Сын Зевса - Воронкова Любовь Федоровна (книги хорошего качества TXT) 📗

Македоняне сошли с коней, и Александр, окруженный свитой, сопровождаемый государственными людьми Афин, вступил в прохладный зал, где их ждал Фокион, старый, спокойный и мудрый человек.

Пока афинские вожди обсуждали между собой условия мира, продиктованные Филиппом, пока они готовились к Народному собранию, Александр, сопровождаемый охраной, и македонской и афинской, осматривал город. Иногда, отгородившись молчанием, он забывал о людях, окружавших его. С ним незримо ходил Аристотель, его учитель. Александр слышал его голос:

«Персы ворвались в Аттику и опустошили Афины…»

– Трудно поверить, – сказал Александр, – что этот город был когда-то опустошен!

– Да, – ответил со вздохом афинянин, который был среди этеров Александра. – Мы не забываем об этом.

– Они были и в Македонии, – задумчиво сказал Александр, – но Македония тогда была слаба. А как могли афиняне допустить варваров в свой город?

– Это были несметные полчища. Они, как море, вышедшее из берегов, хлынули в Аттику.

Пока поднимались к Акрополю, афинянин успел рассказать, как все это было.

– У нас, в храме Афины Паллады, обитает большая змея, страж Акрополя. Каждый месяц, лишь народится новая луна, ей в жертву приносят медовую лепешку. И змея ее съедает.

На этот раз лепешку принесли, а она осталась нетронутой. Когда жрица сказала об этом, все поняли, что богиня больше не охраняет их, она покинула Акрополь.

И тогда афиняне ушли из города. Женщин и детей отправили кого в Трезену, кого на остров Эгину. А сами вооружились и собрались на Саламине. В городе осталось лишь несколько жрецов в храмах да бедняки – им не с чем было уходить на Саламин.

К тому же пифия сказала, что их спасет деревянная стена – она будет неодолима. Афиняне поняли так: деревянная стена – это корабли. Но те, кто остался в Акрополе, решили, что это просто доски и бревна. Поэтому они досками и бревнами загородили вход в Акрополь и стали отбиваться от врага – горстка отважных людей против несметной армии персов… Вот на этом холме, что против Акрополя, стояли персы. Отсюда они вели осаду. Они завертывали стрелы в паклю, зажигали, а потом стреляли ими из луков. Афины горели. Укрепления обрушились, и варвары вошли в Акрополь. Те, которые защищали Акрополь, погибли. Одни бросились вниз со стены, другие бежали в храм, под защиту богини. Но богиня не защитила их, она ведь ушла из города. Персы их всех перебили в храме. А потом сожгли и храм, так же, как сожгли весь город…

Александр живо представил себе это опустошение, дым, и пепел, и горящие развалины… Такими были Афины.

Но прошло время, и вот город снова стоит во всей красоте, полный кипучей жизни. И Акрополь сияет и светится над ним чистым пентелийским [30] мрамором своих стен и колонн.

К Акрополю поднимались по неширокой тропе, которая вела их по уступам холма вокруг Парфенона – большого храма Афины Паллады. Парфенон был виден им то с одной стороны, то с другой. И вот наконец настала минута, когда нога Александра ступила на белый мрамор лестницы Пропилей…

С высоты Акрополя взгляд уходил очень далеко, до самых границ всей афинской земли, – легкие очертания гор, синева лесов, сбегающих в долину по холмам и отрогам, глубокая голубизна моря с белой извилистой кромкой прибоя…

Земля суха, гориста, бесплодна. И все-таки сколько затаенной радости в этой солнечной стране, сколько светлой красоты! Недаром сложилась легенда, что боги избрали ее, что они живут здесь и даже спорят из-за этой страны, как поспорили Посейдон с Афиной. Каждый из них хотел сделать что-то очень доброе для афинской земли. Бог морей ударил трезубцем в скалу, и оттуда полилась солоноватая целебная вода. А богиня мудрости Афина посадила на бесплодной почве оливу и этим принесла много добра афинянам. Потому и стала Афина у них самой почитаемой богиней, покровительницей их государства, потому и выстроили ей этот великолепный храм Парфенон.

