Кеес Адмирал Тюльпанов - Сергиенко Константин Константинович (список книг .txt) 📗
ЗВЕРЬ КРИСТОФЕЛЯ
Значит, мы попали в лапы иезуитов. Кое-что об этих господах я слышал и раньше.
Слава у них не меньше, чем у святой инквизиции. Только костры инквизиторов я видел сам и даже знал одного доносчика. Он жил на соседней улице.
Иезуитов не видел никто. Во всяком случае, у нас в Лейдене. Что им надо и почему живут тайно, этого я толком не знал. Только все их боялись, и даже Сметсе говорил, что нет никого хуже. Потому что биться в открытую с ними нельзя, а от ножа из-за угла уберечься трудно.
А тут ещё Лис страху нагнал. Уж больно он трясся, когда я тянул его в это дело.
Правда, чудная штука: теперь трясся я, а Лис спокойно расхаживал из угла в угол. Да ещё говорит:
– Ты что, адмирал? Чего приуныл? Теперь уж нечего. Запрут нас в какой-нибудь подвал – и поминай как звали. Ха-ха! С голоду и помрем.
– Ты что, – говорю, – веселишься? – А у самого зубы стучат. – Мне помирать неохота.
– Ладно-ладно, – говорит Лис. – Помирать… Я и не знал, адмирал, что ты себе на уме.
– Как на уме? – говорю. – Ты про что?
– А про то, – говорит Лис. – Нашёл дурачка. Ох и хитрый ты, адмирал! С тобой не пропадёшь!
Махнул я рукой и сел в угол. Наверное, Лис спятил. Потому что время совсем не для шуток.
Осмотрел я комнату. Нет, отсюда не убежишь. На окне решетка, выходит в сад. Бей стекло, кричи – никого не докричишься. Что это с Лисом?
А тот снова побегал из угла в угол и говорит:
– Я сразу понял, что ты меня разыгрываешь!
– Чего это мне разыгрывать? – говорю.
– Ни один человек в дом к иезуитам просто так не полезет. У тебя что, здесь свои люди? Когда они нас выпустят?
Нет, Лис точно, спятил. Наверное, со страху.
– Никто нас не выпустит, – говорю. – И нет здесь своих людей. Может, у тебя есть?
– Как? А обломок тарелочки кто показал, когда нас сцапали. Это же пропуск! Иначе бы сразу нам крышка!
Тут я всё вспомнил. А до этого вроде бы из головы выскочило, уж это точно, со страху.
Вспомнил про сон прошлой ночью. Как бежал вслед за мамой с обломком тарелки. Как у входа в рай показал этот обломок, и боженька пропустил. Вспомнил, как утром невзначай прихватил из кухни кусочек разбитой тарелки, а когда нас схватили показал этот осколок человеку со свечой. Ума не приложу, почему показал.
Лису я так и объяснил. Сначала он не поверил и даже заставил поклясться. Я клялся три раза. Тут Лис почмокал губами, поднял палец и сказал:
– Не иначе как чудодейственный сон! А раз так, значит, боженька нас охраняет. Не пропадём!
Тут я ещё добавил, что дон Рутилио наверняка меня узнал, но не выдал. Не знаю сам, почему.
– Ух! – говорит Лис. – Боженька нас охраняет! Точно, не пропадём!
Прошло ещё какое-то время. Мы с Лисом обнюхали все углы, но ничего не нашли интересного. Настроение у Лиса снова упало.
– А что, если боженька перестанет нас охранять?
Я говорю:
– Давай сами попробуем выбраться.
– Как же! – говорит Лис. – Видал этого урода, Кристофеля? Он тебе голову щелчком отшибет.
– Откуда ты их всех знаешь?
– Я многих знаю, – говорит Лис. – Отца Антонио видел ещё в Люксембурге, до того как сбежал. Большой человек. Разъезжает по всем странам, проверяет своих людей. Потом докладывает генералу.
– А кто такой генерал?
– Генерал – это в Риме. После бога у них вторая фигура. Молятся на него, как на солнце.
– А чего им нужно у нас, в Голландии? Жили бы в своём Риме.
– Как бы не так! Они всем миром хотят править. Я до сих пор наизусть помню: «Иезуит, подобно апостолу, должен стать всем для всех, чтобы приобрести сердца всех». Вот так, адмирал! Как видишь, и до тебя добрались. А меня-то уж точно прихлопнут, до утра недолго осталось.
– Не унывай, Лис, может, ещё обойдётся.
