Последний сёгун - Сиба Рётаро (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗

Здесь император остановился на ночлег в доме настоятеля местного монастыря, который стоял у подножия горы. Неподалеку, в доме другого священника, нашел пристанище и Ёсинобу, который наконец смог позволить себе, как говорится, «расслабить пояс на парадном платье». Планировалось отдохнуть два-три часа, а затем в половине первого ночи при свете факелов начать подъем на священную гору. Там, на вершине, император и передаст Ёсинобу церемониальный меч.

Еще несколько часов – и это свершится! Это был тот самый меч, который военачальники принимали из рук Сына Неба, отправляясь на сечу, и возвращали ему, когда с победой въезжали обратно в столицу. Так исстари поступали в Древнем Китае, и японские императоры с самого начала своей династии тоже следовали этому обычаю. Приняв сейчас священный меч, бакуфу неизбежно придется применить военную силу против европейцев и американцев, проживающих в открытых портах. И нет сомнения в том, что в ответ западные державы объединенными силами вторгнутся на территорию Японии.

Это – война!

Ёсинобу вскочил с постели.

– Тёдзюро! – позвал он одного из лидеров клана и по совместительству своего телохранителя; Наканэ Тёдзюро служил еще предыдущему главе дома Хитоцубаси. – Тёдзюро! У меня жар! Сильно болит голова!

Вызвали лекаря. Больного тошнило. Нельзя было и думать о том, чтобы в таком состоянии подниматься в главный храм, на вершину священной горы. Ёсинобу приказал Тёдзюро немедля сообщить о своей болезни всем высокопоставленным царедворцам. Внимательно выслушав господина, тот без лишних слов склонил голову – слушаюсь, Ваша милость! – и бросился выполнять указания.

Известие о болезни Ёсинобу вызвало у всех сановных паломников, заночевавших у подножия горы, небывалую панику. Как можно заболеть в такой ответственный момент! Это было выше их понимания. Ведь независимо от того, реальная это болезнь или мнимая, она будет рассматриваться как политический акт.

Радикалы из числа придворных аристократов немедля отправили к Ёсинобу посланника, который передал, что «получено распоряжение срочно прибыть к Его Императорскому Величеству». Переданный через Наканэ ответ Ёсинобу гласил: «Я сейчас настолько слаб, что не могу двинуться с места даже в ответ на Ваше высокочтимое приглашение». Однако буквально вслед за первым прибыл второй гонец с тем же указанием – и отправился назад с тем же ответом.

– Господин, давайте отсюда уходить! – предложил Наканэ Тёдзюро. – Если промедлить, то они силой заставят Вас подняться на гору!

Быстро приготовили паланкин, но внезапно оказалось, что Ёсинобу некому должным образом сопровождать и охранять. В конце концов решили выходить как есть, с небольшим числом домашних слуг. Скоро группа людей вынесла паланкин из дома священника и мгновенно скрылась с ним в придорожном мраке…

По мере продвижения к столице свита Ёсинобу понемногу пополнялась его сторонниками, и когда регент добрался до святилища Дзёнангу [76], с ним было уже около двухсот воинов. В Дзёнангу и провели остаток ночи…

Бегство Ёсинобу из Ивасимидзу вызвало взрыв ярости у киотосских сторонников изгнания варваров. Спустя шесть дней после описываемых событий, 17 числа (4 июня), у въезда на мост Сандзё Охаси [77] кто-то приклеил листовку, в которой говорилось:

«Во время августейшего паломничества в святилище Хатимана в Ивасимидзу сёгун сказался больным, а Средний советник Хитоцубаси трусливо сбежал. И тот, и другой – беспримерные наглецы! Однако настанет день, когда их обоих настигнет справедливое возмездие!»

Жители центра Киото не верили своим глазам. В последнее время в столице появилось неисчислимое множество обличительных прокламаций, но впервые в листовке открыто поносили сёгуна и Ёсинобу. Кто вывесил листовку – осталось неизвестным, однако сразу после ее появления из Киото отбыл к себе на родину глава Тёсю, так что вполне вероятно, что это было делом рук самураев его клана.

