Вавилон - Фигули Маргита (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Когда они остановились невдалеке и один из жрецов приветствовал ее, Нанаи вся напряглась.
Ей было чего опасаться. Служители Эсагилы вели учет всем красивым женщинам Вавилона и его окрестностей и, пользуясь их набожностью, выгодно торговали ими. Если богатый вельможа желал заполучить одну из них, Эсагила именем божьим оказывала ему добрую услугу. Вельможа слагал на алтарь Мардука выкуп — золото и драгоценности. Эсагила же сообщала женщине, что ее призывает Мардук провести ночь на ложе золотого бога. Простой народ видел в этом счастливое знамение, поскольку верил, что сам Мардук в эту ночь удостаивает избранницу своим присутствием.
В списках избранных девушек стояло и имя Нанаи, дочери Гамадана. Уже не раз призывал ее бог богов владыка Эсагилы, но Нанаи не вняла его зову. Всякое ослушание каралось, нередко даже смертью, но Эсагила умела и уступать. Она хорошо знала род Гамадана, знала, что Гамадан скорее убьет себя и дочь, чем подчинится насилию. Жрецам нужна была не мертвая, а живая Нанаи, и они терпеливо ждали удобного случая, не желая лишаться богатого выкупа, который похотливые женолюбы предлагали за Нанаи. В семье Гамаданов знали об этой прибыльной торговле храмовников. Сестра дяди Синиба, Таба, жрица вавилонского святилища, была посвящена во все их тайны. После ужасной казни Синиба она бежала из храма. По воле богов беглянку приговорили к смерти за измену своему сану. Ее долго, но безуспешно разыскивали по всей Вавилонии. Как раз в это время рыбаки выловили из Евфрата труп утопленницы и с облегчением решили, что это она. На самом же деле Таба скрылась в пещерах Оливковой рощи. Желая предостеречь Нанаи. Таба открыла ей гнусную тайну ночи, проводимой на золотом ложе Мардука. Поэтому дочь Гамадана бесстрашно противилась требованиям жрецов.
Храмовому Городу оставалось уповать только на празднества богини Иштар и приуроченный к этому обряд очищения девушек. Как истая халдейка, Нанаи примет участие в празднестве. А тогда нетрудно будет овладеть ею. Развратный Сибар-Син еще перед своим заключением в тюрьму обещал дать за нее огромный выкуп. Сейчас, когда его освободили, после продолжительного воздержания он охотно заплатит за ее нетронутую красоту еще больше. Праздник Иштар приближается, и Мардук с вожделением поджидает новых приношений в виде золота и человеческих жертв.
Можно было надеяться на щедрое вознаграждение, если бы кому-то из расторопных служителей Мардука удалось заманить Нанаи в Вавилон. Мысль о награде ободряло данщиков, когда они, заметив Нанаи, свернули на пастбище. Еще по дороге они сговорились вызвать Нанаи на резкости, чтобы потом обвинить ее в бунтарстве и отвести в Вавилон. Бунтарство относилось к разряду тяжких преступлений и каралось смертью, в лучшем случае дело ограничивалось пытками.
По лицам храмовников Нанаи догадалась о коварных намерениях и на приветствие жреца, остановившегося перед ней, смогла ответить не сразу.
Жрец повторил приветствие:
— Да благословят тебя боги. Она с трудом выговорила:
— Благословение да пребудет и с вами. К ней обратился второй жрец:
— Очевидно, ты дочь Гамадана, о красоте которой столько говорят повсюду.
— Я дочь Гамадана, — кивнула она.
Один из воинов охраны похотливо оглядел Нанаи:
— Если бы тебя узрело око Мардука, тебе пришлось бы посвятить ему свою жизнь.
— Я посвящена Энлилю, творцу мира, — возразила она.
— Творец и властелин мира — Мардук, — поправил ее жрец. — Мардук — владыка земли и неба, а не Энлиль.
— Нас взял под свою защиту Энлиль, вечный и всемогущий.
— Мардук вечен и всемогущ.
— Мы все здесь верим в Энлиля, потому что мы потомки славных шумеров, — гордо выпрямилась она. — Шумеры первыми заселили страну между священными реками Евфратом и Тигром. Энлиль был их богом, поэтому ему принадлежит верховенство среди богов.
— Говорит, будто ученая. — Ухмыльнулся один из жрецов.
