Честь самурая - Ёсикава Эйдзи (библиотека электронных книг TXT) 📗

Новогодние торжества, присутствие множества провинциальных князей, а также чуть более поздний приезд в Осаку самого Нобуо не стали тайной для остававшегося у себя в Хамамацу Иэясу. Напротив, князю Токугаве доложили все подробности. Иэясу не оставалось ничего другого, кроме как следить со стороны, как лихо Хидэёси очаровывает Нобуо.

ЭПИЛОГ

Летом того же года Хидэёси послал флот на юг и конницу на север, намереваясь путем последовательных и одновременных действий окончательно подчинить всю страну. В крепость Осака он вернулся в девятом месяце и сразу же приступил к государственным делам, включавшим отныне как вопрос внутреннего управления страной, так и внешнюю политику всего государства.

Время от времени он, бросая взгляд на горы, задумывался над тем, как высоко удалось взлететь ему самому, и в такие минуты искренне радовался, что первая половина его жизни прошла удачно. В наступающем году ему должно было исполниться пятьдесят — в этом возрасте мужчине подобает осмысливать прожитое и тщательно взвешивать каждый следующий шаг.

Но поскольку он был земным человеком и в куда большей степени, чем большинство людей, испытывал слабость к плотским утехам, ночами он вспоминал былых возлюбленных и ласкал новых, печалясь лишь о том, что когда-нибудь этому придет конец.

«Пошла осенняя пора моей жизни. Заканчивается сорок девятый год. Осталось несколько месяцев».

Сравнивая свою жизнь с восхождением на гору, он чувствовал, что смотрит вниз, стоя совсем неподалеку от вершины.

Считается, что достижение вершины — цель восхождения. Но истинною целью — отрадой для живущих — является не вершина, а разнообразные трудности, преодолеваемые по пути. По дороге встречаются долы, скалы, потоки, ущелья и склоны. Тропа неизменно крута, и порой кажется, что дальнейшее восхождение невозможно, что умереть лучше, чем продолжать подъем. Но затем начинаешь воспринимать трудности и испытания, ждущие впереди, с великой радостью, а когда оглядываешься назад и видишь, сколько препятствий удалось преодолеть, ощущаешь истинную радость бытия, заключающуюся в продвижении вперед по дороге жизни.

Как скучна была бы человеческая жизнь без постоянных опасностей и беспрестанных схваток! Как скоро пресытился бы ею человек, иди он медленно и спокойно по ровной и пологой дороге! В конце концов, жизнь человека состоит из вечно сменяющих друг друга, набегающих одно на другое испытаний и сражений, и подлинное счастье посещает нас вовсе не на коротких привалах. Так Хидэёси, выросший в исключительно трудных условиях, размышлял в зрелые годы посередине своего пути.

В десятом месяце четырнадцатого года Тэнсё Хидэёси и Иэясу встретились в крепости Осака и заключили исторический мирный договор. Так и не побежденный на поле брани, Иэясу тем не менее смирился с политическим первенством Хидэёси. Двумя годами ранее Иэясу послал своего сына заложником в Осаку, а сейчас он взял себе в жены сестру Хидэёси. Терпеливый Иэясу решил все же дожидаться своего часа: как знать, может быть, когда-нибудь птица удачи споет свою песню и ему?

Задав великий пир по случаю заключения мира со своим наиболее грозным соперником, Хидэёси затем удалился во внутренние покои цитадели, где вместе со своими испытанными приверженцами осушил не одну чашечку сакэ в знак одержанной победы.

Несколько часов спустя он, шатаясь, поднялся со своего места и пожелал присутствующим спокойной ночи. Медленно и враскачку побрел он по залу — коротышка с обезьяньим лицом — в сопровождении фрейлин, почти затерявшийся среди шуршащих многоцветных шелков их многослойных кимоно. Женский смех разносился по длинным раззолоченным коридорам, пока вели в постель тщедушного человечка, который был верховным правителем великой Японии.

За двенадцать оставшихся ему лет Хидэёси сумел укрепить свое владычество над страною, окончательно сломив власть самурайских кланов. Его щедрое покровительство наукам и искусствам, равно как и другим проявлениям красоты, привело к возникновению того феномена, который до сих пор называют японским Возрождением. Император удостоил его высших придворных титулов: сперва — кампаку, потом — тайко. Но властолюбивые помыслы Хидэёси не ограничивались японскими островами — мечты вели его в те края, о которых он грезил еще ребенком, — в страну Мин, которой правили китайские императоры. Но войскам всемогущего тайко не довелось покорить Китай. Человек, никогда не сомневавшийся в том, что он способен обратить себе на пользу любое нанесенное ему поражение, в том, что он может превратить заклятого врага в верного друга, в том, что он заставит безголосую птицу запеть — причем именно ту песню, которую он пожелает, — этот человек в конце концов вынужден был уступить силе более могущественной и властителю более терпеливому. Но он оставил после себя наследство, и по сей день напоминающее о Золотом Веке.