Звезда в тумане (Улугбек. Историческая повесть) - Парнов Еремей Иудович (электронные книги бесплатно txt) 📗
Кроме того, святые шейхи, муфтии, мухтасибы и мударрисы выразили пожелание, заботясь о душе мирзы Улугбека-Гурагона, чтобы оный мирза семь раз прочел по пути в священную землю все 114 сур корана, памятуя, что вера — лучшая добродетель, а ислам означает вручение себя аллаху.
Заботясь о душе мирзы Улугбека-Гурагона, священный совет выбрал и день, угодный аллаху, в который мирзе надлежит покинуть Самарканд, и день этот приходится на 10-е число месяца рамадана 853 года пророческой Хиджры.
Как и положено паломникам, мирзе надлежит покрыть левое плечо, грудь и спину ридой [79] и иметь с собой все, что надобно для салята: саджаду, четки и сосуд для омовений.
Кроме пяти канонических молитв и добавочной вечерней молитвы по случаю рамадана, мирзе Улугбеку-Гурагону предписывается еще тахара [80], в том числе и таяммум [81].
Исполнив таслим [82] в пути и совершив все положенные очищения и молитвы, мирза Улугбек-Гурагон по воле аллаха прибудет на священную землю. На священной земле паломнику Мухаммеду-Тарагаю предстоит облобызать все четыре угла святой Каабы [83]: иракский, сирийский, йеменский и черный, трижды облобызать священный черный камень у черного угла, а также совершить паломничество со всеми необходимыми для этого обрядами к могиле пророка нашего Мухаммеда в священной Медине и святым местам Мекки, Мины, Сафы и Марвы.
Возвратится же в родной Самарканд мирза Улугбек-Гурагон со священной реликвией — лоскутом кисвы [84]. В спутники же ему был дан благочестивый мусульманин Ходжа Мухаммед-Хосрау, совершивший уже святой хадж.
Обо всем этом во всеуслышание объявили во дворце и в самом Самарканде, ибо народу надлежит знать, какой теперь над ним новый правитель и какая судьба постигла правителя прежнего. И народ радовался, что вместо нечестивого кафира в Самарканде воцарился теперь новый, благочестивый амир. Нравилось людям и то, что, хотя порок заслуживает сурового наказания, с Улугбеком обошлись почтительно и мягко. Ибо должен сын чтить отца своего, кем бы тот ни был. Радовались и за самого Улугбека, что вернулся он в лоно ислама и спасет свою душу, совершив хадж.
И как-то само собой решено было разрушить нечестивое сооружение на холме Кухек, который на самом деле — вдруг об этом узнал весь Самарканд — есть место погребения сорока дев. Каких дев? Почему дев? Об этом не спрашивали. Разве и так не ясно? Место погребения сорока дев…
О том же, что младший брат нового властителя Абд-ал-Азиз взят под стражу, народу не сообщили.
Раздобыв у верных людей коня и немного денег, закутавшись в далк — убогое одеяние дервишей, выбрался Али-Кушчи из города. Нет, не так выезжал он из этих ворот еще месяц назад! Вместе с любимым своим повелителем, вместе с другом, уздечка в уздечку, пролетал он мимо почтительных стражников, целовавших следы благородных коней. А теперь, выкрасив бороду хной, лицо намазав растительным соком, отчего оно стало серым, как от навсегда въевшейся в поры пыли, робко заплатил он пошлину и на поводу вывел коня из ворот.
— Не украл ли? — спросил его стражник. — Слишком хорош такой конь для нищего.
К счастью, вступился другой:
— Оставь божьего человека в покое… Иди себе, странник, иди! — И тихо шепнул товарищу: — Хочешь прослыть богохульником? Голове не сидится на шее?
Али поехал знакомой дорогой, вопреки воле сдерживая коня, ибо некуда торопиться дервишу, у которого в запасе целая вечность. Но сердце Али торопилось, и память его неслась по дороге, обгоняя медлительный шаг коня.
Лишь мимо знакомой чайханы он проехал как можно быстрее, низко опустив голову, как бы погруженный в молитвы. И толстый чайханщик его не узнал и не стал зазывать в чайхану. Зачем ему нужен дервиш, который бесплатно поест да того и гляди потребует денег на бога?
