Цель — выжить. Шесть лет за колючей проволокой - Фритцше Клаус (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Прошло лето 1945 года, в моем цирке стало прохладно, а о возвращении домой не следовало и думать. Зимовать в палатке — невозможно. Что же будет? В конце сентября получаем спасательный приказ: взять вещи, собраться по-походному и всему лагерю по-ротно построиться у проходной. Личное имущество военнопленного — не вес. Ложка, складной ножик, бумажник с фотографиями семьи и походный котелок. Все. Остальное считается нелегальным и может быть изъято во время ежемесячного обыска. Но за последнее время в Пыре обыски не проводили, и результат — за плечами — не чахоточный рюкзак, а туго набитые кули. Откуда пленный берет столько барахла? А черт его знает. Куда нас поведут, знает опять только командование. Далеко ли? Пешком или на транспорте? Об этом никому ни слова. Должно быть — в отапливаемое здание.
Глава 8: Станция Игумново — 96-й химзавод «Заводстрой». Лагерь 469/3.
Сентябрь 1945 г.
После 30-ти километрового марша из лагеря торфяников No 117/4, новая лагерная обстановка показалась роскошью. Бывший складской корпус крупного химзавода был оборудован под общежитие на примерно 500 человек. Под одной крышей расположены спальный зал, кухня, столовая, санузел с душами и баней, дезинфекция и медпункт. Отопление центральное. Имеются отдельные помещения под служебные комнаты и отдельное жилье. Лагерная зона от территории химзавода отгорожена высоким забором.
Для приема немецких военнопленных все на удивление подготовлено хорошо. Масштабы удобств совершенно новые. Единственный бич, это крысы и клопы, с которыми мы боролись еще в прежних лагерях. С крысами справились довольно быстро, в то время как клопы пока что отражали любые человеческие атаки. Чем больше их давишь, тем больше их рождается. За все время плена я от них страдал больше, чем от голода.
Жизнь вновь прибывших обязательно начинается карантином и дезинфекцией. Вшивость среди нас незначительная, а в этом лагере постепенно снизится до нуля. Санитарная обеспеченность образцовая — пойди под душ, когда хочешь. Горячая вода есть в любое время. Питание сносное. Оно могло быть лучше, если бы положенная норма продуктов полностью доводилась до потребителя. К сожалению, определенные круги, как советского, так и немецкого происхождения, потребляют сверх нормы за счет рядового состава.
Еще в период карантина появляется политработник л-т Ведерников. Ищет он определенных лиц, в том числе и меня.
— Ты курсант антифашистской школы?
— Есть.
— По-русски говоришь и грамотно пишешь?
— Есть.
— Будешь старшим антифашистского актива. Кроме тебя, еще трое будут.
Время удивляться! Целый год после окончания курса никто не упоминал о том, что я курсант. Логичный вывод — я не достоин участвовать в политической работе, фамилия моя снята со списков — я списан! А вдруг такая честь. Старший актива — это полносуточная должность, т. е. опять меня освобождают от тяжелого физического труда. И я прилагал все свои умственные и физические силы, чтобы достойно оправдать оказанное доверие.
Дискуссии с товарищами, чтение газет, занятия по советскому строю, организация собраний, на которых выступют советские политработники, изучение краткого курса истории ВКПб, обязанности переводчика, когда сотрудникам политотдела необходимо провести беседу с отдельными военнопленными и т.д. и т.п. Скуки и быть не может.
Одним из заданий антифашистского актива (наиболее важным заданием политначальства) являлась организация социалистического соревнования производственных бригад. От нас требовалось убедить товарищей в необходимости брать на себя социалистические обязательства, убедить, что они искупают свою вину перед советским народом, прилагая большие усилия к восстановлению социалистического хозяйства.
В общем, антифашистский актив призван выступать в качестве погонщика в производстве. Стало стыдно. Стыдно из-за того, что большинство рабочих мест отличаются предельной примитивностью, и что в такой обстановке, выбиваясь из сил, выполнить норму объективно невозможно. Невыполнение же этих норм влечет за собой снижение норм питания.