Ёсинобу был взбешен. Листовка пестрела такими словами, которых ему до сих пор о себе слышать не доводилось: «стезя порока», «шантаж», «нерешительность», «нагло лжет Его Императорскому Величеству»…

– Ну что же, раз господа царедворцы так сильно жаждут изгнания варваров – сделаем по их слову! – отчетливо, словно отрезая, прошептал Ёсинобу. – Пусть безответственные вельможи своими глазами увидят, что это будет значить для Японии. Никакого самолюбия не хватит, чтобы терпеть такие унижения дальше! Вот когда страна окажется на грани войны, тогда увидим, кто здесь шантажист!

Через несколько дней из императорского дворца пришло сухое требование сообщить, когда наконец будут изгоняться из страны варвары и определить точную дату начала этой операции.

«С очевидностью, это произойдет на десятый день пятой луны», – быстро написал в ответ Ёсинобу, а сам задумался о том, что сейчас двадцать девятый день четвертого лунного месяца, и, значит, всего лишь через три недели – война…

Императорский посланник повез ответ во дворец, а находившиеся тогда в Киото видные деятели бакуфу собрались у Ёсинобу.

– И что же нам теперь делать? – все, затаив дыхание, глядели на господина.

– Изгонять сейчас варваров – пустое дело! – усмехнулся Ёсинобу. – И чтобы до этого не дошло, нужно назначить срок, за который никто ничего не успеет подготовить.

– Но при дворе его воспримут всерьез!

– Ну и пусть!

Вскоре снова прибыл императорский гонец:

– Прекрасно, что срок, наконец, определен. А кто отдаст приказ всем даймё – правительство или непосредственно Его Императорское Величество?

– Будет лучше, если они получат приказ прямо от императора, – ответил Ёсинобу. На изгнании варваров настаивал именно императорский двор, так что пусть уж лучше приказ исходит оттуда. Тогда, естественно, на придворных ляжет и ответственность за поражение и распад страны.

– А раз так, – продолжал Ёсинобу, – то я тоже со всей поспешностью возвращаюсь в Канто [78] для того, чтобы провести необходимые приготовления.

Посланцу было велено передать канцлеру и всем придворным, что Ёсинобу немедля покидает императорскую столицу.

Итак, Ёсинобу выезжает в Эдо, оставляя сёгуна в Киото. Это известие вызвало среди обитателей замка Нидзёдзё ропот недовольства. Почему опекун бросает восемнадцатилетнего Иэмоти? В конце концов, разве правильно возлагать на юношу такую ответственность?

На это Ёсинобу открыто заявил:

– Да, сёгун остается в столице, а я возвращаюсь в Эдо. Но возвращаюсь-то именно для того, чтобы руководить изгнанием варваров!

Ведь если дело дойдет до вооруженных столкновений, то именно Ёсинобу будет возглавлять японскую армию. А место главнокомандующего – в замке Эдо, военном и политическом сердце Японии, где и нужно как можно быстрее начинать подготовку к войне.

– Так, значит, Ваше Превосходительство действительно собирается воевать с иностранцами? – допытывался у Ёсинобу Верховный старейшина бакуфу (премьер-министр) Итакура Кацукиё (он сам, кстати говоря, постоянно проживал в Киото).

Многие в свете утвердились в мнении, что на этот раз Ёсинобу, похоже, всерьез взялся за выдворение иноземцев. Ведь не случайно, возвращаясь на Восток, он взял с собой правителя Ига и одного из главных вассалов Мито господина Такэда [79]. В Мито Такэда возглавлял самых ярых сторонников изгнания варваров, самонадеянно полагая, что только он, единственный, остался верен заветам покойного Нариаки. Кто может сомневаться в искренности намерений Ёсинобу, если в походе его сопровождает столь известный ненавистник иностранцев?

Начало пути в Эдо шли посуху. Двадцать второго числа (6 июня) покинули Киото, двадцать третьего остановились на ночлег в Оми, в гостинице «Цутияма», которая стояла у тракта Токайдо [80]. Эта гостиница специально предназначалась для постоя даймё, поэтому сопровождавший Ёсинобу Главный правительственный инспектор Окабэ, правитель провинции Суруга, заночевал на другом, обычном постоялом дворе.