Александр II, или История трех одиночеств - Ляшенко Леонид Михайлович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Нельзя, наверное, безапелляционно утверждать, что в отцовской семье Александр Николаевич был постоянно одинок и несчастен. Он очень любил мать и сестер и с удовольствием проводил с ними свободные часы. Однако вряд ли приходится спорить с тем, что особое положение наследника престола, заметная разница в возрасте, а иногда и в уровне образования сказывались в его отношениях с родными. Может, он и не был одинок, но постоянно ощущал холодок одиночества (избранности), может, он и не был отчаянно несчастлив, но крайне редко чувствовал себя счастливым. Так неужели великому князю Александру Николаевичу, а позднее императору Александру II ни разу не довелось испытать теплоту истинной любви, ощущения человеческой заботы о себе, не затуманенного государственными соображениями? Ведь у него со временем выстроилась собственная семья: жена, сыновья, дочери... Впрочем, это слишком важная и деликатная тема, настоятельно требующая отдельного и серьезного разговора, к которому мы, не откладывая дела в долгий ящик, и перейдем.
От первой до последней любви Александра II
Повышенная чувственность, необходимость ощущения постоянной влюбленности были, видимо, одной из отличительных черт психологического облика всех Романовых. В качестве иллюстрации этого утверждения можно было бы сослаться на многочисленные любовные истории Петра Великого, Елизаветы Петровны, Екатерины II, Павла I, Александра I, Николая I... Однако, думается, у читателя эти сюжеты благодаря заботам литераторов и вообще людей, пишущих об истории, в последние годы и так, что называется, на слуху, поэтому подобные отсылки в нашем разговоре кажутся совершенно излишними. В то же время сказать несколько слов по этому поводу безусловно придется, хотя бы для разгона, то есть для того, чтобы начать разговор о личной жизни нашего героя с некой предыстории, а не брать быка за рога, ведь речь пойдет об очень тонкой материи.
Вспоминая о любовницах и любовниках тех Романовых, которым довелось взойти на престол, менее всего хочется размышлять о том, к чему приводит вседозволенность и, принимая вид сурового моралиста, грозить в прошлое пальцем. Конечно, без изрядной доли распущенности, без человеческой слабости здесь не обошлось, но вообще-то проблема видится гораздо серьезнее, чем обычно представляют ее ревнители нравственности или любители «клубнички». Не были ли любовные истории Романовых в XVIII-XIX столетиях поиском выхода из монаршего одиночества, попытками прорыва к искренней, простой человеческой любви? Ведь бегство «в женщин», в частную жизнь, даже в скандалы — это и есть бегство от трона, от официального «надо» или «нельзя», это бунт, протест против навязанных родителями и государственными соображениями семейных союзов, каждый из которых представлялся даже не лотереей (это характерно для любой семейной пары), а «русской рулеткой». Правда, убегая на поиски обычной, «земной» любви, властители, не подозревая об этом, из одиночества монаршего попадали в одиночество человеческое. Свободная смена любовников и любовниц — не то средство, которое делает людей счастливыми прочно и надолго.
Возвращаясь к нашей теме, отметим, что различия в проявлении чувственности у Романовых были достаточно существенны, индивидуальность каждого из них окрашивала влюбленности государей в особые краски, требовала различных нюансов в отношениях с женщинами. Кроме того, времена менялись, а вместе с ними менялись и отношения между полами, хотя перемены здесь были менее разительны, чем в экономике, общественной жизни или художественной культуре. Если вспомнить самодержцев, правивших в первой половине XIX века, то можно заметить, что Александр I предпочитал вызывать восхищение окружающих дам, ему нравилось их, как говорили любители смеси «французского с нижегородским», шармировать и он не слишком упорно настаивал на чем-то большем. Его отношения с фрейлинами жены трудно назвать исключительно платоническими, но в их основании лежал нарциссизм, самолюбование, желание нравиться и очаровывать 30.
