Первый великоросс (Роман) - Кутыков Александр Павлович (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Зимовщики коротали нудные дни и ночи, боролись со скукой и по необходимости выходили в лес — для пополнения подошедших к концу запасов мяса. Охота иной раз имела и другие последствия.
Мерь, бесшумно стоявшая где-то рядом, подметив, что основной отряд удалился, давала волю своему любопытству. Отдельные смельчаки отваживались подойти поближе к сторожке и наблюдать с большим интересом за пришельцами — вроде бы схожими с ними, но непонятно во что одетыми и лепечущими что-то на своем совершенно нескладном языке.
Славяне конечно же спустя время замечали их и окликивали — сначала тревожно и угрожающе, потом надменно— будто детей. Но аборигены немедленно удалялись восвояси, скользя на своих быстрых, гнутых, до блеска отшлифованных ездой по снегу щепах-лыжах. Русичи также имели необходимые для жизни в снежном лесу, ничуть не хуже дикарских, удобные дощечки. Отследив по лыжне местоположение лежбища, не трудно было решиться на дерзкую вылазку, имея в виду, что народец не может состоять только из мужчин, которые, любопытства ради, приходили поглазеть на чужеземцев. Должны же рядом находиться и грудастые молодухи! Ох, как тяжело одиноким сторожам без женской ласки! И от бесспорной близости женщин у матерых мужиков все думки лишь об одном…
Итак, решено окончательно, кому остаться, а кому идти на промысел…
На исходе ночи, когда на белеющем небе еще поблескивали самые яркие из звезд, пятеро мужичков на бесшумных лыжицах скользили по снежку за добычей. За спиной у каждого зловеще торчала смертоносная сулица, за кушаками — по боевому топорику. Последний русич пер за собой просторные санки и оглядывал верхушки елей за спиной. В лесу кроме карканья одинокой вороны стояла тревожная тишь.
Проехав наискосок несколько пригорков и балочек, первый воин, насторожившись, остановился. Всем пятерым виден был белый парок над полянкой: лежбище здесь, охраны никакой — даже собак нет!.. Пятый с санями развернулся и уселся на корточки, зоркое око блюло все окрест. Остальные по-двое, тяжело дыша студеным воздухом, пошли справа и слева к намеченным для атаки землянкам. Зоркие глаза высматривали и безошибочно обнаруживали среди набросанного лапника схороненные входы. Кто-то вскинул топорик, что послужило сигналом к атаке, и начался налет.
Четыре воя с шумом бросились через еловые ветки внутрь. Тела славян, словно медвежьи стати, валили вскакивавших: удары острых топориков молниеносны, а снаружи почти не слышно, как гибнут в обеих землянках старухи, мужчины, мальчики…
В одной землянке двое нападавших схватили по женщине, но те показались им слишком тяжелыми, и воины бросили их, выбирая девиц полегче. Под горячую руку попалась и почти девочка. Покряхтывая под грузом, выбрались из схрона, осмотрелись.
Все лежбище было на ногах. Рядом в звенящий мороз лаяли собаки, непонятно откуда взявшиеся. Видно, впустили их люди погреться. Испуганная мерь разбегалась кто куда. Несколько уцелевших мужчин пытались с помощью длинных пик поразить напавших, но точно брошенные сулицы остановили их. Застигнутые врасплох люди молча отступали, на лицах застыли недоумение и животный страх. Невольно встав полукружьем, они растерянно глядели на громко ревущих русичей. Последние быстро, не спуская глаз с неспособной к сопротивлению мери, несли двух придушенных девок к саням. Та, третья девчушка, сумела вырваться, когда похититель метал дротик в рискнувших было подступиться дикарей. Ну и ладно — легче поклажа. Весело щерясь, бородатые сторожа торопились вернуться восвояси, довольно покрикивая на очухавшихся в санях девиц.