Другой поддержал его:
— Что может знать деревенская девка об истории Вавилонии, брат мой? Сдается мне, что только для отвода глаз она берет с собой овец, на самом же деле она мутит народ против Эсагилы! Это бунтовщица. — И, не дав ей опомниться, он повернулся к солдатам: — Приступайте к своим обязанностям!
Звякнула сталь оружия, сверкнули клинки. Тут она выхватила кинжал со словами:
— Я поражу каждого, кто приблизился ко мне. Да укрепит мои силы Энлиль! Старший саном жрец с обнаженным мечом приказал солдатам схватить ее.
— Памятью безвинно преданного смерти, памятью дяди моего Синиба клянусь, — предостерегающе воскликнула она, — не останется в живых тот. кто прикоснется ко мне.
— Безвинно преданного смерти, говоришь? — прошипел жрец и поднял меч на Нанаи, чтобы кровью смыть оскорбление, нанесенное чести служителей божественного Мардука. — Да как ты смеешь судить дела Эсагилы? Синиба приговорила к смерти верховная коллегия Храмового Города! Кто дерзает бросит тень на святых посредников бога, тот заслуживает смерти. Кто в ущерб Мардуку возвеличивает других богов, тому дорога в царство теней.
Обнажил меч и второй жрец. Опережая первого, он бросился к Нанаи.
— В последний раз скажи, — закричал он, — кто творит неправедный суд и какой из богов выше — Мардук или Энлиль?
— Что вам от меня надо? — защищалась она. Она понимала, что погибла, что ничто уже не спасет ее, и, не сдержавшись, выкрикнула в отчаянии: — Неужели мало Мардуку крови? — Но по-прежнему твердо сжимала она в руке кинжал, готовая пустить его в ход, хотя никто не учил ее обращаться с оружием. Покойный дядя Синиб следил за тем, чтобы она обучилась письму и искусствам, знакомить же ее с оружием он полагал излишним. Пока Синиб был жив, он всегда мог ее защитить. Но он умер, и ей понадобилось именно уменье владеть оружием.
Когда жрец замахнулся на девушку, она предостерегающе занесла кинжал. Но жрец ловким ударом ранил ее в плечо. Он не собирался ее убивать — ведь она должна была стать служительницей Мардука.
Из плеча Нанаи брызнула кровь. От сильной боли она едва не потеряла сознание и уже не могла защищаться. Рука Нанаи безвольно поникла, и второй жрец вышиб из ее ослабевших пальцев кинжал.
— Будь свидетелем, священный Энлиль, — прошептала она и в отчаянии упала на колени.
Теперь она беззащитна, отдана на растерзание солдатам Эсагилы, как голубь коршунам!
— Связать! — приказал жрец.
Солдаты распустили моток веревки.
Но тут раздался свист стрелы, которая пронзила горло служителя Мардука, приготовившегося связать беспомощную девушку. Жрец упал мертвым, — очевидно, наконечник стрелы был пропитан быстродействующим ядом. Таким оружием пользовались только персидские воины, да и то лишь когда не было другого выхода.
Солдаты бросились к убитому, но тут просвистела новая стрела, а за ней еще и еще. Стрелять могли только из Оливковой рощи, но там никого не было видно. Ни с берега канала, ни со стороны Евфрата стрела сюда не долетела бы. По всей видимости, лучники таились в густых кронах деревьев.
Размышлять было некогда. Стрелы продолжали лететь со свистом, стремительно и беспощадно. Жрецам пришлось отступить под защиту пальмовой рощи. Одни старались оттащить тело мертвого жреца, другие пробовали унести Нанаи. Им не удалось ни то, ни другое. Стрелы густо падали на пытавшихся подойти к Нанаи, и одна из стрел даже задела ее в раненое плечо. Она вскрикнула и потеряла сознание.
Первым пустился наутек жрец. Вавилонские воины Мардука не отличались доблестью и отвагой и побежали следом за ним под прикрытие пальмовой рощи. Оттуда они поспешили в Вавилон, чтобы тотчас известить верховного жреца о случившемся и требовать наказания преступников, если их удастся отыскать; если же они скроются, то в на задание покарать всю Деревню Золотых Колосьев. В их докладе происшествие выглядело как бунт всей деревни — тем большего наказания заслуживали ее жители.
Правда, Эсагиле ничего не удалось расследовать, и потому верховная коллегия Храмового Города постановила увеличить и без того невыносимые поборы. После бегства храмовников на опушку Оливковой рощи вышел высокий, статный человек в одежде персидского торговца. В руках он держал лук, к поясу был прицеплен колчан со стрелами.
