Колесница Гелиоса - Санин Евгений Георгиевич (книги онлайн .txt) 📗

— Но ничего не хотел слушать Фаэтон, — вздохнул, увлекшись рассказом, Диокл. — Обвив руками шею Гелиоса, он просил исполнить его просьбу.

«Хорошо, я выполню ее. Не беспокойся, ведь я поклялся водами Стикса», — печально ответил Гелиос. Он повел Фаэтона туда, где стояла его колесница. Залюбовался ею Фаэтон: она была вся золотая и сверкала разноцветными каменьями. Гелиос натер лицо Фаэтону священной мазью, чтобы не опалило его пламя солнечных лучей, и возложил ему на голову сверкающий венец.

«Сын мой, — сказал он. — Помни мои последние наставления, исполни их, если сможешь. Не гони лошадей, держи как можно крепче вожжи. Не подымайся слишком высоко, чтобы не сжечь небо, но и не опускайся низко, не то ты спалишь всю землю. Все остальное я поручаю судьбе, на нее одну и надеюсь. Бери крепче вожжи… Но, может быть, ты изменишь еще свое решение? Не губи себя!..»

Резкие удары в дверь оборвали Диокла на полуслове.

— Что? — вскинулся осоловелый Квинт. — Кто?!

Он обвел сонными глазами комнату, подозвал раба-египтянина и показал пальцем на дверь:

— Гони! Скажи, что в этом доме отдыхает благородный квирит, который не желает дышать одним воздухом с афинскими бродягами!

Раб подскочил к двери, отворил ее и в испуге отпрянул.

На пороге стоял окровавленный человек. Хитон и гиматий его были изорваны.

Эвбулид с трудом узнал в вошедшем нанятого утром на сомате надсмотрщика.

— О, моя жалкая судьба! — завопил тот, валясь на пол. — Кто заплатит мне за страшные раны и побои? Кто заплатит мне за одежду?

Хмель мгновенно вылетел из головы Эвбулида.

— Что стряслось? — подбежал он к надсмотрщику. Затряс его за плечи. — Почему ты здесь? Где мои рабы?

— Будь они прокляты, твои рабы! — всхлипнул надсмотрщик. — Я видел сотни, тысячи всяких рабов, но таких… таких… Тот, кого я должен был бить истрихидой, оказался сильней самого Геракла! Он вырвал петли из крыши, проломил мне своим кулаком, как молотом, голову — о-оо, моя несчастная голова! Кто заплатит мне за…

— Молчи! — замахнулся Эвбулид. — Иначе я вообще оторву ее вместе с твоим лживым языком! Говори толком: что с мельницей? Где мои рабы?

— Мельница цела! — завыл надсмотрщик. — А рабы… рабы бежа-а-ли!..

— Как бежали? — опешил Эвбулид. — Куда?!

— К гавани, господин! Я видел, как этот… о-о, моя голова, как он показал сколотам рукой в сторону гавани и что-то крикнул на своем варварском языке! Я тоже поглядел туда — и увидел готовую к отплытию триеру!..

— Я же говорил, Эвбулид, что ты дурак! — стукнул кулаком по столу Квинт.

— О боги! Это все Гермес, его месть! — бормоча, заметался по комнате Эвбулид. — Что же теперь делать… Что? Гедита, Фила! — вдруг закричал он.

— Отец! — подскочил к нему Диокл. — Разреши мне сбегать в вертеп! Всего за несколько драхм грузчики живо изловят этих негодяев!

— Где? В море?! — дал затрещину сыну Эвбулид. — Теперь только одна надежда, что в гавани задержался еще какой-нибудь корабль, и мне удастся уговорить его триерарха за оставшиеся полторы мины догнать сколотов… Гедита, Фила, где вы там? — вновь закричал он. — Развлекайте пока нашего гостя! Я — скоро!

— Не забудь, когда вернешься, рассказать про триумф в Риме! Ты обещал… — только и успел крикнуть вдогонку отцу Диокл.

— Гребите живее! Еще! Еще!! По оболу каждому! По два обола! По три!!

Эвбулид бегал между скамеек потных гребцов-рабов, разбрасывая направо и налево медные монеты. То и дело он подбегал к келевсту [54] и флейтисту, прося задать самый быстрый темп гребле, какой только возможен.

