Виктория и Альберт - Энтони Эвелин (книги хорошего качества txt) 📗
Во время этой кампании Альберт все время чувствовал неловкость и сильно нервничал. Он часто плакал, потому что терпеть не мог быть злым, да еще преднамеренно. Состояние Виктории еще более осложняло его задачу. Но Стокмар стоял у него над душой, укрепляя его решимость и подбадривая его. Его жизнь должна идти в правильном направлении. Он должен служить обществу, проявлять жертвенность во имя мира и лучшей морали во всем мире. Ни у кого не было лучшей возможности, чем у него, выполнить все эти пожелания. Как только Виктория уступит ему часть власти, он сможет вести полезную жизнь. А Стокмар уверял, что она ему непременно уступит. Но только в том случае, если он проявит стойкость.
– Я так рад, мадам, что вы решили поехать в Виндзор на уик-энд, – сказал Стокмар. – Свежий воздух полезен принцу, мне показалось, что в последнее время он слишком бледен.
Он уединился с Викторией в музыкальном салоне – они вдвоем выбирали музыкальные произведения, которые хотели бы услышать вечером во время концерта. Некоторые из фрейлин, в особенности леди Литтлтон, обладали великолепными голосами, и их часто просили спеть для королевы и принца после ужина. Иногда пела сама Виктория, а Альберт аккомпанировал ей. Но в последние недели они перестали это делать, потому что он выполнял ее просьбы с покорным и унылым видом, и ей было это все крайне неприятно.
Альберт действительно казался усталым и плохо выглядел, но все-таки не так плохо, как Виктория, подумал барон, когда она взглянула на него. Королева слегка пополнела, но не следовало говорить о ее беременности. Альберт считал, что неприлично интересоваться таким личным состоянием женщины. И в этом жена с ним согласилась. У них была общая точка зрения и по другим мелким проблемам, будто соглашаясь друг с другом по мелочам, они старались ликвидировать самую главную проблему, которая так важна для нее. Но даже маленькая победа, одержанная над этой железной волей, значила так много! Альберт не мог понять этого. Он впадал в отчаяние и начинал хандрить по мере того, как между ними росло отчуждение. Однако Виктория не сдавалась.
– Альберту очень нравился Виндзор, – сказала Виктория. – Он мне не раз говорил о том, как ему неприятен Лондон.
Как жаль, что мужу не нравится жить в столице, что ему скучно бывать на приемах и балах, потому что теперь ей там тоже не нравилось. Виктория вздохнула и склонилась над музыкальным сборником.
– Мне кажется, что для него время движется слишком медленно, – осторожно заметил барон. – Он мало чем занят в Лондоне, тогда как вы, мадам, там слишком сильно заняты.
Она внимательно посмотрела на него.
– Ему там нечего делать? Боже мой, барон, там такая библиотека, его переписка… У меня вот, например, не хватает времени, чтобы заниматься моей корреспонденцией!
– Видимо, ваша переписка более обширна и интересна, – спокойно заметил Стокмар. – А так ли много писем человек может написать своим родственникам? Сколько он может прочитать книг? Если бы принцу было чем заняться…
Он прочитал все по ее глазам и решил, что время для разговора о положении Альберта еще не настало. Неудивительно, что его протеже сложно общаться с ней. Даже сам Стокмар, знавший Викторию, можно сказать, с пеленок, почувствовал себя крайне неудобно, натолкнувшись на ее сопротивление.
– В Кобурге Альберт был довольно сильно занят, – осторожно заметил барон. – Он серьезный и умный молодой человек и занимался там наукой и теологией. Если бы он мог, хотя бы время от времени, встречаться с людьми, которые занимаются этими проблемами…
– Ему уже предлагали это.
Виктория с треском захлопнула ноты. Она ждала, когда Стокмар добавит к списку занятий Альберта политику, чтобы наконец разразиться вспышкой гнева!
– К сожалению, меня не сочли нужным обучать данным наукам, и в подобной образованной компании я чувствую себя весьма неловко. Мой дорогой барон, можно сказать, мне там не по себе. Не могу поверить, что Альберту хотелось бы вести разговоры, в которых я не смогу принимать участия.
