Десять меченосцев - Ёсикава Эйдзи (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Синдзо подмывало обозвать старуху бранным словом и припугнуть мечом, но он не надеялся, что дерзость произведет впечатление на странную гостью.
– Отца нет дома, – повторил он. – Я могу передать ему твою просьбу.
– Спасибо за любезность, – ответила старуха и уселась на ступеньки веранды. – У меня ноги отнимаются. Я пришла кое-что сообщить о Миямото Мусаси.
– С ним что-нибудь случилось? – тревожно спросил Синдзо.
– Нет, я хочу сообщить твоему отцу, каков этот Мусаси. Когда ему было семнадцать, он ушел на войну и сражался при Сэкигахаре против Токугавы. Повторяю, против Токугавы. Потом он вернулся в Мимасаку и натворил там таких безобразий, что земляки от него отвернулись. Он перебил кучу народу, а теперь скрывается от меня по всей стране. Он – бродяга и опасный человек.
– Но позволь…
– Слушай! Мусаси начал заигрывать с невестой моего сына. Он и увел ее с собой.
– К чему этот рассказ? – спросил Синдзо.
– Для блага страны, – не моргнув глазом, ответила Осуги.
– Какая польза стране от грязных сплетен о Мусаси?
– Я слышала, что Мусаси хотят взять ко двору сёгуна.
– Где это ты узнала?
– От человека в додзё Оно. Собственными ушами слышала. Скотина вроде Мусаси не достойна лицезреть сёгуна, а уж тем более тренировать его. Военный наставник дома Токугавы – это наставник всех японцев. Я пришла предупредить твоего отца, потому что он, говорят, рекомендовал Мусаси. Понятно! – Осуги, переведя дух, продолжила: – Интересы страны требуют, чтобы я предостерегла твоего отца. И ты будь начеку, не верь ни одному слову Мусаси.
– Спасибо, я все передам отцу. – Синдзо старался говорить спокойно.
– Уж сделай одолжение, – произнесла Осуги и поднялась с чувством выполненного долга. Ее сандалии зашлепали к выходу.
– Мерзкая карга! – раздался мальчишеский голос.
Осуги озиралась, ища негодника, и увидела Иори, сидевшего на дереве.
– Угостись! – крикнул Иори и запустил в старуху гранатом, который лопнул, попав в цель.
– О-о! – завопила старуха, хватаясь за грудь.
Осуги погналась за Иори, который, спрыгнув с дерева, скрылся в конюшне. Она заглянула в дверь, вглядываясь в полумрак, и кусок лошадиного навоза угодил ей в лицо. Плюясь и ругаясь, старуха отпрянула от двери. Слезы хлынули у нее из глаз. Сколько ей пришлось пережить, защищая честь сына!
Иори наблюдал за ней с безопасного расстояния. Когда Осуги расплакалась, ему стало стыдно и захотелось попросить прощения, но возмущение клеветой на Мусаси жгло ему сердце. Иори кусал ногти, не двигаясь с места.
– Иори, посмотри на вершину Фудзиямы, – раздался голос Синдзо из верхней комнаты.
Иори радостно побежал на зов. Красота розового пика в лучах заходящего солнца вытеснила все неприятные мысли. Синдзо, казалось, тоже забыл о разговоре со старухой.
Страна грез
Иэясу передал должность сёгуна Хидэтаде в 1605 году, но сам продолжал править страной из резиденции в замке Суруга. Когда устои нового режима укрепились, Иэясу постепенно начал отдавать Хидэтаде бразды правления. Уступая власть сыну, Иэясу спросил его, как тот намерен ею распорядиться.
– Я буду строить, – ответил Хидэтада, порадовав отца.
Осака в отличие от Эдо был поглощен подготовкой к решающей битве. Военачальники готовили планы, гонцы скакали в разные стороны, отстраненным от службы полководцам и ронинам слали слова утешения, подкрепленные деньгами, копили боеприпасы, углубляли рвы полировали копья.
Все больше горожан переселялось с запада в Эдо, опасаясь, что победа Тоётоми развяжет новую усобицу.
В тот день Хидэтада, одетый в дорожный костюм, занимался любимым делом: выйдя за главное кольцо укреплений, он проверял строительные работы в Фукиагэ. Когда сёгун в сопровождении министров, слуг и буддийских монахов расположился на холме Момидзи, внизу поднялась суматоха.
– Держи негодяя! – кричал кто-то.