Величавые в своем спокойствии дорические колонны, окружая храм, словно оберегали его. Александр, следуя за жрецом ко входу, жадно разглядывал мраморный барельеф, который тянулся над колоннами, – всадники, девушки, погоняющие быков, женщины с ветками пальмы – эмблемой мира, шествие старцев… Краски фронтона – красная, желтая, голубая – радостно и нарядно сияли среди благородной белизны мрамора.

Александр с волнением вошел в храм, в мягкий полумрак. Свет жаркого, ослепительного дня проникал сюда только через распахнутые двери, рассеиваясь среди красно-синих стен. Афина стояла во весь свой огромный рост, в сиянье золотых одежд и высокого золотого шлема. Александр поднял глаза и встретился со сверкающим в полутьме взглядом богини. Она смотрела на него, чуть склонив голову, внимательно, испытующе, может быть, даже грозя…

И он, содрогнувшись, опустил ресницы.

Мир, названный Демадовым, был заключен. Все, что было задумано в мегароне царского дворца в Пелле, послы Филиппа осуществили в Афинах. Условия македонского царя были поставлены и приняты.

Афины во всем, что касается их внутренних дел, остаются свободными и независимыми. Македонская армия не должна вступать на афинскую землю. В афинские гавани не должно входить ни одно македонское судно. Область беотийского города Оропа, что на северо-восточной границе Аттики, захваченная Фивами, присоединяется к афинским землям. Филипп оставляет афинские границы нетронутыми. И без всякого выкупа отпускает военнопленных афинян.

Но Афины должны уступить Филиппу фракийский Херсонес. А вместе с Херсонесом Филипп взял проливы, контроль над черноморской торговлей, особенно торговлей хлебом. В привозном хлебе Афины постоянно нуждались, и теперь это ставило их в полную зависимость от Филиппа – может пропустить к ним корабли с хлебом, а может и не пропустить. Но что же делать? С этим теперь приходилось мириться. И афиняне радовались и боялись радоваться, не веря своей удаче. Они не надеялись отделаться так легко от войны, которая угрожала им полной гибелью.

Афинские правители с почетом проводили македонских послов. Филиппу в благодарность постановили воздвигнуть статую в Афинах, на рынке, в самой людной части города. И обоим – царю Филиппу и его сыну Александру – даровали право афинского гражданства.

Александр возвращался счастливый и торжествующий. Все сделано, как надо. Ему не придется краснеть и смущаться перед отцом.

Всю долгую дорогу, в часы отдыха и во время ночевок в палатках, сидя по вечерам у костров, послы вспоминали о том, что видели, что слышали, что говорили.

– А Демосфен так и не показался, – с удивлением сказал Александр, когда они после ужина сидели у огня, – мне так хотелось посмотреть на него.

– Он уехал из Афин, – ответил Антипатр, – я тоже спросил о нем.

– Куда уехал?

– Взял военный корабль и отправился куда-то. Будто бы собирать дань с афинских союзников. Или за провиантом для города.

– А он не мог уехать позже?

– Конечно, мог бы. Но, видно, не хотел видеть нас, послов Филиппа. Да еще приехавших мириться. Ему надо было воевать с нами, ему надо было сокрушить царя македонского. Ну, а народу воевать вовсе не сладко. Видели, как поспешно погнали домой своих быков поселяне? Войны не будет, мир. Можно жить спокойно. У них еще и хлеб в полях не везде убран…

– А вы заметили, как много бедноты в Афинах? – сказал Гефестион. – Я просто поражен. Такой могущественный город, так украшен – и столько нищеты! Почему это?

– У них слишком много рабов, – нахмурясь, сказал Антипатр.

– А разве плохо, когда много рабов? – удивился Александр. – Чем больше рабов, тем больше рабочих рук, тем легче жить свободным гражданам.

– Это так. Но если всеми работами завладеют рабы, то что же делать свободным?

– А ты знаешь, Антипа, что говорил мой учитель Аристотель? «Необходимо, чтобы существовали рабы для всяких работ, а свободные люди, граждане, должны управлять ими». Видишь, я запомнил.

– Я тоже помню это, – сказал Гефестион, – он еще привел пример из «Илиады»…