На дальних рубежах - Мельников Геннадий Иванович (серия книг .txt, .fb2) 📗
— Познай самого себя. Загляни в самую глубь души своей. Познай сердце свое, в котором живет божество, указывающее тебе и повелевающее тобой. Слушайся его велений, и ты не будешь нуждаться в другом божестве. Помни, что ты потомок кунгаев, верных слуг великого Дзинму, правнука богини Аматэрасу. Придя с Кюсю, Дзинму именно здесь начал собирать вокруг себя народ Ямато, и наши предки сопутствовали и помогали ему. Ты обязан жизнью своим предкам и поэтому, хотя они и незримы, должен быть им всецело благодарен. Помни, что ты живешь в самом великом государстве, поэтому никогда не забывай тэнно — императора, твоего повелителя, от кого исходят мир, закон и порядок…
Пройдя сквозь багровые в свете факелов тории, курсанты сгрудились перед расстеленными на земле широкими белыми полотнищами, уже покрытыми слоем монет и, бросив каждый по горстке монеток, хлопали в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание ками — местного божества, и застывали в молитвенной позе, обращаясь к нему со своими просьбами.
Потом каннуси Сумимото собрал вокруг себя курсантов, оглядел смутно белевшие в предутренней темноте лица, собрался с мыслями и, ощущая на себе пристальное внимание трех сотен пар глаз с отблесками масляных фонариков в зрачках, громко, так, что стал привлекать к себе внимание других молящихся, четко и раздельно заговорил.
— Япония — родина великой богини Аматэрасу, сияющей в небе, которая льет свой свет на все страны в четырех морях. Наша страна — единственная несравненная ни с какой другой в мире. Японская империя первоначально была вверена богиней солнца Аматэрасу-о-миками своим потомкам со словами: «Мои божественные потомки, вы должны управлять этой страной». Япония — это одна большая семья; император сошел с небес, он божественен и священен, он возвышается над всеми подданными. Все жители страны Ямато должны почитать его, ибо он является неприкосновенным. По первому зову мы отдадим себя в распоряжение государства и тем самым сохраним и поддержим процветание императорского трона, существующего во веки веков… — Он замолчал, еще раз медленно, шеренгу за шеренгой, оглядел застывшие в слепом экстазе лица юношей и, призывая жестом обеих ладоней не проявлять бурных эмоций, тихо и властно произнес: — Кинно!
— Кинно! — ответным эхом слитно выдохнули юноши, и каннуси Сумимото еще раз убедился, что свои обязанности духовного наставника он выполняет на отлично.
Как-то весной, в мае, свободный воскресный день он решил посвятить учебе, чувствуя некоторый пробел в знаниях, но в казарму зашел каннуси Сумимото и велел всем одеться и идти на дзёрури — театральное кукольное представление. Ссылка на занятость не помогла, голос каннуси был властным.
— Идти всем, — повторил он, — будут показывать «Повесть о сорока восьми ронинах».
Против ожиданий, его товарищи, прихватывая с собой татами и, спеша занять лучшие места перед сценой, с охотой поспешили на открытую площадку, где разбил свой шатер кукольный театр. Зазвенел сямисэн, занавеси расползлись, и пронзительно-высокий голос повел свое повествование, сопровождая кукольное действо.
— «В давние времена в провинции Харима жил даймё по имени Асано Такуми-но-Ками, владетельный князь замка Ако. Вызывает его однажды в Иэдо сёгун и велит вместе с другим князем по имени Камэи Сама подготовиться к встрече посла императора. Для обучения церемонии по принятому при дворе императора этикету учителем их был назначен высокопоставленный чиновник Кира Косукэ-но-Сукэ. Оба князя принесли сэнсэю богатые дары — и китайские шелка, и жемчуг, и меха, но жадный Коцукэ-но-Сукэ был охоч до денег и посчитал, что принесенных подарков ему мало. Поэтому он затаил на них тайную злобу, учил плохо, а при каждом удобном случае попрекал незнанием правил церемониала и злобно высмеивал.
Долго терпели князья, да всему приходит конец. Прибыл в свой замок однажды Камеи Сама, собрал своих советников и, багровый от ярости, сказал им:
— Переполнилась чаша моего терпения, не могу больше я выносить оскорблений от Коцукэ-но-Сукэ. Хоть и знаю я, что пострадает все мое семейство, и сам я буду казнен, но завтра же убью его.
