Спокойствие не восстановлено - Куликов Геомар Георгиевич (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
– Только, пожалуйста, незаметно для всех и гостя тоже. Это очень важно!
Минут через десять, не раньше, должно быть студенту не сразу удалось выполнить Гошкину просьбу, вышел Николай Иванович. Без раздражения – зачем, мол, побеспокоил – тихо спросил:
– Что случилось?
– Матька… – свистящим шепотом отозвался Гошка.
– Что?!
– Матька там… Гость этот и есть Матька…
– А ты не ошибся?
– Точно, он…
– Однако… Ну что же, проверим…
Николай Иванович помолчал, вероятно обдумывая план действия.
– Вот что. Я постараюсь как можно дольше затянуть встречу, чтобы потише было кругом. Затем попрошу гостя и двоих-троих из наших остаться. Тогда и выясним отношения. А ты постой-ка возле двери и послушай – он ли.
Николай Иванович дал подробные инструкции на тот случай, если гость и впрямь окажется не тем человеком, за которого себя выдает.
– Сергей! – обратился затем к студенту. – Никого больше в дом не пускать. Предупредите: возможен провал, близких направляйте патрулировать окрест на предмет выяснения, нет ли слежки. А сейчас вызовите, пожалуйста, Викентия. Только очень осторожно!
Викентий, выслушав Николая Ивановича, присвистнул:
– Не может быть! – и покосился на Гошку. – Детские, извиняюсь, фантазии во взрослом деле.
– Вот это и следует проверить…
Николай Иванович с Викентием прошли в дом и затем в комнату. Гошка притаился за дверью.
– Что-нибудь случилось? – услышал Гошка знакомый – ох, какой знакомый! – чуть картавящий голос Матьки.
– Все в порядке, Иван Сидорович. Извините, наши текущие дела. Кстати, господа! Невозможно дышать в комнате. Прошу с папиросами выходить в переднюю или во двор, хотя бы по очереди. Исключение, полагаю, мы сделаем только для нашего многоуважаемого гостя. Итак, продолжим.
Долго, томительно долго тянулась встреча и Гошкина вахта возле двери. У него быстро исчезли остатки сомнений насчет гостя. В комнате витийствовал и одновременно вопросами, задаваемыми будто бы между прочим, выяснял подробности о здешних людях и делах Сухаревский Матька. Выйдя вместе с Викентием, Николай Иванович вопросительно взглянул на Гошку.
– Он…
– Иди на кухню. Отдохни. А когда услышишь, что все разошлись, действуй, как договорились.
Гошка кивнул головой и с облегчением покинул свой пост. Чего только он не передумал, пребывая в темноте и одиночестве! Все вспомнилось. Все горести и злосчастья, выпавшие на долю Яковлевых. И виноват во всем был только один человек – Матька. «Мало того, оказывается, он и друзьям Николая Ивановича напакостил! Сейчас сочтемся!» – мстительно думал Гошка. Наступил час, когда Матьке, а может, и Смычку, придется ответить за всю гнусную службу и все преступления.
Наконец большая часть участвовавших в сходке поодиночке, по двое разошлись. Из комнаты выглянул Викентий и кивнул головой.
Как было договорено, Гошка подошел к двери и раздвинул дешевенькие портьеры.
Матька сидел в кресле боком к двери, лицо строгое. Говорил с пафосом, но внушительно, солидно.
– Матька, – сказал негромко с порога Гошка. – А Сережа Беспалый остался жив…
Эффект от сказанной тихо, но внятно фразы превзошел все ожидания. Матька так и замер, застыв с открытым ртом на полуслове, потом резко повернувшись к двери, побледнел, словно увидел не живого человека – Гошку, а привидение. Впрочем, длилось это мгновение, Матька взял себя в руки и изобразил на лице недоумение:
– Что сказал этот мальчик?
– Он пошутил, – ответил за Гошку Викентий. – Сережа Беспалый, к сожалению, мертв, не пугайтесь…
– Ничего не понимаю! – театрально пожал плечами гость. – Матя? Сережа Беспалый? Тут какая-то ошибка…
– Нет, Смычок, никакой ошибки нет, напротив, все встает на свои места… – спокойно, вполголоса сказал Николай Иванович.
Этого удара Матька вынести не смог, рванулся из-за стола к двери. Однако на его пути встал Викентий.
– Сядьте! – приказал Николай Иванович.