Триера «Афродита» со спущенными из-за наступившего безветрия парусами медленно уходила в открытое море. Истончились и растаяли за кормой бессонные огоньки Афин с их ремесленными мастерскими, пекарнями, кузнями. Напрасно Эвбулид с надеждой поглядывал на марсовую площадку наверху мачты. Наблюдавший за морем матрос был нем, как разукрашенная резьбой деревянная голова Афродиты на акростолии. [55]

Несколько раз из каюты выходил триерарх — тот самый, с которым Эвбулид познакомился утром в лавке цирюльников-метеков.

Задержавший отплытие триеры из-за последнего, третьего званого ужина, он сразу узнал Эвбулида, внимательно выслушал и, пьяно покачиваясь, всего за одну амфору вина согласился ему помочь.

Эвбулид тут же купил в портовой таверне большую амфору, и триерарх, не мешкая, дал команду к отплытию.

Келевст с флейтистом честно отрабатывали обещанную Эвбулидом награду — по десять драхм каждому в случае поимки беглецов.

Флейта свистела пронзительно и быстро.

Бич келевста, почти не задерживаясь в воздухе, гулял по спинам прикованных к лавкам гребцов.

— Эх, ветра нет! — шумно зевнул триерарх. — На парусах мы давно бы уже догнали «Деметру»!

— Если только сколоты укрылись на «Деметре»! — заметил Эвбулид.

— Другого судна, насколько мне известно, не выходило из гавани с самого обеда!

— Но даже если это так, мы давно могли разминуться с «Деметрой»!

— Мы идем прямо за ней! — успокаивающе положил руку на плечо Эвбулида триерарх.

— Ты говоришь так, словно в море существует колея!

— Эх, Эвбулид! — засмеялся триерарх. — Если бы ты хоть раз водил корабли в Сирию, то знал, что по морю туда только один путь — такой же ровный и ясный, как тропинка на агору для какого-нибудь крестьянина!

— А если «Деметра» держит путь не в Сирию, а в Египет?! — продолжал сомневаться Эвбулид.

— В Египет с египетским стеклом и папирусом? — усмехнулся триерарх. — Идем лучше ко мне отпробуем вина из твоей амфоры!

— Пить вино? — вскричал Эвбулид. — Сейчас? Когда решается моя судьба?!

— Ну смотри… Лично я в такую погоду предпочитаю общаться с Дионисом или Морфеем. А еще лучше — с обоими вместе!

Шумно зевая, триерарх направился к себе в каюту.

С темного, задернутого неподвижными тучами, неба, посыпал дождь, сначала робко, а потом — все сильнее, сильнее. Удары бича стали звонкими.

Гребцы, выбившись из сил, не обращали больше внимания ни на келевста, ни на звуки флейты, ни на дождь. Они затянули бесконечную и унылую, как вся эта ночь, тягостную, как их жизнь песню:

Раз, два, три… Греби-греби…

Три, четыре… По морю… по морю…

Пять, шесть, семь… Греби-греби…

Восемь, девять… По морю… по морю…

И снова, так как многие не знали счета после десяти:

Раз, два, три… Греби-греби…

Три, четыре… По морю… по морю…

Прошел час. Миновал второй. Протянулся третий.

Дождь устал и затих. Сквозь тучи заблестела тонкая полоска новорожденного месяца. Слабее стал плеск за бортом при каждом погружении весел в воду.

Наконец, выдохлась и ночь. Тучи на востоке зарозовели, словно там бушевал пожар.

Только теперь Эвбулид почувствовал, как он устал и продрог. Он вспомнил о приглашении триерарха и решил, что теперь самое время согреться кружкой вина. Обвел потерянными глазами палубу с храпящими гребцами — некоторые из них уснули прямо в той позе, в которой их застало разрешение келевста сушить весла. Другие спали, прислонившись плечами друг к другу. Келевст с флейтистом, вяло переругиваясь, играли под капитанским помостом в орлянку.

— Голова! — сообщал келевст, показывая на монету, упавшую головой Меркурия кверху и равнодушно зажимая в кулак медный римский асс.

— Корабль! — зевая, склонялся над новой монетой флейтист.

— Какой же это корабль? Голова!

— Корабль! Вот его нос, вот гребцы, весла…

— Стерто все — ничего не понять… В скольких уже городах побывал этот асс? Ну ладно, бросай дальше!

— Опять корабль!

— А это уже мое — голова…

Понаблюдав безо всякого интереса за игрой, Эвбулид вздохнул и шагнул к каюте триерарха. И в то же мгновение застыл, услышав крик марсового: