Катынский детектив - Мухин Юрий Игнатьевич (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Не менее интересно происходило и подписание отчёта, о чём свидетельствует уже другой член международной комиссии, болгарский судмедэксперт Марко Марков. Утром 1 мая 1943 года международная комиссия, побыв в Катыни 2 дня и вскрыв 9 трупов, вылетела обратно, но вместо Берлина самолёт неожиданно приземлился на глухом уединенном аэродроме. «Аэродром был явно военным, — рассказал доктор Марков. — Там мы обедали, и сразу после обеда нам предложили подписать экземпляры протокола. Нам предложили их подписать именно здесь, на этом изолированном аэродроме!»
Правда, нынешняя бригада Геббельса этим членам международной комиссии уже категорически не верит. Мадайчик пишет: «…правдоподобность изменения мнения М. Маркова умаляет тот факт, что в 1944 году он вошёл в конфликт с болгарской народной властью, был арестован и должен был идти под суд „за участие в провокационном катынском деле“. Но после того как он поставил под сомнение свою подпись под протоколом международной медицинской комиссии, его освободили».
Правдоподобность повествования самого Мадайчика сильно умаляют следующие факты.
Во-первых. Помимо общего протокола каждый член комиссии писал своё собственное заключение на родном языке. Марков в этом заключении не сделал выводов о том, что поляки убиты в 1940 году, и, несмотря на то, что впоследствии немцы сильно на них настаивали, он не сделал их и впоследствии.
Во-вторых. По этой причине «народная власть» не могла иметь претензий к Маркову и он сам явился в софийский суд с заявлением о катынском деле в январе 1945 года, когда в Болгарии была власть многопартийного Отечественного фронта. Коммунисты пришли к власти в Болгарии только в 1946 году.
А профессор Гаек выпустил в Праге брошюру «Катынские доказательства» в 1945 году, в то время как коммунисты пришли к власти в Чехословакии после попытки буржуазного переворота в многопартийном правительстве в 1948 году. Ну да ладно, так как мы договорились, что будем верить только фактам комиссии Геббельса, то не будем брать во внимание мнение этих двух членов международной комиссии. Но ведь этих членов было 12! Где остальные? Они почему молчат? Почему молчали эксперты из фашистской Испании или нейтральной Швейцарии во время Нюрнбергского процесса? Почему бригада Геббельса, в лице защитников главных военных преступников, не привлекла их к процессу в противовес доктору Маркову? Они ведь не были в заключении у «народной власти»! И, кстати, а почему сейчас бригада Геббельса не опирается на их показания?
Поскольку по логике бригады Геббельса главной уликой является отсутствие улик, то факт, что ни один из десяти оставшихся экспертов международной комиссии не выступил в защиту своей подписи под протоколом, нам надо считать Доказательством № 9 версии Сталина.
34. Но у подручных Геббельса в запасе есть ещё одна комиссия — Техническая комиссия Польского Красного Креста (ПКК) из Варшавы, работавшая в Катыни вместе с немцами. Сложно сказать, сколько в ней было человек, только в книге Мадайчика упоминается девять фамилий. Но, видимо, у немцев и здесь были трудности с поиском людей «с антибольшевистскими либо антисемитскими убеждениями». Поэтому бригада Геббельса слово даёт только двоим: доктору М. Водзиньскому, ассистенту университетского Института судебной медицины в Кракове и К. Скаржиньскому. Кроме этого, дали высказаться и одному работнику собственно ПКК — Яворовскому.
Итак, что же немецкие ловкие офицеры разрешили делать польским светилам судмедэкспертизы? В своём, непонятно как сохранившемся отчёте 1943 года Скаржиньский по этому поводу рассказывает следующее.