Вернувшись к сторожке, первым делом предприняли все возможные действия для обороны, ожидая по горячим следам атаки. Через щели заколоченных окошек и дверей смотрели в лес, пальцы нервно теребили зычную тетиву. Но ни сразу, ни к вечеру, ни ночью — никогда ответа на дерзость не последовало. Поредевшая семья снялась с места, забрала все, что могла, и побрела дальше на восток. Лес-то велик. В нем всем хватит места…
Часть 1
НА БЕРЕГАХ ДЕСНЫ
Светло-серый туманец, мутной и влажной массой наполнив лесок, вывалился безмолвно на опушку. Видимо, потолкавшись меж заиндевевших деревьев, захотелось на простор. Вблизи почти незаметный, издали очень хорошо вырисовывался передний фронт огромного облака, преломлялся о край откоса и, струясь и дымясь, падал к недавно замерзшей реке. При этом верхняя граница будто провалившейся дымки, заметно понижалась, открывая обзор на заснеженное поречье. С бережка, находясь подальше от леса, можно было наблюдать, как сизый брен укутывал заснувшую реку и, толкаясь о берега, отстаивался, остывал. Засыпал сам, исчезая.
Красотищу эту сотворила сама природа. Поздняя осень, принеся с собой первые морозцы, остудила землю и, в первую очередь, открытые места. В непролазном лесу, напитавшемся осенней влагой, скопились остатки тепла и, заботливо удерживаясь частоколом кустов и деревьев от ледяных веяний, ждали подходящего момента. После мягкой, безветренной ночи утренний морозец очертил грань теплой и холодной масс. Заявился нужного направления ветерок. И вот результат!
Оставляя за собой шлейф сырой дымки, из леса вдоль реки вышагивала старательная лошаденка. Она тянула низкие сани. Груз и уплотнившийся снежок заставляли кобылу резко выдыхать морозный воздух и отрывисто потрясать длинным нависом.
Сани заполняло изрядное количество плотно уложенных чурбаков, дровин и щеп. Свободные промежутки между корявыми сучьями вряд ли можно было бы найти. Чувствовалась рука мастера. С вдумчивой аккуратностью деревяшки идеально подгонялись друг под друга, щелочки заботливо затыкались щепками — дабы издали не везти воздух.
Вслед за лошадкой, с каждым шагом отставая, шел молодой круглолицый мужичек лет двадцати пяти. На плече его покоилась длинная слега, которой — из-за ее размеров — не нашлось места в санях. Мужичек шел размашистым шагом и выглядел задумчивым, даже отрешенным. Звали его Щек.
В ту пору на Руси называли человека по какому-то ярко выраженному в нем признаку— будь то черта характера или облика. У мужичка выделялись большие мясистые щеки, которые трудно было не заметить. Когда-то родная матушка и бабушки, находившиеся рядом, с умилением отметили пухлые — яблочками — выпуклые щечки новорожденного дитяти. Без лишних разговоров близкие нарекли мальчика Щеком.
Полученное при рождении имя впоследствии могло преспокойно измениться на новое. Скажем, за неотступную ходьбу за мамкой к мальчику прилипало мягкое и пушистое имя Правило, а с годами он приобретал грозное и суровое прозвище Тур…
Лошаденка мерно проковыляла по пологому, длинному склону к реке и без понуканий направилась к противоположному берегу. На обрывистом краю его возвышалось небольшое поселение, обнесенное вкруговую невысоким тыном. С той стороны, где тын выходил к воде, в лед вмерз огромный валун. Высота его достигала двух человеческих ростов. Всадник с коня едва кончиком меча доставал до его верхушки. От верха до самого низа по нему шла глубокая трещина.
Старики детям и гостям по этому поводу по многу раз рассказывали легенду, как огромный северный великан доволок, похваляясь силушкой, этот камень до сего места. Да, видно, жарко стало ему в наших краях — дело-то ведь летом было. Бросил он поклажу тут и удалился к себе на край земли, где живут такие же, как он.
Но увидел тот камень Перун — повелитель грома и молнии. Что за исполин появился в его владениях, что за неслыханная дерзость выхваляться собою под всесильными небесами?.. Пригрозил бог расколоть камень надвое!
Но взмолились люди земные: не видали отродясь такой громадины!.. Попросили Перуна не трогать камень. За что на требище обязались приносить ему отдельную жертву.
Согласился злобный Перун, принял подношение, но все ж молнию, что приготовил для удара, не развеял. Метнул вполсилы и скрылся в тучах.
Трахнула молния по камню и скользнула яркой змейкой в воду. С той поры стоит валун с трещиной — чтобы люди помнили в веках силу Перунову.
