Сага о Харальде Мореходе - Марков Александр Владимирович (биолог) (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
Услышал эти слова Аэд, сын Ройга, и воскликнул он:
– Позвольте мне пойти с вами, о друг мой Ниалл, и ты, прекрасная Син! Каждый из вас мне дороже жизни, и я не оставлю вас, что бы ни случилось, до самого конца.
– Благодарю тебя, мой добрый, отважный Аэд! – сказал Ниалл. – Мы с радостью примем твою помощь.
Побежали они втроем и скрылись в лесу в тот миг, когда сошлись у реки войска лохланнахов и монахов, и началась там кровавая битва.
Два дня шли по лесу Син, Ниалл и Аэд, и по ночам мягкая трава служила им постелью, а небо крышей. И не было в жизни Ниалла ничего счастливее двух этих коротких дней.
Сказала Син:
– Поистине, я нашла то, что искала. И не зря я так рвалась на запад, поверив твоим песням, о Ниалл. Не Страной Белых Людей назову я эту землю, а Страной Исполнения Желаний, ибо здесь я сумела добиться того, чего хотела, и оказалась сильнее своей судьбы.
На третий день разбудил Аэд Ниалла и Син до зари и сказал:
– Вставайте скорее, ибо я слышу погоню.
– Должно быть, в той битве монахи одержали верх, – сказала Син. – И пустили по нашему следу своих друзей – туземцев.
– Бежим! – сказал Аэд.
Тут из-за деревьев показались длинноносые, краснокожие воины, одетые в перья, и было их несметное множество.
– Встань поодаль, о Син, – сказал Ниалл. – А мы с Аэдом встретим этих воинов, как велит нам наш долг.
Туземцы напали на Ниалла и Аэда подобно стае разъяренных псов, и огласился весь лес топотом ног, громом оружия и боевыми криками. Ниалл и Аэд встали спиной к спине, так что враги не могли к ним подступиться, и защищались умело и отважно, как подобает героям. Каждый из них убил по девять врагов. Тогда один из туземцев метнул камень, а другой выстрелил из лука, и попал камень в голову храброго Аэда, а стрела пронзила ему грудь. Сказал Аэд:
– Вот и пришла моя смерть, о друг мой Ниалл.
Обернулся Аэд к Син и сказал:
– Прости меня, Син, что не смогу я больше сопровождать вас, ибо путь мой уже завершен.
Упал храбрый, могучий, верный, молчаливый Аэд, и умер у ног Ниалла.
Грозно обрушился тогда Ниалл на врагов, мстя за возлюбленного друга. Еще девятерых он поразил насмерть, а остальные разбежались, убоявшись его гнева.
Ниалл и Син похоронили Аэда и оплакали его могилу кровавыми слезами, и пошли дальше вдвоем. Шли они теперь медленно, ибо Ниалл в той битве был ранен трижды, и, когда он шел, на траве за ним оставался кровавый след. Прекрасная Син помогала ему идти и не давала упасть.
Так шли они до ночи, и остановились у ручья с прохладной водой. Син промыла раны Ниалла, и увидел Ниалл слезы на ее прекрасных щеках.
– Верно ли я понял, о Син, что раны мои смертельны?
– Увы, мой друг! Горе
Утром услышали
Здесь я кончаю свою повесть, ибо
(далее рунами на северном языке)
Подробный и обстоятельный отчет о том, как мы достигли страны, названной мною Большой Ирландией, вкупе с описанием страны, ее богатств и местных жителей, а также рассказ о действиях, предпринятых нами с целью последующего обращения туземцев в Христову веру, уже написаны мною и отправлены в Ирландию. Я надеюсь по возвращении снять копии с этих документов и присовокупить их к моим запискам, а посему не буду здесь повторяться и расскажу лишь о том, что не попало в отчеты, а именно о норвежских разбойниках и о судьбе золота Клонмакферта.
Вскоре по прибытии в Большую Ирландию, или Тир-на-Фер-Финн, я напомнил разбойнице Син о данном ею обещании, и спросил, скоро ли будут возвращены сокровища, а также когда я смогу получить тот таинственный прибавок к награде, о котором она упоминала. Син стала просить отсрочки, говоря, что сумеет уладить все не раньше весны. Не скрою, что ее слова меня разгневали, и я сказал:
– Дочь моя, если через неджелю золото Клонмакферта не будет возвращено, мы заберем его силой, а твоих соплеменников накажем со всей строгостью, как положено за грабежи, убийства и поджоги. Обстоятельства изменились, дочь моя. Мы больше не боимся твоих друзей, ибо туземцы на нашей стороне и в любой момент готовы прийти к нам на помощь.
Следует помнить, что слова эти были сказаны в гневе, и не вполне соответствовали истине, ибо я отнюдь не был уверен в надежности туземцев и по-прежнему весьма опасался военной силы Гарольдиуса. Но на Син моя речь, очевидно, произвела должное впечатление.
– Будь по-вашему, святой отец, – сказала она. – Вы получите золото в ближайшие дни. Но не взыщите, если все пройдет не так гладко, как хотелось бы.
Я не придал тогда значения ее намекам, о чем теперь горько сожалею.
Я спросил ее, какой добавок к награде она собирается мне дать. Син ответила, что пока не хочет раскрывать эту тайну, но что я непременно получу его. Она повторила это дважды, и особо отметила, что я самым наинепременнейшим образом получу добавок, но так и не сказала, какой.
Признаюсь, эти слова лишь усилили мое любопытство, и я вновь испытал то странное волнение, о котором говорил выше.
Через два дня Син и Ниалл, этот предатель, ушедший из монахов в разбойники, принесли мне чуть менее трети украденного золота, если быть точным, шестьдесят два кумала. Я поблагодарил Син и спросил, когда будет остальное.
– Скорее всего, сегодня же, – сказала она.
Прошло совсем немного времени – мы только успели пересчитать деньги – как в дом ворвался Гарольдиус, и, окинув нас бешеным взглядом, выбежал прочь. Тотчас же мы услышали его крик, которым он обычно звал свое войско на битву. Нетрудно было догадаться, что произошло: Син взяла золото без ведома Гарольдиуса, и сказала ему, что сокровища украли монахи. Я до сих пор не могу понять, почему сразу не разгадал ее козней, ведь все было так ясно. Должно быть, эта женщина действительно обладает колдовской силой.
Я выбежал вслед за Гарольдиусом и попытался объяснить ему, что ву действительности произошло, но тщетно. Гнев лишил его рассудка, и он даже не услышал меня.
Пока Гарольдиус собирал и строил свое войско, один из братьев монахов уже мчался со всех ног к туземцам, чтобы позвать их на помощь. Ведь мы предвидели, что мир с норвежцами может оказаться непрочным, и, как могли, подготовились к этому.
Разбойники напали на нас очень яростно, и нам поначалу пришлось туго. Гарольдиус все время норовил добраться до меня. Наконец ему это удалось. Спасая свою жизнь, я поведал ему о нашем уговоре с Син и о том, что золото нам принесла она.
– Ах ты подлый обманщик! – вскричал Гарольдиус, – Сейчас я с тобой разделаюсь, презренный поп!
Тут, на мое счастье, из лесу послышались крики туземцев, спешащих нам на помощь. Гарольдиус замешкался, и я, улучив момент, ловко ударил его кинжалом в грудь. Однако разбойник оказался на редкость силен: хоть я и поразил его в самое сердце, он сумел перед смертью ударить меня мечом, нанеся жесточайшую рану. Моя левая рука повисла на лоскуте; впоследствии брат Кумайл, умелый лекарь, не смог ее спасти, и руку пришлось отнять.
