Распутье - Басаргин Иван Ульянович (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT, FB2) 📗
– Хорошо пояснил. А я-то, дурак старый, тем и жил, что, мол, не забудет меня Россия.
– Сразу забудет, как только понесут вас на погост. Генералы воюют, а не солдаты. Генералы побеждают, а не солдаты. Генералы будут праздновать победы, а не солдаты. Солдаты – ничейные люди, как и вы. Толпа, серая масса. Генералы будут праздновать победу, а солдаты расползутся по своим лачугам, чтобы зализать раны. Это правда, и правда голая, Силов. Близок тот час, когда и ты, и твой сын будете скрипеть зубами, изнывать душой и никому не докажете, что вы что-то открыли, что-то сделали. Ответом довольны?
– Премного доволен, – затаённо усмехнулся Андрей Андреевич. – Великий вы человек, Эдуард Эдуардович, такое, убей меня, никто не скажет. Или вы по-дворянски заносчивы, или вы так смелы и умны, что вам сам чёрт нестрашен. М-да… А ежли я прикажу сыну больше не искать руды, тогда как?
– Он будет искать. Он будет их нам показывать, потому что честен, да и сейчас работает на казну.
– Я ему посоветую находки свои не показывать вам.
– Опять же, честность не позволит ему обманывать нас.
– А где же ваша честность?
– Я уже все объяснил вам, Андрей Андреевич, больше не задерживаю, – кивком головы отпустил старика Анерт.
Анерт встретил Федора, дал ему инструкцию, где было написано: «Осмотреть месторождение серебро-свинцовой руды в Сухой пади, системы речки Арзамасовки, снять планы выходов рудных жил… Взять пробы… Определить падение и простирание, а также мощность серебро-свинцовой руды. Снять планы всех выработок, которые велись около села Щербаковка…»
И ни слова о плавиковом шпате, ради которого отзывался в эти края Силов, лишь строго взглянув, спросил:
– Есть слушок, что ты связался с большевиками?
– Говорят, зря не скажут.
– Не смей! Мы люди вне политики. Наше дело – искать руды, руды и только руды. Пусть политики занимаются политикой, а мы – делом.
– Волк не пойдет в собачью конуру, он будет искать волчью.
– Непонятно.
– Позже станет понятно.
Андрей Андреевич встретился с Ваниным и обратился с тем же вопросом. Ванин ответил:
– Я понимаю вас, Андрей Андреевич. Каждый человек хотел бы что-то оставить после себя: имя ли доброе, славу ли громкую. Но вы сможете оставить лишь добрую память, помогая России.
– А ежли изменить этот строй, может быть, там мы не будем забыты?
– При чем тут строй? – поморщился Ванин. – Душу первооткрывателя никаким строем не изменишь. Можно сменить сотни государственных систем, но нельзя изменить шкурнические начала человека. Для этого нужны века, тысячелетия, чтобы человек сделался чище, не столь бы пекся о своей славе, о бессмертии, если хочешь знать, эфемерном бессмертии.
– О себе не говорю, но вы хоть одно месторождение назвали именем моего сына?
– Нет. Я ни одного не назвал и своим именем. Зачем? Анерту не нужна слава, и я без нее проживу. Кому надо нас вспомнить, те вспомнят.
– А вы, Борис Игнатьевич, изворотливее будете Анерта.
– Почему же?
– Обхо́дите острые углы. Анерт будет откровеннее вас. Но суть-то одна. Прощайте! – поклонился Андрей Андреевич. А в душе – кипение, в сердце – зло.
Федор Силов вышел из тайги, выполнив задание Анерта, чтобы получить другое. Отец встретил его добрее, с какой-то грустью в глазах, еще непонятной Федору.
– Вот что, сын, ты прав, что мы нужны этим брандахлыстам, как серые кобылки, и не больше. Я прикажу тебе не искать больше руд. Хватит, сделал ты много, пусть другие сделают столько же.
– Пустое это, тятя. Ежли повадилась собака за возом бегать, то уж не отвадишь. У меня ажно тело зудится, когда я зря сижу дома. Искать камни – это тоже охота, только еще более приятная. Никого не убиваешь, а находишь – радуешься.
– Но знай, что твои начальники нигде не упоминают твое имя.
– Я знаю об этом, тятя, давно переболел этой пустяковой славой. Соль не в этом, а в радости первооткрывателя. Каждый день сулит тебе новую находку, и ты бежишь и бежишь за ней. Это хорошо, в душе песня. И пусть они не помнят нас. Придет час – и мы их забудем. Главное, надо знать, что всё, сделанное тобой – сделано для России! И не нудись за себя и меня.
