Реквием каравану PQ-17 (др. изд.) - Пикуль Валентин Саввич (книги без регистрации полные версии .txt) 📗

«Тирпитц» вышел!

Теперь уместен вопрос: кто его остановит?

А разве найдется такой смельчак? Кто решится остановить это чудовище, если весь Home Fleet гоняется за ним третий год подряд, и желая его поразить, и боясь своего поражения? «Бисмарк» потребовал от Англии большого напряжения и риска. И погиб, пока не опустели его погреба, с машинами на ходу!

Теперь двинулся «Тирпитц» – близнец и собрат «Бисмарка»…

Вот он – смотрите на него!

Под тяжелым корпусом сами расступаются волны Ледовитого океана. Он всемогущ, и он отлично сознает свою первобытную силу – как доисторический ихтиозавр на допотопном болоте, где живет и пыжится всякая мелюзга. Ничто не задержит бег гитлеровского титана – последнее слово немецкой науки и технической мысли Германии, обращенной к убийству и порабощению других народов. Многие тысячи тонн крупповской брони, черных и цветных металлов, динамо-машины, способные осветить огнями любой столичный город Европы, фабрика новейшей электротехники, боевых расчетов автоматики, радиолокации и точнейшей ювелирной оптики заводов Цейса (не считая людей, каждый из которых проверен гестаповцами) – вся эта лавина живого и мертвого материала сейчас устремляется вперед, подавляя океан своим, небывалым величием…

Я еще раз спрашиваю:

Кто его остановит?

5 июля 1942 года.

Время – 16.33.

Курс – 182°…

Сметанин сдвинул наушники на виски, доложил на вахту:

– Справа по носу… пеленг… стучат винты!

«К-21» на экономическом режиме моторов шла под водой (погружение было необходимо для отдыха команды).

Командирскую вахту в рубке нес офицер Ф. И. Лукьянов.

– Говоришь, стучат? Сейчас проверим…

Мотор бесшумно подал перископ наверх. Откинуты в стороны рукояти наведения. В мутной пелене брызг и соленой накипи моря двигались, хорошо видимые, две подводные лодки.

– Командира в пост! Перед нами – цель: две «немки»…

Лунин шагал в пост с кормы. В самом теплом электроотсеке на широких спинах моторов спали продрогшие на вахтах сигнальщики. На дизелях, еще не остывших, была развешана мокрая одежда. Лунин проскакивал в узкие лазы. Бесшумно открывались и закрывались за ним двери. Тревога объявлена еще не была…

– Перед нами – две «немки», – доложил Лукьянов, когда Лунин вошел в секцию поста, жужжавшую и поющую аппаратурой.

– Словам не верю. Покажи…

Лукьянов уступил ему место возле перископа. Лунин прильнул к окулярам. Сначала ему тоже казалось, что он видит выставленные из воды рубки вражеских подлодок. Они медленно передвигались. И постепенно выступали из моря… выше, выше, выше!

– Это не лодки, – сказал Лунин, выпрямляясь. – Это КДП эсминцев типа «Карл Галстер», которые идут в строе уступа… Убедись сам!

Лукьянов посмотрел: верно, командно-дальномерные посты миноносцев (КДП), упрятанные в обтекаемые башни и высоко поднятые над рубками, теперь вырастали над морем… выше, выше, выше. Через минуту стали видны ажурные переплеты мостиков.

– Убедился? – спросил его Лунин.

– Так точно.

– В чем?

– Земля поката…

Время было 17.12, когда Лунин коротко объявил:

– Приготовиться к торпедной атаке!

Акустик «К-21» матрос Сметанин обнаружил гитлеровскую эскадру еще за 12 миль (почти за 20 километров). Теперь начиналось неизбежное сближение с нею. Шли минуты…

– Шум усиливается, – доложил Сметанин.

Лунин сказал:

– Эсминцы здесь не ягоды собирают. Очевидно, вслед за ними следует ожидать прохода других кораблей – более серьезных…

В 17.20 мотор снова подал перископ на поверхность моря. Николай Александрович, прищурясь, спросил Лукьянова:

– Помощник, хочешь глянуть?

Лукьянов присел возле перископа, мягкая каучуковая оправа окуляров почти с нежностью облегла его лицо.

– «Адмирал Шеер»! – определил он по силуэту.

– А ты как думал… он самый. А за «Шеером»… видишь?

Лукьянов крутанул рукояти перископа.