Матька, покосившись на глядевший на него в упор револьвер, опустился в кресло.
– Проиграл, господа, сдаюсь. Но… – лицо и голос его сделались искательными, – надеюсь, мы найдем общий язык…
– Маловероятно… – заметил Николай Иванович.
– Однако прежде всего убедительно прошу вас, господин штаб-ротмистр, уберите эту штуку… – Матька страдальчески посмотрел на револьвер, который все еще держал Николай Иванович.
Похоже, даже на невозмутимого Гошкиного друга такое обращение произвело впечатление. Про Гошку, Викентия и двух других студентов и говорить не приходится. А Матька между тем продолжал:
– Действительно, вам ли, гордости полка, отличному гимнасту, да еще с друзьями не управиться со мной, коли понадобилось бы. А я всякое оружие ненавижу с детства… Право, вас, кажется, зовут теперь Николаем Ивановичем? Спрячьте эту гадость…
Когда Николай Иванович выполнил Матькину просьбу, тот облегченно вздохнул:
– Благодарю вас. Так гораздо лучше. А то, знаете ли, эти револьверы-пистолеты имеют обыкновение внезапно стрелять.
– Итак… – оборвал Матькину болтовню Николай Иванович, – мы слушаем.
– Простите старика. Это, знаете ли, с перепугу. По правде, не ожидал. А ведь признайтесь, кабы не этот молодой человек, с которым наши пути некогда перекрестились… Кстати, – это уже Гошке, – скрипка Гварнери дель Джезу в полной сохранности. Позволю себе вернуть ее другу, извиняюсь, покойного владельца.
– Мы вас слушаем! – уже с угрозой произнес Николай Иванович. – Если, разумеется, у вас есть, что сказать.
– Господа! – выспренно произнес Матька и даже слегка стукнул себя кулаком в грудь. – Мудрая русская пословица гласит: надейся на лучшее, а готовься к худшему. При нашей, извините, собачьей службе умному человеку приходится предвидеть возможность и таких скверных ситуаций, в какую ваш покорный слуга нынче угодил.
– Нельзя ли покороче! – перебил Викентий.
– Можно, милостивый государь! Так вот, как вы изволили заметить, я обладаю сведениями, – он отвесил поклон в сторону Николая Ивановича, – коими не все располагают. Предусмотрительный человек потому таковым именуется, что предусматривает самые различные, извините, ужимки и прыжки фортуны. На скверный случай я запасся… – Матька сделал многозначительную паузу, – обширнейшими сведениями, касающимися деятельности небезызвестного вам Третьего отделения собственной его величества канцелярии… – опять пауза, еще более многозначительная, – и в особенности его агентуры!
– Шкуру спасаешь! – брезгливо поморщился один из студентов.
– Жизнь, молодой человек, жизнь! – поспешно отозвался Матька. – А она, так уж устроена натура, заключена, как вы несколько вульгарно выразились, в шкуре. Если содрать с вас шкуру, то есть, извините, кожу, что получится?
– Послушайте! – не вытерпел опять Викентий.
– Миль пардон, господа, заговорился. Итак, агентура Третьего отделения в Москве… Вуаля! – Матька сделал неуловимое движение и извлек из кармана узкий конверт. Викентий протянул руку, но Матька проворно убрал свою.
– Терпение, господа. Минуту терпения. Ведь, кроме Москвы, в Российской империи существуют и другие города, к примеру Казань. И в ней, увы, тоже имеются тайные осведомители.
Матька был, несомненно, выдающимся артистом. Все, включая Николая Ивановича, словно зачарованные наблюдали за его словами и действиями.
– …Имена и фамилии некоторых из них своей неожиданностью способны потрясти достопочтенную аудиторию. Итак, вуаля!
Еще одно неуловимое движение, и в правой руке Матьки сверкнул револьвер, направленный в лицо Николая Ивановича.
Как ни учил его старший мудрый и умелый друг, Гошка ничего не успел сделать в это короткое мгновение, даже выхватить заранее приготовленный «Бульдог».
Грохнул выстрел. Комнату заволокло дымом. Гошка с ужасом смотрел на Николая Ивановича, лицо которого, казалось, даже не дрогнуло. И вдруг с изумлением увидел, как Матька стал опрокидываться из-за стола, судорожно цепляясь за скатерть, и, словно рыба, выброшенная из воды, хватать ртом воздух.
