гнева.

— Отдайте мне девочку, — сказала я, — я выращу ее сама.

Она задумалась, а потом покачала головой:

— Нет. Мы не можем выставлять наш позор на всеобщее обозрение.

— Ну что ж, — сказала я холодным, расчетливым тоном, который только и был ей понятен, — дайте мне денег, и я увезу ее отсюда. Я обещаю, что вы никогда нас больше не увидите.

Элизабет Бредфорд сжала губы, обдумывая мое предложение. Я посмотрела на девочку и попыталась помолиться за нее. В голову пришло одно-единственное слово: пожалуйста.

Как я ни старалась, слова молитвы не шли мне на ум. Все цитаты из Библии, которые я знала наизусть, куда-то улетучились. После стольких молитв, которые так и не были услышаны Богом, я разучилась молиться.

— Да, — сказала наконец Элизабет. — Может быть, это самый лучший выход из положения.

Я спеленала малышку, и мы уселись за кухонный стол, чтобы обсудить детали. Это не заняло много времени, так как Элизабет Бредфорд не терпелось от меня избавиться.

Когда мы договорились об условиях, я поднялась в спальню миссис Бредфорд. Она выпила бульон и даже съела кусок хлеба. Когда она увидела ребенка, на ее глаза набежали слезы.

— Она пока жива! — проговорила она измученным голосом.

— Да, она жива и будет жить.

Я рассказала ей, о чем мы договорились с Элизабет.

Миссис Бредфорд с трудом приподнялась с подушки и схватила меня за руку своими влажными пальцами. Я думала, что она будет возражать, но она поцеловала мою руку.

— Спасибо тебе! Да благословит тебя Бог! — но потом зашептала: — Ты должна уехать как можно быстрее, сегодня же, пока мой сын или муж не узнали, что ребенок жив.

Она показала на сундучок, стоявший у нее в ногах. В нем, в потайном отделении, лежали изумрудное кольцо и ожерелье.

— Возьми их. Продай, если будут нужны деньги, или отдай дочке, когда она вырастет. Скажи ей, что ее мать очень ее любила бы, если бы ей позволили…

Я взяла одну из шерстяных шалей миссис Бредфорд и плотно привязала девочку к своей груди.

— Знайте, что я буду всегда любить ее как родную.

Я вышла во двор, где Элизабет ждала меня на лошади. Мы втроем поехали ко мне домой. Я отдала ей настой крапивы, а она вручила мне кошелек, в котором было так много золотых, что я даже не могла и мечтать об этом.

Корова посмотрела на меня с упреком, когда я вошла в хлев.

— Прости, что заставила тебя ждать, — сказала я, — твое молоко нам сегодня очень понадобится.

Я сняла верхний жирный слой молока и разбавила то, что осталось, водой. Потом взяла ребенка на руки. Девочка широко раскрывала рот и пищала. Я по каплям лила молоко в ее ротик, пока она не насытилась и не закрыла глаза. Я положила ее на солому у огня и начала собирать вещи. Их осталось так немного! Зимняя курточка Джеми, которую я не смогла предать огню, книга по медицине, которую мы с Элинор читали. Это я возьму с собой на память.

Я решила оставить свою землю и дом Мерри Уикфорд, которая осталась круглой сиротой. Она жила в доме, арендованном ее родителями, а теперь у нее будет все свое. Стадо овец я отдам Мэри Хэдфилд в обмен на ее мула, на нем мы и поедем, куда — я и сама не знала.

У меня все еще хранился кусок сланца, на котором Элинор учила меня писать. Я достала его и стала записывать свои последние распоряжения, когда вдруг открылась дверь. Он не постучал, и я не сразу разобрала в потоке хлынувшего в комнату солнечного света, кто там стоит на пороге.

— Анна, я прошу прощения за то, что произошло между нами. Но я знаю, ты еще не готова меня выслушать. Я пришел, чтобы помочь тебе побыстрее отсюда уехать.