Старший советник Камеи Сама, видя, что господин настроен весьма решительно, заверил его в безусловной верности всех советников и вассалов и отдал им распоряжение сделать своевременно все нужные приготовления. А сам вспомнил о жадности Коцукэ-но-Сукэ и решил дать тому большую взятку и предотвратить этим ужасную беду. Быстро собрал он все деньги, какие только смог найти в замке, и направился к его дому. Там он передал деньги приближенным Коцукэ-но-Сукэ со словами благодарности за обучение своего князя придворному этикету и попросил быть благосклонным к Камеи Сама».
С большим вниманием и наслаждением следили курсанты за кукольным представлением, дивились искусству актеров, в чьих руках куклы важно расхаживали по сцене со старинными прическами мидзура в шелковых кафтанах наоси, длинных хаори с вытканными гербами, коротких кимоно суйканах, костюмах знатных вельмож офурисодэ и каидори, постукивая деревянными подошвами маленьких узорчатых дзори.
А у героев-князей за широкими, подпоясывающими кимоно, поясами-оби были заткнуты даже самурайские мечи — длинный тати и короткий танто.
— «Получив мешок с деньгами, приближенные Коцукэ-но-Сукэ снимали высокие мягкие шапки эбоси и рассыпались в благодарности. Побежали они к своему господину, доложили о богатом подарке, и тот вышел сказать, что он очень рад узнать о признательности своего ученика, князя Камеи Сама, и завтра же придаст ему особый блеск в выполнении церемониала. И советник отбыл очень довольный, зная, что с честью выполнил свои обязанности и спас господина, весь его род, да и себя самого.
Разгневанным прибыл во дворец сёгуна Камеи Сама, не зная еще о подношении, сделанном от его имени Коцукэ-но-Сукэ, и был готов убить своего врага. Но тот выразил ему все знаки внимания, был весьма вежлив и предупредителен.
— Я должен просить у вас прощения, князь, за свою ворчливость и невыдержанность. Вы очень хорошо освоили правила придворного этикета, и сегодня я лишь придам отточеность вашим блестящим манерам.
Подивился Камеи Сама такому превращению и отказался от плана мести. Вот так мудрость и находчивость советника спасли Камеи Сама, его семью и приближенных.
Но когда в зал вошел Асано Такуми-но-Ками, то обхождение с ним еще больше ухудшилось. Коцукэ-но-Сукэ грубо и безжалостно высмеивал его и всячески издевался, чем поверг в смущение всех находившихся в зале. Наглость заносчивого вельможи перешла все границы, когда он, выдвинув вперед ногу, велел Такуми-но-Ками красиво завязать бант на его дзори. Такуми-но-Ками вспыхнул было от гнева, но потом подумал, что, возможно, это еще одно правило придворного этикета — завязывать бант послу императора, и что ему следует быть выдержанным и терпеливым. Опустившись на колено, Такуми-но-Ками принялся завязывать ленту, но надменный и жадный Коцукэ-но-Сукэ тут же стал оскорблять его, обзывать тупицей и неуклюжей деревенщиной и утверждать, что в столице все помрут со смеха, видя такого увальня.
Не вынес Такуми-но-Ками последнего оскорбления, переполнилась чаша его гнева и велел он остановиться удаляющемуся обидчику. Коцукэ-но-Сукэ услышал угрозу в его голосе и пустился было бежать, но Такуми-но-Ками выхватил короткий меч танто и, догоняя, ударил наглеца по голове. Высокая шапка момиэбоси спасла Коцукэ-но-Сукэ, но следующий могучий удар непременно бы его прикончил, не вонзись танто в низкую деревянную балку.
В поднявшейся суматохе ближайшие офицеры стражи бросились на Такуми-но-Ками, обезоружили и скрутили его. На состоявшемся вскоре совете Такуми-но-Ками за нападение на вельможу во дворце сёгуна, чем последнему было нанесено оскорбление, был осужден на смертную казнь — ему было приказано совершить сэппуку. Замок Ако и все его имущество были конфискованы, род разорен, а приближенным пришлось искать новых сюзеренов. Но мало кому это удалось, большей частью они превратились в нищих ронинов.
