Дневник Жеребцовой Полины - Жеребцова Полина Викторовна (бесплатные версии книг TXT) 📗
Я поняла — мама права.
Питаться эти дни мы стали гораздо лучше. Обследуем чужие подвалы и кухни. Что отыщем, то едим. Иногда два раза в день!
Нашу долю продуктов соседи от военных получают, но мы ее не видим.
— Раз сами отделились — вам ничего не положено!— заявила Вовкина жена. Остальные поддержали Ольгу, чтобы еды их коллективу было больше. Мы не спорили. Решили не нервничать. Нужно помнить историю с макаронами и с дедушкой Халидом!
Мы обходимся без помощи военных, сами.
Правда, мне постоянно хочется есть. Иногда мы угощаем старых соседок по комнате и «общего» внука. Они с нами дружат, когда «оппозиция» не видит. Даже жалуются потихоньку, а при «своих» не разговаривают. Игра какая-то. Странные взрослые люди.
Царевна.
28 января 2000
Сегодня мы ходили за водой. Далеко, в пожарные колодцы. Все остались живы!
Только бабе Нине стало плохо в пути, и мне тоже — я чуть не упала от боли. Ее воду пришлось отдать военным — танкистам. Не выливать же? А я свою — донесла.
С нами было много местных женщин, все с тачками, с баками.
На пригорке стояла русская пушка, она стреляла. Огненный снаряд вылетал у нас над головами. Мама забралась к солдатам на высоту. Стояла и смотрела на наш дом. Комментировала:
- Дом стоит! Из-под крыши валит дым. На верхних этажах пожары, Нам сказали не подходить к нашим домам 15–20 дней. Не беда! Вернемся раньше! Рискнем!
Мама каждый день повторяет слова:
— Пора домой!
Это как ее заклинание. Одновременно — мысль военного, писавшего на снегу.
Того, что дал мне зайца.
- Дорога назад широкая, без укрытий. Опасно! Идти надо большой группой, как уходили из своих домов, — решают все.
Начались общие сборы.
Дележ тех продуктов, что мы искали и носили вместе. Нам с мамой дали: ведро муки, лук, один баллон помидор, и (ура!) десяток картошек. Дополнительно выделили две литровые баночки: варенье и «аджика». Под кроватями у наших соседей много разной еды. Домашних консервов. Но старым бабулям Стасе и Нине с больным внуком дали такую же маленькую порцию, что и нам.
Я стащила для своего дома много полезных вещей: спички, вату, лекарство «валидол» и книжку «Прекрасная второгодница», о школьниках.
Мама выбросила некогда красивую, а теперь грязную, закопченную уличной печкой, кофту. Она переоделась в мужской свитер, который нашла в кухне. Он совершенно чистый! Свою желтую кофту она положила на место свитера.
— Это еще зачем? — спросила я.
— Ее можно постирать, когда вода будет. Пусть видят — выхода не было.
Мама сразу похорошела. Свитер ей идет!
Сегодня мы впервые обратились к военным.
Попросили наполнить бутыль соляркой или бензином. Они дали. Сделаем дома «коптилку»!
Домой! Домой! Ура-а- а-а!
Продолжаю
Вечер. Коптилка. Мы дома.
Мы совершили свой «переход».
Шли по глубокому снегу, по дороге, ведущей вверх.
Впереди всех — бабушка Стася. Она несла свою долю «пайка», в какой-то сумке. Все время спотыкалась. Оборачивалась, смотрела на нас, ждала помощи. Иногда она смешно повизгивала. Иногда стонала. За Стасей шли мы. Мама починила поврежденную ручную коляску. Установила на нее деревянный ящик и сложила нашу еду.
Я несла сумку в цветной горошек. Это моя находка! В сумке у меня расположились: желтый заяц, банка с вареньем, вата, разные лекарства, книжка о школьниках и еще красный свитер. Подарок тети Лины. Мама его не видела.
Вдруг, дома, совсем ничего нет, а надо переодеться?
Кратковременно, к возвращению домой, отношения между всеми наладились.
Наши соседи перестали драться и ругаться.
Платья, подаренные мне, я оставила, развесив их за шкафом. Все они были пошиты по индивидуальному заказу, что подтверждало мамину версию о хитростях.
Сразу за нами по снежной дороге шли баба Нина и ее больной внук.
Внук нес две стопки книг, перевязанных бинтом. Бабуля тащила свою долю еды. Малорослая, полная, она проваливалась в глубокий снег и трудно дышала.
За Ниной тянулись остальные. Жена Вовки тащила сразу две тачки: по одной в каждой руке.
Вовка тоже вез две нагруженные тачки. Лина завершала шествие. Ее тачка была почти пустой. Шла она бойко и легко. Эта женщина красива. Рыжие волосы до плеч, яркие голубые глаза. Лина всегда аккуратна! Даже в войну! В сорок лет выглядит молодой, спортивной студенткой. По дороге домой выяснилось, что оставили бабушку Марию. Охранять какое-то имущество. И Аза осталась с ней.
- Там у нас много вещей. Бросать нельзя! — проговорилась Ольга.
Спровоцировали ее бабули простым вопросом:
— А где же все остальные?
— Придется еще за Олиной матерью идти, — сделал грустное лицо хитрющий Вовка.
Действительно, пока мы убирали битый кирпич, чтоб войти в свой подъезд, все жильцы из
дома напротив - укатили за «бабушкой», прихватив с собой пустые тачки. Вот поганцы! Из дома ведь все вышли, в чем были, без вещей. Бабушка Нина — в тапочках... на снег.
Я лично в старых маминых калошах. Без сапог. А чеченка Аза спасала свой единственный плащ. Увидев нас, подошли соседи из четырехэтажного дома рядом. Того, где погибла Раиса-армяночка. Они рассказали:
- Когда Николая с парализованной матерью вывели из дома, его старая мать начала умирать у военных машин. Кто-то из военных не выдержал. Приказал отвезти их в госпиталь. Через два дня Николай осиротел. Он бросил остатки своих вещей! Уехал в беженцы или к дальней родне. Остаться ему было негде. Одна из стен его квартиры на втором этаже рухнула еще до Крещенья.
Наконец, когда стемнело, мы расчистили тропу к своей двери.
Но самой двери не оказалось!
У входа нас встретил наш расстрелянный холодильник. Его оторванная дверца лежала рядом. Мы вошли и увидели: простыни в крови. Моего магнитофона и телевизора нет! Исчезли упакованные вещи: посуда, постельное белье. Нет даже нижнего белья — переодеться! Квартира накренилась окончательно. Коридор с кухней провалились в подвал.
Документов и фотографий нет. Многих старинных вещей, привезенных от бабушки из