Здесь следует упомянуть, что военнопленные, как рабочая сила, предоставлялись хозяйственным организациям на основе контрактов, заключавшихся с определенным отделом МВД или ГУЛАГа. Согласно этих контрактов, правовое положение военнопленных и гражданских бригад не отличалось друг от друга. Хозяйственная организация должна была платить в МВД по общесоюзным трудовым нормам. Нас об этом никто не информировал, но со временем удалось составить полную картину из отдельных обрывков информации.
Пленные нередко работали в соседстве с гражданскими бригадами, а мастера и прорабы приписывали им часть результата работы пленных. Видим, что наши люди местами работают больше гражданских бригад, а в суточной накладной разница по выполнению нормы в размере 50 и более процентов в убыток наших людей. Как же в таких условиях стимулировать товарищей ко все новым и новым трудовым обязательствам? Очевидно, начальство на рабочем месте по-разному понимает трудовые нормы, которые зафиксированы в каком-то нам незнакомом справочнике.
Находясь в лагерном заключении, нам — активистам — невозможно поднимать дух товарищей, не определив объективные причины невыполнения норм. Начинаем спорить с начальником политотдела: «Дайте нам возможность регулярно посещать рабочие места наших бригад вместе с вами или же выпускайте нас туда без конвоира». Лейтенант Ведерников взорвался руганью, когда впервые познакомился с такими идеями. Он подозревал бунт. Обратились мы к начальнику лагеря, представили какие-то скудные доказательства неравного отношения прорабов к результатам работы советских и немецких бригад. Капитан Глазунов более прагматично отнесся к нашим жалобам и согласился прикрепить отдельных активистов к определенным рабочим местам, где им разрешалось свободно ходить от одной бригады к другой.
Успехи наших выходов на завод, на стройки и пр. были очень скромные. Попытки познакомиться с государственными нормами потерпели полную неудачу, их от нас скрывали, и это давало возможность русским мастерам делать приписки своим бригадам за счет военнопленных. Позиция советских мастеров и прорабов вполне понятная: «Если от меня зависит заработок как своих тружеников, так и немецких военнопленных, грех ли приписать своим за счет фашистов?»
С точки зрения победителя, может, и правильны такие рассуждения. А вот наша реакция на такое нарушение человеческих прав: «Красть у нас паек им так просто не дадим!»
Завязалась тайная борьба. Тайком заходили в будки прорабов, искали справочник государственных норм, и переписывали касающиеся нас нормы. Мне лично удалось завести более или менее дружеские отношения с руководящими лицами, на участках которых бригады военнопленных не бывали. Они на конкурентную борьбу соседей не обращали внимания и не подозревали о вреде коллегам в предоставлении мне нужного справочника. Шаг за шагом таким образом добивались заметного роста показателей труда без повышения интенсивности самой физической работы товарищей. Иногда нам даже удавалось добиться применения более выгодных норм там, где на самом деле нельзя было этого допускать.
Процесс был медленный, труд активистов кропотливый, но в результате довольны были все участвующие стороны. Бригадам начали выдавать полный паек, некоторым — наличные деньги, администрации лагеря объявили благодарность за рост показателей в труде, политотделу — за успешное ведение социалистического соревнования, а членам антифашистского актива — честь передовиков труда и пропуск расконвоированных! Пропуск с треугольным штампом МВД!
По формату, цвету и внутреннему оформлению этот пропуск не отличался от документа сотрудников МВД. На последней странице только было написано: «Имеет право без конвоира двигаться от лагеря к рабочему месту и обратно».
А кто же смел после идентификации штампа МВД требовать передачи в руки пропуска для основательной проверки всех его страниц? Никто! Научились мигом показывать пропуск элегантным движением руки по примеру настоящих сотрудников этого министерства, «тайна» подчинения которым заключалась чаще всего под бросающимся в глаза роскошным кожаным пальто. Кроме профессионального показа пропуска, освоили ходьбу и манеру этих людей держать себя. Такие трюки подкрепили успех не только на рабочих местах. Вообще положение на трудовом фронте бригад военнопленных улучшалось из месяца в месяц.