Федор получил новую инструкцию, где Анерт писал: «Вам по той же программе осмотреть месторождения молибденового блеска около устья Сяо-Чингоуцзы, в верховьях реки Ванчина железную руду, месторождение серебро-свинцовой руды по Лязгоу, в трех верстах от деревни Соколовки. Анерт. Начальник Южно-Уссурийской партии Засучанского края».
Ушёл Федор, а Андрей Андреевич долго ворочался на печи. Как ни уляжется, всё жёстко, хотя под боком перина, под головой пуховые подушки. Этот гордый таежник не мог примириться с той правдой, которую получил из рук Анерта, Ванина. Думал: «Как это я, Силов, который гонял, рвал и метал, сам надрывался, чтобы сделать больше и для себя, и для России, вдруг оказался в нетях? Меня просто грабили, обманывали. А может быть, не обманывали, ведь и не спрашивал ни о чем Крупенского, Ванина. Значит, заблуждался? М-да. Что делать? Рассчитать рабочих, что продолжают работать, какая бы там ни шла война, на Крупенского, на императрицу Марию? Нет. Тогда просто вышвырнут с хутора и обесславят. Из этих лап тигровых так просто не вырваться. Может быть, прав Федька, что изжили себя наши министры-капиталисты, и царь тоже? Встать на сторону большевиков? Дело несложное. Абы в дело, абы к месту, и новой власти нужны будут руды, золото, серебро. Ни одна власть без того не проживет. Надо сказать Федору, чтобы придержал часть своих находок для новой власти, ежли она будет. Да и ванинские карты при случае прихватить не мешает. Особливо надо молчать о находке в Лудёвой пади [43]. Сгодится. Ежли всё будет народно, то и мы будем народны – всё наше…»
Далеко уходил в своих мечтах Андрей Андреевич, даже липким потом покрывался. Демократия – значит, свои рудники, свои дворцы. Полный разворот рукам и душе. Хорошо. С хрустом чесал волосатую грудь. Ванина пока не надо трогать, а будет шумок, тогда под крики и выстрелы спровадить, карты его захватить. Эти люди так просто своего не отдадут, пусть они либералы аль живоглоты – все с одного поля сжаты. Карты Ванина – это шальные деньги. Свой рудник в пади Лудёвой, рудник у Щербаковки, железоплавильный завод у горы Белой. Хватит сыновьи труды продавать за бесценок. Всем хочется пожить широко и ладно, свое имя оставить потомкам. Как ни клянут Бринера, а это он вдохнул жизнь в Тетюхинскую долину, он заставил всех зашевелиться, открыть свои кошельки. Нужны будут и Силовы. Федора – на выучку. Дело должно пойти. И тогда видно будет, что и как.
Своими мечтами поделился с Федором. Федор ответил:
– Глупые задумки. По-твоему выходит, что большевики для того затевают революцию, чтобы снова жили разные бринеры?
– Но ведь и большевикам не обойтись без бринеров? Кто им будет добывать свинец и серебро? Кто без ваниных и анертов, да и без тебя, будет руды прии́скивать?
– На первых порах, может быть, и не обойтись, потому как народ безграмотен. Но дальше нам с Бринерами будет не по пути. Это уж точно. Об этом нам говорят наши учителя, на это настраивают народ. Новая власть даст грамоту, даст новых инженеров. Бринеры же всячески будут стараться держать рабочего в серости.
– Вот здесь ты, сын, не прав. Тот же Бринер уже создал рабочие школы, потому что и ему нужны грамотные рабочие, чтобы грамотно работать на американских машинах.
– Но дальше того, чтобы работать грамотно на машинах, Бринер не пустит рабочих. У каждого монастыря свой устав. И нас господин Бринер не пустит в свой монастырь.
– Так, так… Выходит, что нам без бунта не обойтись?
– Нет, тятя, не обойтись. Он будет, он должен быть, чтобы вытянуть Россию за уши из серости и грязи. Большевики говорят, что мы не пойдем по пути Америки.
– А ежли всё же пойдем? – щурил хитрющие глаза Андрей Андреевич.
– Такое сделать проще: убрать царя, поставить на его место президента вместо Государственной Думы, коя уже провалилась, – Учредительное собрание. И живи, Россия, крепни, Россия. Это – половина мер, которая ничего не даст рабочим и крестьянам. Я тоже жил до Питера этими думами, большевики их перетрясли. Перетрясай и ты.