– Как же! – Лис вздохнул. – Сейчас обойдётся, в другой раз не обойдётся. У них на каждом углу свои люди. Видел этого Берендрехта, башмачника? Я ведь и вправду собрался у него ремеслу поучиться. А потом как-то ночью понаехали к нему гости, а среди них мой папаша незабвенный! Оказывается, и этот Берендрехт иезуит. Я, конечно, тут же сбежал. Если бы не вы, пришлось бы мне плохо.
Прошло время. Я говорю:
– Нет, надо что-то придумать.
– Была бы жабья слюна и ястребиный коготь, делать нечего, – говорит Лис. – Я знаю одно колдовство. Истолочь ястребиный коготь и с жабьей слюной смешать. Где этой штукой помажешь, сразу всё живое с дороги уйдёт. Или вот крысиный хвост, но не простой серой крысы, а зелёной, которая в Индии живет…
Тут Лис пустился рассказывать, чего ему не хватает, чтобы вырваться из дома: соку молочая, помета от курицы, которую столетним вином поили, какой-то травы дуй-дуй и даже мочки от уха мертвеца… Про всё это он болтал и сокрушался, что ничего нет под рукой.
Не знаю уж, как повернулся Лисов язык говорить про колдовство. За такие штучки на костре жгут и голову отрубают. Только я не очень-то Лису верил. Будь он хоть маленьким колдунишкой, давно бы заметил.
Так он болтал ещё долго. Я говорю:
– Может, не приедут эти Ансельмо и Эразмус?
– Приедут, – говорит Лис. – У них дисциплина железная… Интересно, куда это мой папаша подевался? Вроде его не ждут.
Я встал и сказал:
– Хватит нам, Лис, трепаться. Давай подумаем, как обмануть Кристофеля. Иначе плохо нам будет. Может, попробуем дверь открыть?
– Там их две, – говорит Лис. – Впрочем, обе они не закрыты. – При этом Лис так лениво потягивается.
– Как не закрыты? – я удивился.
– Плохая у тебя память, адмирал, – говорит Лис. – Ты слышал, что приказал отец Антонио? У нашей двери он велел положить зверя. Такая уловочка. Отец Антонио понимает, что если я тот, за кого себя выдаю, то должен знать Кристофеля и его зверей. Если я знаю, то никогда не полезу за дверь. А если не знаю, то могу попробовать. Тогда меня разорвут в клочки. Вот так, адмирал.
Лоб у меня сразу взмок.
– Какой ещё зверь? – говорю. – Какие клочки?
– Понимаешь, – говорит Лис, – про этого Кристофеля и его зверей знает каждый новиций. Бывало, чуть что, сразу пугают – отправим к Кристофелю и его зверям. Ну, Кристофеля ты видел. А зверь его, думаю, лежит сейчас за второй дверью и облизывается. Мечтает, чтобы мы вышли. Интересно было бы посмотреть на этого зверя.
– Какой зверь-то? – я спрашиваю, а сам дрожу
– Cам не знаю, – говорит Лис. – У него их много; говорят, похожи то ли на медведя, то ли на волка. Кристофель покупает их где-то, не кормит неделю, держит в подвале, а потом выпускает на виноватого. У них даже казнь есть такая. Называется «собачья смерть».
– Ты думаешь, он за дверью лежит? – говорю я, и зубы стучат. – А если не лежит?
– Лежит, – говорит Лис. И тоже застучал зубами.
– Давай что-нибудь под дверь сунем, проверим.
– Говорю тебе, их там две.
– Тогда под вторую.
– Не желаю, д-д-д… – бормочет Лис. «Д-д-д…» – зубы стучат. – Не желаю со всякими зверями. Я, может, сам герцог. Я, может, инкогнито…
Набрался я храбрости, тронул первую дверь… Тихо. Толкнул. Потому я всё это делал, что казалось мне, нет никакого зверя. Первая дверь открылась. Крохотный коридорчик. А вот вторая… Едва я подполз к ней, как – «уррр!» – глухо так раздалось.
Прижался я к полу, боюсь пошевелиться. Сердце стучит.
– Говорил тебе! – шипит сзади Лис. – Не лезь дальше!
«Уррр-рр-ммму…» – снова за дверью. А потом помягче: «Уи-ууу…» – и царапанье по двери.
Стук-стук… Моё сердце. Сел я на пол. Потом встал. Вытер рукавом лицо и говорю:
– Ладно. Пойдём, Лис, отсюда. Правильно ты говорил: с адмиралом не пропадёшь.
И тут же открываю дверь. Огромный, мохнатый вздымается передо мной зверюга. Кидает на плечи лапы. Горячим дыханием обдает мне лицо.
Страшный, конечно. Но это кому как. Мне он сейчас милее всех на свете. И я шепчу в мохнатое ухо:
– Пьер, Пьер… Как же ты здесь очутился…