Советские военнопленные, которых Скаржиньский называет «большевистскими», раскапывали могилы. Крестьяне, согнанные с окрестных деревень, извлекали трупы, складывали в ряды и обыскивали, извлекая все документы. Поляк стоял рядом, а за всеми наблюдал немецкий «ловкий офицер». «Работа в Катыни проходила под постоянным контролем германских властей, которые установили пост при каждой группе работающих членов комисии», — докладывает Скаржиньский. Ну, это понятно, а что же делали польские специалисты? Скаржиньский этого не скрывает: «Рабочие разрезали все карманы, извлекая содержимое, вручая все найденные документы члену ПКК. Как документы, так и найденные предметы, вкладывались в конверты, носящие очередной номер, причём тот же номер, выбитый на металлической пластинке, прикреплялся к трупу… Члены комиссии, занятые поиском документов, не имели права их просмотра и сортировки. Они обязаны были только упаковывать…»
Итак, в Катынском лесу поляки исполняли очень ответственную работу — складывали найденное в пакеты не глядя. Скаржиньский продолжает: «В бюро секретариата тайной полиции документы, доставленные военным мотоциклистом, вручали германским властям. Предварительное изучение документов и установление фамилий проводилось при участии трёх немцев и представителей Технической комиссии ПКК. Документы, в том состоянии, в котором они находились при останках, тщательно деревянными палочками очищались от грязи, жира и гнили». Видимо, полякам даже разрешалось читать фамилии в паспортах, но не записывать их: «Установленные фамилии, так же как и содержимое конверта, записывал на отдельном листе бумаги немец на немецком языке под тем же номером». Но полякам читать разрешалось только в паспортах, так как «…дневники, воинские приказы, некоторые письма и т.п. (то есть то, где могли быть даты позже весны 1940 года — Ю.М.) забирались германскими властями для перевода на немецкий язык. Все ли они были возвращены и вложены в соответствующие конверты, комиссия утверждать не может.» В бюро тайной полиции немцы сочли, что такая работа, как вкладывание в новые конверты очищенных от грязи документов, уж слишком ответственна для поляков, поэтому: «Эту операцию выполняли немцы… Они (конверты — Ю.М.) оставались исключительно в распоряжении немецких властей».
Итак, посмотрим, что же немцы доверили делать полякам в Катыни? Прямо скажем, не очень много:
— не глядя вкладывать документы убитых в конверты в Катынском лесу;
— читать фамилии в паспортах;
— счищать грязь с документов деревянными лопаточками.
И вот, в результате этой многотрудной и интеллектуально напряжённой работы, упомянутая часть польской Технической комиссии определила, что на останках погибших нет документов с датами после весны 1940 года и, следовательно, польские офицеры были убиты русскими. Да, есть чем гордиться краковскому университету, его ассистент без тени юмора гордо заявляет, что немцы им препятствий не чинили. Именно так. «Деятельность группы проходила под наблюдением немцев, но она работала, как подтверждает Водзиньский, без ограничений», — информирует нас профессор Мадайчик. Тут не знаешь, что делать с этими ассистентами и профессорами — плакать или смеяться? В чём немцы «не ограничивали» группу — в очищении грязи деревянными палочками? А что — эти «специалисты» за этим в Катынь и ехали?
Полагаю, что то, как немцы «не ограничивали» работу Технической комиссии Польского Красного Креста, является Доказательством № 10 версии Сталина.
35. Мы ещё не приступили к рассмотрению косвенных доказательств, но сделаем исключение, уместное здесь. Надо думать, что техническая комиссия ПКК не сплошь состояла из Водзиньских и Скаржиньских. Нам ведь не показывают отчёт или протокол всей Технической комиссии, со всеми подписями, а только отчёты её двух членов. А весь отчёт, надо думать, был не в пользу немцев, так как Польский Красный Крест, к его чести, даже в оккупированной Варшаве доводы этих членов Технической комиссии не признал фактически. Он взял у комиссии списки убитых, но её выводы отверг и в свидетельствах о смерти офицеров, которые он выдавал родственникам, время смерти не было указано. Я должен это написать, а то уж больно мрачная картина у нас получается. Были в Польше и в то время честные и умные люди, не всё они могли сделать, но что могли — делали.
36. Но продолжим рассмотрение действий бригады Геббельса. По данным подручных Сталина немцы в марте 1943 года накануне привоза в Катынский лес многочисленных комиссий и экскурсий либо вырыли и обыскали часть трупов, либо завезли трупы из других мест расстрела и уже их обыскали, захоронив в новых могилах, а старые могилы не трогали.