– Сам «Тирпитц», – произнес тихо, словно не веря. Перископ был опущен. [14]

– Хорошо, что мы не польстились на эсминцы, – сказал Лунин. – По малому бить – только кулаки расшибешь. Будем готовить атаку на «Тирпитц». А сначала нырнем под эсминцы!

«К-21», прорвав охранение, прошла под днищами вражеских миноносцев, сближаясь с линкором. Шум могучих винтов, сотрясавших сейчас пучину, слышал на подлодке теперь не только акустик – эти ревущие содрогания бронзы и воды, взорванной вращением лопастей, слышали теперь все на подводном крейсере. Суеты не было. Сработавшийся экипаж не нуждается даже в командах. Люди четко выполняют все то, что от них требуется. Но они еще не знают – кто там, наверху?..

Перископ снова воздет над баламутью океана.

– Во, черт бы их всех побрал! – выругался Лунин.

– Что там, Николай Александрович?

– Идут на зигзаге. На очень сложном и несимметричном, галсируя постоянно. Нам будет трудно рассчитать углы атаки…

– Носовые торпедные аппараты уже готовы к залпу.

– Прекрасно, – заметил Лунин. – Будем выстреливать из носовых. Там как раз лежат шесть штук, изготовленные на крупную дичь… Комиссар! – позвал Лунин.

– Есть! – Лысов тронул пилотку на голове.

– Пройдись по отсекам. Скажи ребятам, что мы атакуем «Тирпитц»… Скажи, что идем прямо на флагмана! Сейчас будем наводить хандру на Гитлера… Ясно?

– Есть. – И комиссар уполз в круглую люковину поста.

– Начнем работать, – произнес Лунин, склоняясь над планшетом для расчета боевой атаки.

Было 17.36, когда Сметанин доложил ему:

– Пеленг меняется… эскадра переходит на другой курс.

Там, наверху, совершали поворот на норд-вест. «К-21» пришла на контркурс с линкором. Все внимание Лунина сосредоточено было только на «Тирпитце»:

– К повороту… упустить его нельзя. Мне только он… только он нужен сейчас… на других я плевать хотел!

Воля командира, бесстрашие подводника, анализ математика, расчет геометра, сноровка практичного, ловкого человека – немало качеств надо проявить сейчас, чтобы выйти (только выйти) на дистанцию торпедного залпа.

– Еще раз гляну! – сказал Лунин, поднимая перископ.

Пятнадцать раз был поднят над океаном всевидящий глаз крейсера. Это был страшный, гибельный, но оправданный риск! Ведь поднятый перископ реял сейчас над морем, сигналя врагу белой косынкой предательского буруна… Пятнадцать раз в голове Лунина складывались, подвергались критике и отшлифовывались, как алмаз, алгебраические расчеты атаки.

– Ну, кажется, готовы, – передохнул он. – Вперед… на двух моторах. Будем выходить на пистолетную дистанцию.

– Это верняк, – кивнул Лукьянов.

– Не хвали, они могут еще отвернуть. Ты же сам видел, какие они там кренделя выписывают…

Лунин откачнулся от перископа:

– Все! Самое трудное позади. А выстрелить и дурак сумеет!

…Для Лунина и команды его «К-21» сейчас из-за борта «Тирпитца» вставали судьбы кораблей каравана РQ-17!

По стволам шахт бесшумно скользили электролифты.

В артпогребах «Тирпитца» на мягких манильских матах дремали громадные – в обхват человека – заряды главного калибра.

А вот и он сам, этот калибр: задернутые от брызг чехлами, настороженно досыпали свой мрачный сон перед пробуждением боя крупповские громилы башен.

В адмиральском салоне «Тирпитца» – покойный полумрак, лампы-бра отражают инкрустации переборок, тихо бренчит хрусталь в буфетах. Электрокамины отбрасывают лживый свет (эрзац настоящего огня) на полированную обшивку.

С громадного портрета глядится в глубину корабля Гитлер, скрестив руки на неприличном месте.

В прачечных крутятся барабаны, простирывая 2400 штук матросского белья из суровой нанки.

Хлебопеки кончают выпекать порцию хлеба к ужину и скоро в адмиральском салоне запахнет теплыми ароматными булочками.

Вся жизнь линкора творится сейчас наверху, в просторных рубках корабля, похожих на научные лаборатории, где люди (не в белых халатах) заняты сложнейшими расчетами, ведущими к одной цели – к убийству, к разорению, к грабежу, к панике на океанских коммуникациях…