Никому не мог довериться Али-Кушчи: ни слугам Баги-Мейдана, ни сторожам Звездной башни, ни садоводам, ни гуриям — никому. Привязав коня под чинарой, он осторожно забрался в сад. Прокрался в уединенную беседку, стараясь, чтоб не увидели из окон китайского павильона, затаился там в углу. Только дождавшись ночи, Али-Кушчи направился к башне.
Черной громадой смутно виднелась она в ночном осеннем небе. Он знал здесь каждый камень, каждый завиток глазури. Только через дверь можно было проникнуть в башню. Потому и пришлось ему постучать по медным скобам тяжелым медным кольцом. Казалось, вся ночь встрепенулась от этого стука, где-то завыла собака, спросонья затрепыхалась какая-то птица под самой крышей. Только в башне все было тихо. Али налег на дверь плечом, но она даже не скрипнула. Тогда он опять постучал кольцом о скобу. Особым стуком, который знали все астрологи, приходившие сюда по большей части ночью. Услышав этот сигнал, сторожа стремглав бросились к двери. Ведь сколько раз бывало, что так приходил сам мирза.
— Кто? — спросили глухо из-за двери. — Не приказано впускать.
— А ну открой, не то я прикажу, чтоб выломали дверь! — грозно сказал Али и даже обернулся во тьму, будто там и вправду ждали его люди. — Кто запретил? Ты что, не узнаешь? — Он нащупал костяную ручку ножа.
— Как можно, господин, как можно, — залепетал сторож. — Я сразу узнал вас, сразу! Но я маленький человек, запретили пускать, вот я и не пускаю.
— Кто же все-таки запретил?
— Новый амир.
— Он что, сам приезжал сюда и лично тебе наказал никого не впускать? Так, что ли?
— Шутите, господин! Молодой мирза послал своего сеида, который вызвал к себе управителя, а уж управитель распорядился, чтобы…
— Замолчи, глупец! Что, уже забыл то время, когда сам великий мирза снисходил до разговора с таким червем, как ты? Быстро же ты приспособился к новым временам! Но запомни: наш Улугбек еще правитель Мавераннахра, и именем его я требую открыть мне!
— Я маленький человек, — захныкал сторож. — Один говорит — не впускай, другой говорит — впускай. Кого слушать? О аллах! И все грозятся… Ну что тут будешь делать? Как уберечься?..
— Еще слово, вонючий ишак, — и моли аллаха…
— Сейчас, господин, сейчас!
Лязгнул засов, и дверь приоткрылась. Красноватая полоска брызнула под ноги Али. Он оглянулся в темноту и тихо, но внятно приказал:
— Побудьте пока здесь, и чтоб никого не подпускать.
Затем толкнул дверь и, вырвав у старика лампу, велел ему идти наверх и оставаться там до тех пор, пока его не позовут. Когда смолкли шаркающие по лестнице шаги, Али осторожно прокрался в худжру [85] Улугбека.
Поставил лампу на пол и, набрав полную грудь воздуха, рванул со стены исфаганский ковер. В носу защекотала пыль. Али чихнул и, отмерив от пола около трех локтей, сунул нож в трещину и осторожно нажал.
Бесшумно отвалилась дверца тайника. Али пошарил в темном провале рукой и облегченно вздохнул. «Зидж» был на месте.
Благоговейно вынул из тайника Али-Кушчи великий труд, завещанный ему повелителем. Как смотрел тогда мирза на своего сокольничего! «Только не медли с молитвами!» Нет, он не опоздал, он здесь, чтобы спасти и сохранить беспримерное сокровище человеческой мысли. «Зидж Гурагони», «Новые гурагонские астрономические таблицы».
Али поднес рукопись к фонарю. Быстро перелистал. Так… способы летосчисления народов Земли: эра пророка, греки, эра Ездигерда, соотношения разных систем, эры Джалаледдина, уйгур и китайцев [86], о праздничных днях… Затем таблицы, примеры вычислений, наставления, как мерить высоту звезды и расстояния на небе, как определять дни затемнения светил… Потом наука о звездах, определяющих наши судьбы, и цифры, по которым в урочный час на небе можно найти любую из известных звезд.
