Противостояние - Витич Райдо (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
— И готовить.
— Только на это и годна?
Дрозд губы поджал: вот свяжись с малолеткой!…
Развернулся и к дому пошел:
— Матвей где? — спросил, глянув на девушку через плечо.
— Не знаю! Его нет, лошади тоже нет…
— Коня!
— Ну, коня! Ты мне скажи, ты коммунист?
Дрозд остановился, вздохнул, чувствуя, что терпения с Леной ему не хватит:
— Это-то тут причем? — повернулся к ней.
— Нет, ты скажи! — подошла.
— Ну, кандидат.
— А я комсомолка!
— Здорово, — заверил, руки в карманы брюк сунув, поглядывая на нее сверху вниз.
— И что?
— А то что у нас есть долг перед своим народом, Родиной и партией!
— В смысле, не у комсомольца долга нет?
Дрозд опять вздохнул: пчела, она и есть Пчела!
— Ты не смейся, я серьезно! У нас, между прочим, давно равноправие полов! И
женщины ничем не хуже мужчин! Ты про Пашу Ангелину слышал?!
"Поплыли… Ну, просто наш политрук Крыжановский!"
— Тебя Паша зовут?
— Ты прекрасно понял, о чем я говорю!
— Ты чего хочешь? — начал закипать лейтенант.
— Фашистов убивать!
— Ааа!…
— Мы с тобой две боевые единицы!
Еее!
— Деточка, — качнулся к ней. — Не смеши меня. И закончили!
И пошел к избе.
— Тогда я одна буду воевать!
Дрозд как споткнулся, остановился, прекрасно понимая: а ведь будет. Нет, ну
рождаются же на свет такие «упрямые»!
Подумал и кивнул:
— Воюй. Только не со мной. Поесть есть что-нибудь?
— Не… Не знаю, — пожала плечами, растерявшись от смены темы.
— Вот! — нарочито обвиняющим тоном заметил Александр, повернувшись к девушке.
— Ты даже не знаешь, есть ли что перекусить голодному! И дисциплины у тебя
никакой. И о субординации ты ни черта не слышала. И об уважении к старшему. Ты
не боевая единица, ты боевая Пчела!
И попер в дом, хлопнул дверью так, что девушка вздрогнула. Застыла, соображая:
может он прав? С дисциплиной у нее, правда, плохо. Но про субординацию она знает!..
Но "и что"?
Подобрала одежду лейтенанта, стирать пошла. Пока занята, может мысль дельная в
голову придет.
Ничего не пришло, только злость появилась. Гимнастерку с исподним на веревку
повесила и услышала приближающийся скрип, словно телега подъезжала. Лена в дом
кинулась:
— Там кто-то едет, — бросила мужчине, спокойно обедающему. Дрозд, картофелину
холодную в миг в рот всю запихал. Пистолет в сенках из ведра с овсом выудил и на
улицу, прошипев девушке:
— Рядом держись!
Из-за угла избы выглянул, а там Матвей, телегу с сеном у сарая поставил, коня от
сбруи освобождает.
Дрозд дух перевел, глянул на девушку неласково:
— "Боевая единица"!
Та сжалась, вздохнув: стыдно стало.
Дрозд к старику подошел:
— Помочь?
— Сено вона убери, — кивнул тот на телегу и коня к загону повел.
Лена Саше помогать принялась. Верх травы сухой убрали, а под ней военный. Худой,
длинный — скелет в гимнастерке просто. Ноги босые в кровь сбиты так, что
посинели и опухли. Волосы непонятного цвета, над лбом запекшаяся кровь. Лицо
заостренное, нос как игла торчит, а глаза закрыты. Лена в первый момент его за
мертвого приняла. Застыла над телегой со скорбным лицом, чудом сдерживая слезы.
Лейтенант же «гостинец» иначе оценил:
— Военврач третьего ранга, майор, — кивнул на кубари и на старика внимательно
уставился: неожиданный жест с его стороны. Вроде не враг, но особой лояльности к
Советам тоже нет. И вообще, непонятный, мутный. За эти дни Дроздов его так и
этак крутил, а ничего не выкрутил. И смирился — раненную принял, лечил, из хаты
не гонит, немцам не сдает, остальное, наверное, неважно. Конечно, про себя Саня
с уверенностью сказать не мог — его может старик бы и сдал, но на счет Лены был
почти уверен — ее Матвей не выдаст. А это уже очень много.
А тут выходило, что старик не такой, каким лейтенанту показался, глубже, что ли.
На поверхности-то нелюдимость, ворчливость да всем недовольство, а на поверку,
гляди ты, и их не выкинул и еще раненного привез.
— Откуда? — спросил, когда тот подошел.
— А те разница? — в своей обычной манере ответил. И неожиданно легко поднял
доходягу на руки, понес в дом. Положил на постель, деловито кинув Лене:
— Воды вскипяти, холсты дай да браги. Знашь, где.
Дрозд помог Матвею одежду с раненого снять и спросил тихо:
— Не боишься, отец?
Тот глянул на него из-под насупленных бровей:
— Мне «боялку» еще в первую мировую отрубило, — и раненого осматривать
принялся.
— Воевал?
Риторический вопрос — старик мимо ушей его пропустил, а Дрозд задумался: не
простой Матвей-то. Бирюком да деревенщиной прикидывается, а ишь ты: воевал,
лечить умеет, говорит, как кержак, платья женские в сундуке хранит. Интересный «фрукт».
— Белогвардеец? — пришло отчего-то на ум.
Старик глянул на него то ли с презрением, то ли с насмешкой, губы поджал:
— Ты, паря, ежели заняться нечем, Алене помоги. Балаболить апосля будешь.
Лена холст, что в сундуке нашла, принесла и бутыль с мутной жидкостью. И застыла
в ступоре, прижав ее к себе — первый раз она полностью голого мужчину видела.
Глаза огромные от ужаса, лицо пятнами от стыда.
Старик глянул, все понял. Бутыль отобрал и за занавеску девчонку вытолкал:
— Пожевать сообрази!
Та и сползла по стене на пол, не соображая. Минут пять сидела, передергиваясь от
открытия новой для нее анатомии. Как относится к этому, она не знала, но отчего-то
было страшно. И заставила себя встать, обедом заняться.