Николай I, со свойственными ему прямотой и неумением тратить время попусту, старался покорить, завоевать взять приступом приглянувшихся ему фрейлин, актрис или светских дам. Если же это не удавалось, то он разыгрывал перед предметом своей страсти роль средневекового рыцаря или усталого воина (как говорил один из персонажей «Тетушки Чарлея»: «Я старый солдат и не знаю слов любви») Впрочем, эти различия лишь подчеркивали главное — Романовы не могли, да и не считали нужным скрывать свою повышенную чувственность, неуемное желание находиться в состоянии перманентной влюбленности.
Заметим, что мемуаристы и мемуаристки, которые, уважая истину, не могли вообще закрыть глаза на подобные сюжеты великосветской хроники, в то же время далеко не всегда умели найти верный тон, впадая то в уродливое пуританство и нудное морализаторство, то в совершенно несвойственную им странную игривость. Так, к примеру, баронесса М. П. Фредерикс, рассказывая об альковных похождениях императора Николая Павловича, делала порой удивительно лихие замечания и выводы. «Известно, — писала баронесса, — что он (Николай I — Л. Л.) имел любовные связи на стороне — какой мужчина их не имеет, во-первых (так их, мужчин! — Л. Л.), а во-вторых, при царствующих особах нередко возникает интрига для удаления законной супруги, посредством докторов стараются внушить мужу, что его жена слаба, больше, ее нужно беречь и т. п., а под этим предлогом приближают женщин, через которых постоянное влияние могло бы действовать. Хотя предмет его постоянной связи (фрейлина императрицы Александры Федоровны В. А. Нелидова — Л. Л.) и жил во дворце, никому и в голову не приходило обращать на это внимание, все это делалось так скрытно, так порядочно...»
В последних замечаниях баронессы не грех и усомниться. И обращать внимание на Нелидову было кому (взять хотя бы императрицу и наследника престола), и благородство, порядочность этой ситуации вызывают законные сомнения. Однако не будем впадать в бесполезное морализаторство, тем более что до нас этим занимались десятки мемуаристов и исследователей, не согласных с игривой куртуазностью оценок баронессы Фредерикс и иже с ней. Важно другое: в отношениях с женщинами Александр II не был исключением из общепринятых правил. Но в отличие от дяди или отца он, похоже, не пытался лишь очаровывать дам или брать приступом их добродетель, он хотел просто любить и быть любимым, искал настоящую привязанность, покой, тепло... Впрочем, обо всем по порядку.
Из воспоминаний весьма осведомленной А. О. Смирновой-Россет, и не только из них одних, известно, что Александр Николаевич уже в пятнадцатилетнем возрасте увлеченно флиртовал с фрейлиной матери Натальей Бороздиной. Первая юношеская влюбленность наследника престола не осталась тайной для окружающих (что вообще могло остаться для них тайной?), да он и не считал нужным особенно скрывать ее, не видя в своих чувствах никакого криминала. Мы не знаем, что говорил Николай Павлович сыну (а страшно интересно, что он мог ему сказать, помня о Нелидовой, проживавшей в соседних покоях?), но реакция родителей на пока что невинное увлечение великого князя оказалась быстрой и решительной. Бороздина была немедленно удалена из дворца и вместе со спешно появившимся у нее мужем-дипломатом незамедлительно оказалась в Англии.
В восемнадцать лет Александр Николаевич стал предметом горячего обожания Софьи Давыдовой, дальней родственницы известного поэта гусара Дениса Давыдова. Одна из чувствительных современниц, посвященная в сердечную тайну девушки, писала в духе то ли вышедшего уже из моды сентиментализма, то ли модного еще романтизма: «Она любила наследника так же свято и бескорыстно, как любила Бога, и, когда он уезжал в свое путешествие по Европе (1836-1840 годы — Л. Л.), будто предчувствовала, что эта разлука будет вечной. Она простилась с ним, как прощаются в предсмертной агонии, благословляя его на новую жизнь...» Чувство Давыдовой к цесаревичу было чисто платоническим. Не одна российская барышня испытывала нечто подобное к Александру Николаевичу, но только Софье Дмитриевне удалось попасть на станицы литературного произведения (о ее любви написана необычайно дамская повесть), а потому чувство именно этой девушки нашло заметный отклик в душах современников и осталось в истории.
