Храм Миллионов Лет - Жак Кристиан (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Простая жизнь строителя давала простор проявлению его физической мощи и позволяла кое-как мириться с пламенем, сжигавшим его душу. Каждый вечер, лежа на кровати и тщетно пытаясь уснуть, Моис пытался понять, почему ему недоступно простое счастье жить. Он родился в богатой стране, занимал выгодный пост, пользовался дружбой фараона, притягивал взгляды хорошеньких женщин, вел мирное, обеспеченное существование… Но почему-то не был счастлив и умиротворен. Зачем эта вечная неудовлетворенность, зачем эта вечная внутренняя мука, которую ничто не могло облегчить?
Снова приняться за работу, снова услышать веселую песнь молотков и стамесок, видеть, как скользят по влажной грязи деревянные повозки, нагруженные огромными каменными блоками, участвовать в возведении колонн, заботиться о безопасности каждого рабочего — все это гасило внутренние бури.
Летом обычно отдыхали, но смерть Сети и коронование Рамзеса перевернули весь привычный уклад. С согласия начальника работ в Дейр эль-Медине и Карнаке, который подробно объяснил ему свой план на каждой стадии, Моис организовал две смены ежедневных рабочих, первая с рассвета до полудня, вторая после обеда и до наступления сумерек. У каждого было также время, необходимое для восстановления сил, к тому же на стройке были натянуты большие полотнища, дававшие тень.
Как только Моис покинул стражу, охранявшую вход в колонную залу, к нему подошел начальник каменотесов.
— В таких условиях невозможно работать.
— Жара еще не стала невыносимой.
— Она нас не пугает… Я хочу поговорить о поведении нового начальника кирпичников, которые возводят леса.
— Я его знаю?
— Да, это Сари, супруг Долент, сестры фараона. Поэтому он думает, что ему все позволено.
— В чем ты его упрекаешь?
— Он считает работу слишком скучной, он вызывает свою команду лишь раз в два дня, но лишает их отдыха и ограничивает воду. Он считает наших рабочих рабами? Мы в Египте, а не в Греции или в Хеттском царстве! Я заявляю, что согласен с кирпичниками.
— Ты прав. Где Сари?
— В тени, в палатке начальников стройки.
Сари очень изменился. Толстый весельчак и жизнелюб, наставник Рамзеса стал почти худым человеком, с вытянутым лицом и нервными жестами. Он постоянно вращал вокруг своего левого запястья слишком широкий медный браслет и натирал мазью больную правую ногу, лодыжка которой была деформирована артритом. От своей старой должности Сари сохранил лишь элегантное одеяние изо льна, говорящее о его принадлежности к касте писцов.
Растянувшись на подушках, Сари пил свежее пиво. Он бросил на Моиса небрежный взгляд, когда тот вошел в палатку.
— Привет тебе, Сари, ты узнаешь меня?
— Как можно забыть Моиса, блестящего школьного товарища Рамзеса! Ты тоже приговорен потеть на стройке… Царь не жалует своих старых друзей.
— Мое место меня устраивает.
— Ты бы мог претендовать на большее!
— Разве участвовать в возведении подобного памятника не самая прекрасная мечта?
— Какая мечта эта жара, эта пыль, пот рабочих, огромные камни, непосильный труд, шум инструментов, общение с чернорабочими и неграмотными поденщиками? Ты хочешь сказать — кошмар! Ты зря теряешь время, бедный Моис.
— Мне доверили дело, и я его выполняю.
— Прекрасное и достойное поведение! Когда придет тоска, оно изменится.
— Разве тебе нечем заняться?
Гримаса скривила лицо бывшего воспитателя Рамзеса.
— Управлять кирпичниками… Что может быть увлекательней?
— Это терпеливые люди, достойные большего уважения, чем ленивые и раскормленные писцы.
— Странные слова, Моис. Уж не хочешь ли ты бунтовать против установленного порядка?
— Против твоего презрения к другим.
— Неужели ты будешь учить меня?
— Я назначил расписание работ для кирпичников, как и для остальных, и ему нужно следовать.
— Я сделаю свой выбор.
— Он не согласовывается с моим, тебе придется подчиниться.
— Я отказываюсь!
— Как хочешь. Я отправлю твой отказ начальнику стройки, он уведомит визиря, который сообщит о нем Рамзесу.
— Угрозы…
— Обычная процедура в случае неподчинения на царской стройке.
— Тебе нравится унижать меня!
— У меня нет других целей, кроме как участвовать в строительстве этого храма, и ничто этому не помешает.
— Ты смеешься надо мной.
— Сегодня, Сари, мы работаем вместе, объединим наши усилия для лучшего результата.
— Рамзес бросит тебя, как он бросил меня!
— Попроси кирпичников построить леса, согласуй с ними регулярный отдых и не забывай давать им столько воды, сколько они захотят.
20
Вино было исключительным, говядина превосходной, а бобовое пюре свежим. «Можно думать о Шенаре все, что угодно, — подумал Меба, — но принимать гостей он умеет».
— Тебе нравится еда? — спросил старший брат Рамзеса.
— Дорогой друг, она превосходна! Ваши повара — лучшие в Египте.
Опытный придворный, искушенный в дипломатических тонкостях за годы, проведенные на должности министра иностранных дел, скорее всего, был искренен. Шенар не скупился, когда речь шла о качестве продуктов, которые он подавал своим гостям.
— Не кажется ли вам противоречивой политика царя? — спросил Меба.
— Это человек, которого непросто понять.
Скрытая критика удовлетворила дипломата. Вопреки обыкновению было заметно, что он нервничал. Обычно осторожный Меба спрашивал себя, что если для того, чтобы жить мирно, не теряя никаких привилегий, Шенар примкнул к сторонниками Рамзеса? Слова, которые он собирался произнести, должны были доказать обратное.
— Я вовсе не одобряю серию неуместных назначений, которые вынудили превосходных слуг государства покинуть свои должности и быть отодвинутыми на второй план своими низкими должностями.
— Я разделяю твое мнение, Меба.
— Назначить садовника советником по земледелию — какая насмешка! Возникает вопрос, когда Рамзес атакует мое ведомство?
— Именно этот вопрос я и хотел обсудить с тобой.
Меба напрягся и поправил свой дорогой парик, который он носил в течение всего года, даже когда стояла сильная жара.
— Вы располагаете тайной информацией, касающейся меня?
— Я вам изложу случившееся в малейших деталях, чтобы вы могли вынести трезвое суждение. Вчера Рамзес позвал меня. В очень резкой форме, без предупреждения. Забросив все дела, я отправился во дворец, где меня заставили ждать больше часа.
— Вас заставили… волноваться?
— Да, признаю это. Его сард, Серраманна, без стеснения обыскал меня, несмотря на мой протест.
— Вас, брата царя! Неужели мы падем так низко?
— Боюсь, что так, Меба.
— Вы пожаловались царю?
— Он не дал мне заговорить. Разве его безопасность не важнее уважения его близких?
— Сети осудил бы подобное поведение.
— Увы, моего отца больше нет в этом мире, а Рамзес стал его преемником.
— Люди уходят, правила остаются. Сановник вашего уровня достигнет однажды высочайшей власти.
— Это решать богам, Меба.
— Не желаете ли вы поговорить о том, что касается… меня?
— Я подхожу к этому. Тогда, как я дрожал от стыда и негодования после этого гнусного обыска, Рамзес объявил мне, что назначает меня советником по иностранным делам.
Меба побледнел.
— Вас, на мое место? Это необъяснимо!
— Тебе будет понятнее, когда ты узнаешь, что я в его глазах тряпичная кукла, игрушка в руках его, человека, который не даст мне проявлять инициативу. Тебе не придется склоняться передо мной, дорогой Меба, я всего лишь номинальный начальник. Иноземные государства будут польщены, увидев интерес, уделяемый Рамзесом переговорам, ведь он назначил своего брата. Они не узнают, что я связан по рукам и ногам.
Меба казался подавленным.
— Я больше никто…
— Как и я, несмотря на видимость.
— Этот царь — чудовище.
— Умных людей немало, и они узнают об этом мало-помалу. Поэтому мы не должны утрачивать мужества.