– Конечно нет. – Стокмар быстренько ретировался.
– Вы же не станете утверждать, будто принцу наш двор кажется скучным?! – У нее проступили красные пятна на щеках. – Я ведь могу подумать, что он и меня тоже находит скучной…
Барон рассмеялся, как будто она пошутила.
– Моя дорогая мадам, вы же. знаете, что он живет ради вас. Я просто хотел сказать, что принцу Альберту предлагали вступить в Общество борьбы за отмену рабства и цивилизацию Африки. Им, возможно, хотелось бы, чтобы он стал их президентом. И это было бы выражением уважения ваших подданных к нему, – объяснил он королеве. – Принц мог бы заняться этой проблемой и подготовить выступление – я знаю его отношение к рабству. А кроме того, он будет рад, что каким-то образом помогает вам.
Отмена рабства. Это был весьма благородный проект. Если Альберт желает заниматься подобной работой, наверно, ей не стоит волноваться о потере власти. Рабство никак не связано с политикой ее правительства. Общество состояло из весьма достойных людей, желавших, чтобы их поддерживал столь же достойный член королевской семьи. Если Альберт займется этой проблемой и будет доволен своей работой… Может, тогда он станет счастливее и станет относиться к ней с большей теплотой…
– Вы считаете, что он согласится заняться этой работой?
– Я абсолютно уверен в этом, мадам. Он будет весьма доволен.
– В таком случае, – Виктория снова раскрыла ноты, – я попрошу, чтобы он согласился. А сейчас, барон, нам нужно выбрать подходящую музыку.
Речь в Обществе была первым публичным выступлением Альберта. В подготовке текста ему помогали Стокмар и Энсон. Принц выучил ее наизусть. Там не было ничего о политике, и его аудитория состояла из представителей всех партий и религий. Альберт сильно волновался, и в данном случае его чопорность как нельзя лучше соответствовала обстановке в зале.
Если бы этот молодой иностранец вел себя слишком самоуверенно или легкомысленно, выступая с такой серьезной речью, то произвел бы крайне неприятное впечатление. Аудитория была серьезной и консервативной, а тема – весьма модной и важной, и новый президент держался именно так, как им всем представлялось правильным. По окончании выступления его начали тепло приветствовать. «Тайме» не преминула съязвить, что королевский консорт наконец начал что-то делать, чтобы как-то оправдать расходы на свое содержание. Но в газете скорее хвалили его, чем критиковали.
Слушая похвалы в адрес мужа, и самое главное, видя, что впервые за много недель он наконец выглядит счастливым и оживленным, Виктория почувствовала облегчение и гордость за него. Однако Лизен быстренько напомнила ей, что король Португалии, в сферу интересов которого входила Африка, может возмутиться вмешательством Англии. Как повезло, что она подслушала рассуждения мистера Гревилля об этом, баронесса ничего не знала о Португалии и еще меньше об Африке, но этот ловкий удар помог немного поумерить энтузиазм ее госпожи. -«Хитрый щенок, – бормотала про себя баронесса. – Ему всего лишь двадцать, а он пытается выступать с речами и еще выставляться… О, ее дорогой Виктории следует быть такой осторожной».
Виктория прикрикнула на нее, чтобы не смела рассуждать о том, в чем совершенно не разбирается, но спустя несколько минут отправилась к Альберту и потребовала, чтобы он немедленно написал письмо королю Португалии и объяснил, что в его речи не было политической подоплеки.
В июне королевская чета отправилась на скачки. Это был жест демократизма, потому что никогда прежде ни одно лицо королевской крови не смешивалось с толпой в Эпсоме. Публика восторженно приветствовала их обоих, и у королевы на глазах показались слезы. Ее народ. Ее люди могли быть грубыми и грязными, и их даже можно было бояться, когда они находились слишком близко. Но они все равно не были такими страшными, как ей представил их Мельбурн. Как они ее приветствовали! Ей махали ручонками даже маленькие дети. Глядя на них, она испытывала сентиментальные чувства к своему будущему ребенку. Так чудесно быть королевой, да к тому же популярной среди своих подданных. Как чудесно ощущать, что толпа ее любит, и понимать, что она тоже может любить их.
