Староста страны Советов: Калинин. Страницы жизни - Успенский Владимир Дмитриевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
После приема журналисты спросили его: почему, дескать, перед королями в мантиях, перед представителями Антанты держался спокойно, уверенно, а перед Калининым нервничал? Граф не стал отрицать, что волновался, а ответил буквально так: с королями ему действительно приходилось встречаться, и еще хуже — вести дела с представителями победивших государств. Но рабочие и крестьяне, управляющие своей страной так смело и независимо, — это самая большая сила, перед лицом которой ему довелось стоять впервые за всю жизнь…
"Умен граф, умен! Он понял, с кем имеет дело: с завтрашним днем всего мира! — так думал Михаил Иванович, с улыбкой поглядывая на дипломатическую ложу. — Да, времена меняются. Заметно меняются…"
Между тем последний оратор покинул трибуну. Теперь Калинину пришел черед выступить. Надо коротко подвести итоги, еще раз подчеркнуть значение свершившегося события. В притихшем зале торжественно прозвучал его голос:
— Товарищи, мы, рабочие и крестьяне, особенно рады, что здесь, в Москве, происходит этот Первый Объединительный съезд всех народов, населяющих советские республики… Может быть, сейчас, в данный момент, важность этого события не вполне сознается, но оно с каждым днем будет иметь все большее и большее значение на политическом горизонте… Мы здесь закладываем первый камень действительно братского общежития. Целые тысячелетия прошли с тех пор, как лучшие умы человечества бьются над теоретической проблемой в поисках форм, которые дали бы народам возможность без величайших мук, без взаимной борьбы жить в дружбе и братство. Только сейчас, в сегодняшний день практически закладывается первый камень в этом направлении!..
И опять, одобряя пророческие слова Калинина, в едином порыве, аплодируя, поднялся весь зал.
Работа съезда завершилась лишь поздно вечером. Был создан Центральный Исполнительный Комитет СССР.
Опустела сцена. Однако люди не спешили расходиться. В зале, в фойе — гул голосов, веселые восклицания, смех. К Михаилу Ивановичу подошел Буденный: в военном френче, подтянутый, плечистый, с пышными усами на смуглом лице. Калинину всегда приятно видеть его. Тоже ведь из крестьян, а каким полководцем стал, скольких белых генералов разбил!
Пожимая крепкую руку Буденного, вспомнил Михаил Иванович теплый майский день двадцатого года, когда второй раз приехал к Семену Михайловичу на фронт в Конную армию, готовившуюся ударить по белополякам. Состоялся смотр войск, а после смотра бойцы и командиры попросили Калинина выступить. Вместо трибуны — тачанка с пулеметом. Вокруг плотной массой сотни спешившихся кавалеристов. И только начал Михаил Иванович говорить — раздался гул вражеского самолета. Он прошел над тачанкой, развернулся и ударил из пулемета. Свинцовый, смертельный ливень хлынул с неба. Бойцы вскинули винтовки и начали стрелять. А Михаилу Ивановичу что делать? Винтовки нет, чтобы самому отбивать врага. Укрыться от пуль негде, да и как будешь укрываться, если другие не прячутся?! Вот и стоял на тачанке до тех пор, пока буденовцы отогнали самолет. Затем, когда шум улегся, продолжил свое выступление.
Семен Михайлович сказал ему тогда, что бойцы, мол, удивлены и восхищены храбростью Калинина. Михаил Иванович даже засмеялся: какая там храбрость, просто не знал, что предпринять, жалел, что ружья в руках нет…
— Поздравляю! — Буденный отступил на шаг, привычным движением расправил усы. — Поздравляю от души, Михаил Иванович! Теперь вы у нас не то что всероссийский, а всесоюзный староста! Президент, можно сказать! Первый президент Советского Союза!
— Спасибо, Семен Михайлович… Не меня, так другого бы выбрали. Не в этом суть. Главное — объединились!
На Тихом океане
Владивосток ему очень понравился. Увидел Михаил Иванович морской простор, привольно раскинувшийся среди сопок город, краснофлотцев в красивой форме, празднично одетых людей, встречавших его на привокзальной площади, множество знамен, транспарантов — и радостное настроение овладело им. Волновал запах моря, волновали суда на рейде, отправлявшиеся в неизведанную дорогу, волновало ощущение огромности, беспредельности: величайший из океанов смыкался здесь с великим сухопутьем России.