– Стой!
Двое плотников гнались за парнем из артели, которая копала колодцы. Тот убегал от них, как заяц. Нырнув за штабеля досок, он затаился на мгновение и затем бросился к лесам, еще не снятым с внешней стены, и начал карабкаться по ним вверх. Одному плотнику удалось ухватить его за ногу, и парень свалился на кучу древесных стружек. Плотники принялись его дубасить, но настигнутый землекоп почему-то не кричал.
– Что случилось? – заорал подбежавший самурай, надзиравший за плотниками. Следом подскочил и инспектор стройки.
– Эта свинья наступила на мой угольник, – возмущенно ответил плотник. – Угольник – это душа для любого плотника.
– Прекрати бить его!
– А если он наступил бы на твой меч?
– Ну ладно! Хватит шуметь. На холме сейчас находится сёгун.
Плотники примолкли, но один, из них заявил:
– Пусть этот малый извинится перед нами.
– Мы сами разберемся, а вы поскорее беритесь за работу, – распорядился инспектор.
– Покажись-ка! Ты копаешь колодцы? – спросил инспектор, схватив лежавшего за воротник.
– Да, господин.
– Почему ты здесь? Ваша артель работает на другом участке.
– Он и вчера здесь болтался, – вставил плотник.
– Да? – произнес инспектор, сверля взглядом Матахати, слишком тщедушного для землекопа.
Матахати заперли в сарай за конторой главного инспектора стройки и, похоже, забыли о нем. Несколько дней Матахати видел только два мешка древесного угля, дрова и кадушки для солений, которые держали в сарае.
Попав в замок, Матахати решил, что лучше с убийством не связываться. Он видел сёгуна несколько раз, однако не предпринимал попыток выполнить задание Дайдзо. К подножию холма Момидзи его привело непредвиденное обстоятельство: рожковое дерево, под которым таился мушкет, собирались выкорчевывать, потому что оно мешало строительству книгохранилища. Матахати собрался выкопать оружие и незаметно выбросить его, чтобы не попасть под подозрение властей.
Сидя в сарае, Матахати совсем потерял голову от страха. Он потрогал дверь, но она, конечно, была крепко заперта. Он взобрался на кадушку и попробовал протиснуться в маленькое оконце под крышей. Выбравшись наружу, Матахати подкрался к западным воротам. Увидев рожковое дерево на месте, Матахати с облегчением вздохнул. Найдя мотыгу, он принялся судорожно копать под деревом, прислушиваясь время от времени, не идет ли кто.
Матахати опасался, что мушкет уже обнаружен. Он прерывисто дышал, обливался липким потом, едва не теряя сознание.
Мотыга ударилась обо что-то. «Здесь!» – подумал Матахати, шаря рукой в земле. Вместо мушкета, обернутого в промасленную бумагу, он достал берцовую кость. Кошмарный сон наяву. «Зачем Дайдзо солгал мне?» – недоумевал Матахати, обходя дерево. Он не заметил, как за его спиной возникла чья-то тень.
– Его уже здесь нет, – произнес незнакомец, легонько хлопнув Матахати по плечу.
Матахати от ужаса чуть не свалился в выкопанную им яму. Тупо посмотрев на человека, он хрипло воскликнул от изумления.
– Следуй за мной! – приказал Такуан. Матахати не двигался, похолодев от страха.
– Оглох? Иди за мной! – повторил монах.
– Надо бы… закопать… – проговорил заплетающимся языком Матахати.
– Оставь все как есть, – безжалостным тоном сказал Такуан. – Деяния людей, плохие и хорошие, как тушь на рисовой бумаге – их нельзя стереть. Думаешь, забросав землей яму, исправишь все, что ты натворил? Преступник! Я отпилю тебе голову бамбуковой пилой, а туловище швырну в кровавое озеро в аду.
Такуан, схватив Матахати за ухо, повел за собой. Подойдя к кухне, монах постучал в дверь.
– Откройте!
Появился заспанный мальчик, прислуживающий на кухне.
– Открой сарай! – приказал ему Такуан.
– В нем заперт землекоп.
– Его там нет. Он рядом со мной. Какой смысл запихивать его через окно, через дверь удобнее.
Мальчик побежал за инспектором, который поспешно явился, умоляя Такуана не сообщать начальству о случившемся. Матахати втолкнули в сарай, и за ним вошел Такуан. Вскоре монах глянул из сарая и приказал:
