Кеес Адмирал Тюльпанов - Сергиенко Константин Константинович (список книг .txt) 📗
Я пожал плечами. Рыжий вздохнул:
– Да, адмирал… Тебя как зовут?
– Кеес.
– А меня – Рыжий Лис.
– Так и зовут?
– Это псевдоним, понимаешь? Так вот, адмирал, не будь я в стесненных обстоятельствах, не стал бы просить. Но, как адмирал графу, ты можешь достать монету взаймы? А то, видишь ли, и башмак-то у меня остался один.
Я глянул и обомлел. На земле стоял мой башмак, тот самый, с письмом. Я мог бы отличить его среди тысячи по двум зазубринкам на носу.
– Это мой кломп! – сказал я обрадованно. – Где ты нашёл?
– Ошибаешься, адмирал, – сказал Рыжий Лис. – Это башмак моего хозяина, башмачника Берендрехта. Вернее, моего бывшего хозяина… господи, успокой его гнев.
– Да мой же, говорю тебе, вчера потерял! Это очень важный башмак!
– Что значит важный? Башмак есть башмак. Утром у меня была целая связка таких.
– Лис, отдай мне башмак. Я заплачу тебе целый флорин!
– Вот это разговор, адмирал. Но ты посмотри, какой он славный! Королева с удовольствием носила бы на цепочке вместо подвесок. Чудесный башмак, лейдердорпский фасон, и всего один флорин? Нет, не пойдет.
– Ну, два.
– Десять флоринов, адмирал, и ни лиаром меньше.
– Но это же мой башмак!
– А я говорю тебе, что это башмак кломпенмакера Берендрехта. Какой ты упрямый, адмирал.
– Ну ладно. Деньги у меня там, в фургоне.
– Деньги вперед, адмирал.
Мы стали пробираться к дороге. Вдруг граф Аренландский остановился и заявил:
– Пятнадцать флоринов – и по рукам!
Пятнадцать флоринов! Я уже видел, что рыжий почуял наживу и собирается вытянуть из меня все, что можно. Пока мы дойдём, он заломит и пятьдесят, а это все, что досталось от Железного Зуба. Поэтому я и сказал:
– Хоть ты и граф, а торгуешься, как селедочница.
Рыжий сказал:
– В таком случае я вообще не буду продавать такой замечательный кломп. Ты оскорбил мое дворянское достоинство.
– Не будешь продавать? Да это мой башмак, ты понял? Я просто могу у тебя его взять.
Он отскочил и сказал:
– Попробуй. Видали мы таких адмиралов липовых!
Хоть он был и выше меня на голову, но жидковат. Поэтому когда схватились, то долго никто не брал верх. Потом я ловко зацепил ногой, и мы упали прямо на дорогу. Я приговаривал: «Всех рыжих-конопатых мы били и будем бить!» Он тоже пыхтел и огрызался: «Всех липовых адмиралов мы в луже купали я будем купать!»
Тут слышу, кто-то кричит, как бы издали:
– Держи его, мальчик, держи!
Рыжий Лис стал вырываться и бормотать: «Пусти, пусти, говорю! Возьми свой башмак, пусти…»
Не тут-то было. Я распалился и крепко прижал его к земле. Вдруг чувствую, чья-то рука тащит из-под меня Лиса за шиворот, а голос говорит:
– Попался, негодяй! Вот где мне попался!..
МЫ ВЫРУЧАЕМ ЛИСА
Когда я поднялся, то увидел, что краснолицый человек трясёт Рыжего Лиса так, что у того голова мотается, как на ниточке.
– Ах, негодяй! Обокрасть благодетеля! Я ли не поил тебя, не кормил!..
Лис казался испуганным. Даже голова его потускнела, стала не огненной, а наподобие стынущей головешки.
– Вот уж не надеялся тебя изловить! Спасибо мальчику – помог… Он что, тоже тебя обокрал?
Пока я раздумывал, что сказать, прибежали Караколь и Эле. Следом трусцой прибыл Мудрила. Мудрый человек сразу взялся за дело:
– Что за крик? Что за шум среди бела дня?
– Да вот, – сказал краснолицый, – поймал своего подмастерья – вора и грабителя.
– А что он украл?
– Что он украл? Да целую связку новеньких башмаков только с верстака!.. Куда ты её дел, разбойник?
– Потише, потише, – сказал Мудрила. – Сейчас разберемся. Ты кто такой, мальчик?
Лис уже приободрился и выглядел не таким испуганным,
– Я вечный странник высокого происхождения, – заявил Рыжий Лис. – Я странствую инкогнито.
– Ах, негодяй! – закричал краснолицый. – «Высокого происхождения»! Не я ли подобрал тебя на дороге, голодного и раздетого?
– Он и сейчас-то не очень одет, – заметил Караколь.
– А ты кто, почтенный человек? – спросил Мудрила.
– Я кломпенмакер, башмачный мастер Берендрехт, ваша милость. Должно быть, вы из суда?
– В некотором роде, в некотором роде, – согласился Мудрила. – Так что у вас приключилось, башмачник Берендрехт, и у тебя, вечный странник?
– Что приключилось, ваша милость? Месяц назад я подобрал этого оборвыша на дороге, дал ему приют и пищу…
– Он пригласил меня погостить, – сказал Рыжий Лис.
– Ах ты… Ну ладно. Я стал обучать его ремеслу, ваша милость. Вы же знаете, что нет благородней ремесла башмачника.
– Ну, есть поблагородней. Например, ремесло трубочиста. Это очень благородное ремесло.
– Трубочиста? Хм… Я уж не знаю, но, словом, я стал обучать его башмачному делу. Я показывал ему, как распилить полено, как сделать из него заготовку. Я учил работать всеми ножами… Этот бездельник немало поломал у меня инструмента. Я делаю кломпы всех фасонов, ваша милость. Остроносые аппельдоронские, и тупые беезо, фрисландские… знаете, с такой дужкой, и лейдердорпские – такие, как на вас. Все знают мастера Берендрехта! И вот я взялся учить этого проходимца. Мало того, что он рыжий, он оказался ещё и вором!
– Так, – сказал Мудрила. – Ну, а ты, вечный странник, что скажешь?
Лис затараторил:
– Этот человек заманил меня в дом. Он сказал, что сразу признал во мне графа Аренландского. А графам не полагается спать на дороге. Он просил оказать ему честь и погостить в его доме. Я объяснил, что путешествую инкогнито. А он сказал, что никто и не узнает. Ну, вот он меня пригласил…
По мере того как Лис рассказывал, лицо Берендрехта из красного становилось малиновым, потом фиолетовым. Казалось, вот-вот его хватит кондрашка. А Лис ничуть не стеснялся.
– А когда я вошёл, на меня накинулись слуги и заковали в тяжелые цепи…
– Да у меня слуг-то нет! – закричал Берендрехт. – И цепей тоже.
– И этот человек сказал, что не отпустит меня, пока не получит выкуп от моего отца, герцога Аренландского. Тогда я сделал вид, что согласен. Я написал письмо папаше, а его слуга сел на коня…
– Нет у меня коня, боже правый!
– …и повез письмо в Аренландию. А я попросил башмачника позабавить меня какой-нибудь работой. Тогда он всучил мне сразу десять ножей, похожих на крючки и лопатки…
– Это мой инструмент, – прошептал башмачник,
– …и велел скоблить ими сосновые чурки.
– Я учил его по совести.
– Из этих чурок он делал какие-то кораблики, плошки и скорлупки…
– Башмаки! – закричал Берендрехт.
– …а мне говорил, что это особые деревянные капканчики.
– Боже милостивый!
– Когда выставляешь эти капканчики на дороге, то в них обязательно попадёт человек или птичка. Признаться, точно так же он поймал и меня. Я шёл, шёл, потом – хлоп! – наступил на какую-то деревяшку…
– Постой-постой, – сказал Мудрила, – ты говорил, что спал на дороге, а он пригласил тебя погостить.
– Ну да, конечно, я спал. Когда я попал в деревянный капканчик, то решил, что не выпутаться, и лег спать. Иначе зачем бы мне спать на дороге?
– Действительно, непонятно, – сказал Мудрила.
– Да он просто валялся на обочине, ваша милость! Там сено обронил кто-то с воза.
– Ну вот, я и лег на это сенцо, а нога в капкане. Тут он подошёл, надел на меня кандалы…
– Ты же говорил – цепи.
– Цепи – те дома. Вы же слышали, я говорил: накинулись слуги и заковали в цепи. А здесь были кандалы, точно помню.
Мудрила почесал затылок. Караколь смотрел на Лиса с каким-то восхищением. А я и не знал, что думать. На что уж язык у меня подвешен, но до такого вранья далеко, А Лис тараторит:
– И вот когда я научился делать капканчики, я смастерил четыре для него самого. Два больших на манер лейдердорпскихи два поменьше, фрисландских. Одни для ног, другие для рук. Потом я прибил их к полу гвоздями и стал болтать, что мой дорогой папаша, герцог Аренландский, обожает носить башмаки на руках и ногах, а потому ходит на четвереньках.