Хотелось прогуляться по улицам в одиночку: просто так, без дум и забот. Посидеть возле воды, слушая размеренный плеск волн. Но времени, как всегда, в обрез, все расписано заранее. Калинин познакомился с самым крупным предприятием города — Дальзаводом. Съездил на мыс Эгершельд, к грузчикам торгового порта. Интересная была, беседа с моряками о развитии торгового флота.
Вечером — выступление перед трудящимися в городском театре. Только лишь после этого, в гостинице, смог Михаил Иванович выкроить время, чтобы поразмыслить над увиденным и услышанным. Надо уяснить, что способно дать Приморье стране, какая ему требуется помощь со стороны центральных властей.
Едва проснулся — принесли свежие газеты. Сначала развернул местную — "Красное знамя". Посмотрел, что пишут о приезде Председателя ЦИК на Дальний Восток, добрался до международных новостей. Внимание его привлек заголовок: "Смерть президента Гардинга". Агентство Ассошиэйтед Пресс сообщает: 5 августа 1923 года в Сан-Франциско скончался от крупозного воспаления легких президент Североамериканских Соединенных Штатов Гардинг…
Первым желанием Михаила Ивановича было встать и посмотреть в окно: ведь Сан-Франциско как раз на противоположном берегу. Однако он, усмехнувшись, остался за столом. Здесь не речка Медведица и даже не Волга. Другой берег океана далековато, ни в какой бинокль не разглядишь. Но ведь надо случиться такому совпадению… И вообще что-то много сегодня в газете о Соединенных Штатах. Вот опять: "Бьем Америку. Америка не смогла конкурировать с российскими ценами, прекратился импорт масляных семян и жмыха в Данию".
Хорошая новость. Надо нашим промышленным товарам и сельскохозяйственным продуктам повсюду выходить на международный рынок. Не случайно вчера моряки так много говорили об экспорте. Стране нужна валюта для приобретения машин, оборудования. А море не преграда для торговли. Оно разъединяет страны во время войны, а в мирное время, наоборот, сближает. Прямой путь. Бери груз на судно в одном порту и вези в другой. Заокеанская Америка, казавшаяся такой далекой в Москве, здесь, во Владивостоке, воспринималась как нечто соседское. Право, так и тянуло к окну…
Постучавшись, вошел помощник. Вместе с ним — Евсеев, давний питерский знакомый Михаила Ивановича. Моряк, затем рабочий Франко-Русского завода, еще до революции ставший большевиком. А теперь вот встретились на Дальнем Востоке, куда, оказывается, некоторое время назад был послан на руководящую работу Евсеев. Сколько помнил Калинин, внешне он совсем не менялся. Степенный, осанистый, всегда в начищенных яловых сапогах. Кожаная куртка застегнута на все пуговицы. Разве что рябинки на лице стали заметнее с возрастом, да седина побелила виски.
— Доброе утро, Михаил Иванович. Как отдыхалось?
— Спасибо. Допью чай, и можно идти. Корабль под нарами?
— Да, нас ждут.
На пристани играл духовой оркестр. Сверкала начищенная медь. Двумя шеренгами вытянулись в почетном карауле военные моряки. Калинин даже поморщился, такая торжественность несколько сковывала его.
Вот широкий парадный трап. Едва поднялись на стальную палубу, выдраенную до зеркального блеска, командир миноносца гаркнул: "Смирно!", да с такой силой, что у Михаила Ивановича в ушах зазвенело. Поскорей приподнял фуражку, здороваясь с командиром и экипажем.
Гостей провели в кают-компанию. Там было по-домашнему уютно. Стены отделаны под орех, на столе белая скатерть, цветы в вазе. Поблескивало лаком черное пианино. В такой обстановке приятно и работать и отдыхать. Да это, собственно, и есть дом моряцкий, ведь моряки неделями, месяцами не оставляют его. Ни в лес не выйдешь, ни на луг, по тротуару не прогуляешься… Кругом вода.
В этот раз рейс предстоял недолгий: до села Петровка, где намечена была встреча с крестьянами. Сидя на мягком кожаном диване, Михаил Иванович расспрашивал моряков о том, как создается наш военно-морской флот на Тихом океане. Начинали-то здесь почти с нуля, с одного сторожевого корабля, все остальное угнали интервенты и бежавшие за границу белогвардейцы. А теперь за одну лишь зиму три миноносца в строй ввели: "Бравый", "Твердый" и "Точный". Портовый ледокол переоборудовали в канонерскую лодку…
