Ганнибал, сын Гамилькара - Гулиа Георгий Дмитриевич (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Вдруг всадник, ехавший справа, качнулся в сторону. Ганнибал мигом схватил его за плечи и привлек к себе.
– Что с тобой? – участливо спросил он.
– Ничего, это лошадь споткнулась.
– Не бойся.
– С тобой мы всегда храбры, – браво ответствовал всадник.
А снег все усиливался. Холод донимал так, что казалось – само сердце замерзнет в груди.
Вдруг перед мордой коня выросли двое: Они приветственно подняли руки.
– Кто это? – спросил Ганнибал.
– Проводники, – объяснили ему. – Спендин и Ригон.
– О! – воскликнул Ганнибал. – Вот и встретились!
– Верные помощники, – объяснил Махарбал.
Ганнибал с силой потянул поводья.
– Славному Спендину! Славному Ригону! – приветствовал Ганнибал галльских проводников. – Каков перевал?
– Каким бы он ни был – тебе, великий господин, он покорится!
Меч, дарующий жизнь
Миркан Белый молчал. И Ганнибал тоже молчал. И это молчание было очень тягостным. Одно дело – молчание там, в Новом Карфагене, другое – здесь, на берегу реки Пад близ города Плаценции. Казалось, можно было обойтись без этого молчания, которое давило, словно глыба. Проклятые Альпы позади, солнце светит в Цизальпинской Галлии, тепло, сытно. И все-таки – это тягостное молчание, как на похоронах.
В походной палатке ярко горят светильники. Миркан Белый держит в руках белую италийскую розу – единственное, на первый взгляд, живое существо в этой палатке. Единственное, если не считать огня.
Полночь, осень – а тепло. Альпы кажутся теперь кошмарным сном.
А римляне потрясены этим переходом. Они и не думали, что Ганнибал решится на столь безумное предприятие.
Сципион в устье Родана принял от Манлия и Атилия войско. Он тоже не верил, что Ганнибал осмелится перешагнуть через Альпы. И ошибся.
Ганнибал тоже не думал, что Сципион поспеет на встречу в долине реки Тицина близ Плаценции. И тоже ошибся.
Вроде бы квиты. Но от этого ни Ганнибалу, ни Сципиону не легче. И одному, и другому приходится командовать усталым войском, а времени – в обрез. Отдыхать, набираться сил, выбирать место для боя – почти невозможно. Оба полководца – рабы обстоятельств…
У Ганнибала есть надежда. Сципион едва ли подходит для роли полководца, едва ли способен организовать отпор даже на своей италийской земле. Однако Ганнибал ошибся…
Сципиону доложили, что войска у Ганнибала – по крайней мере сто тысяч. Он поверил было. Но вскоре понял, что ошибся: уж очень велики оказались потери пунийца в Альпах. Говорили, что карфагенский вождь привел с собой в долину Пада чуть ли не полсотни слонов. Сципион поверил было и в это. Но вскоре тоже понял, что все это не так…
Но в одном Сципион был прав: Ганнибал выиграл оттого, что появился в долине Пада. И это ясно почему: многие галльские племена, недовольные Римом, переметнулись к нему. Даже на крайнем юге италийской земли иные племена настороженно выжидали, что же будет дальше. Они, несомненно, примут сторону Ганнибала, если военное счастье изменит Риму…
Сципион спрашивал своих помощников:
– Как могло случиться, что этот головорез одолел Альпы?
Ганнибал задавал Миркану Белому вопрос:
– Как это римлянин смог прошагать так быстро от устья Родана до берегов Тицина, до самой Плаценции?..
Долго продолжалось молчание в палатке командующего. Нарушил его опять же Ганнибал, в который раз задавая риторический вопрос:
– Как сумел этот бездарный Сципион?..
Старик Миркан поднял на него глаза – немигающие, мутные старческим угасанием глаза. Он, казалось, не мог понять, как молодой умный полководец задает столь неумный, просто по-детски глупый вопрос? Если ты воюешь и заранее полагаешь, что имеешь дело с ничтожеством, то поручи это трудное дело – войну – своему помощнику, а лучше всего – сотнику.
– Кто сказал, что он ничтожный?
– Кто? Разве сенат выбирает способного? Всему свету известно, что сенат погряз в интригах.
Миркан – печальным голосом:
– Пусть думает так целый свет. А ты полагай иначе.
Ганнибал поднялся, подошел к пологу и выглянул наружу. Ночь была почти такая, как в Новом Карфагене: небо цвета сажи, звезды яркие, наподобие июньских светильников, и такая же большая луна. Лагерь спал, бодрствовали только часовые. И недалеко – рукой подать! – стоял ненавистный Рим. И где-то совсем, совсем рядом – этот Сципион с войском. Ганнибал вернулся на свое место, чтобы дослушать Миркана. А когда тот начал говорить, командующий думал совсем о другом.
А Миркан Белый, чуть покачиваясь, точно в лодке, говорил, как ему и положено, слова стариковские, мудрые.
– Дело сделано, – говорил он. – Пусть кто-нибудь другой попробует хлебнуть лиха, подобно тебе и твоему войску. Я хочу поглядеть на героя, который последует твоему примеру… Что ты сделал? Что смог сделать? – Старик глубоко вздохнул. – Ты заставил воевать Рим не где-нибудь – в Африке или в Иберии, – а здесь, можно сказать, в его же доме, во всяком случае, у его порога. Отныне италийская земля есть та арена, где Карфаген и Рим померятся силой. Здесь решится судьба, а не на море, где Рим силен, и не на африканской земле, в нашем доме, и не в Иберии – далеко от Рима. И это сделал ты, Ганнибал. В чем еще твое преимущество? Разные племена, в том числе и галлийские, хлебнувшие лиха из римского котелка, отпадают от него, идут тебе навстречу как друзья. И это тоже сделал ты… А что же плохо? Учти одно великое обстоятельство… Рим понимает, что явились к нему в дом, чтобы покончить с ним. Это все равно что к нам бы, в Карфаген, ворвались римские легионы! Разве не положили бы мы свои животы ради спасения отечества? Разве это не прибавило бы нам силы, не удесятерило ее? Римляне обозлятся. Они забудут междоусобицы и дружно ополчатся против тебя. Придется воевать, много воевать. Прогулкой тут не пахнет – учти это. До прогулки далеко. А раз так, – старик еще раз глубоко вздохнул, – надо, чтобы войско твое билось, словно бы его числом в десять раз больше. Надо, чтобы каждый воин видел перед собой – во сне и наяву – только и только Рим. А больше ничего… Ты слушаешь меня?
Ганнибала словно растолкали. Он вздрогнул:
– Повтори еще раз последние слова.
Старик повторил:
– Надо, чтобы каждый воин видел перед собой – во сне и наяву – только и только Рим. А больше ничего…
– Победу! – жестко проговорил Ганнибал. – Победу видел! Какая она там? – не знаю. С крыльями или без. – Вскочил, быстро прошелся по палатке. – Я знаю, что надо. Знаю!
Ганнибал вдруг возбудился. «В чем причина? – спрашивал себя старый Миркан. – Какая мысль пришла ему в голову?» И, глядя куда-то в сторону, командующий раздумчиво проговорил:
– Я научу… Я покажу, что есть жизнь… И как за нее бороться. Бороться насмерть. Как ты полагаешь, уважаемый Миркан, меч способен даровать жизнь?
– Меч? – удивился старик.
– Да, боевой меч.
– Кому даровать? Право, не знаю, что и сказать.
– А я знаю! – Ганнибал повеселел. Ударил трижды в ладоши: – Магона ко мне! Живее!
Бармокар шел рядом с индусом – маленьким погонщиком слонов. Увы, ее слона уже не было на свете – он покоился в альпийской бездне, как и другие клыкастые великаны. Только трое из них набираются сил, чтобы в случае необходимости принять участие в атаке против Сципиона.
Вскоре Бармокара нагнал Гано Гэд. Он с трудом приходил в себя после проклятых ледников. Впрочем, его друг тоже хлебнул всякой всячины, и если бы не маленький индус, который воодушевлял его, вряд ли он шагал бы сегодня так уверенно по зеленой траве.
Сегодня командующий обещал нечто особенное. Вокруг просторного поля на невысоких холмах было собрано все войско. Трубачи особыми сигналами призывали к тишине и вниманию. Сотники требовали строгого порядка.
День был теплый, можно сказать – жаркий. Об альпийском переходе думалось теперь как о жутком сне. Даже не верилось, что есть на земле край, где лед и снег обжигают хлеще огненного языка…
