Соната разбитых сердец - Струкул Маттео (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
— Здесь, — мгновенно указал это место слуга. — Видно, что тут недавно копали.
Маргарет тоже заметила темный прямоугольник плохо утоптанной земли.
Драган извлек из мешка лопату и принялся энергично ею орудовать. Графиня не без удовольствия наблюдала за тем, как работает ее слуга: у него были широкие плечи и сильные руки, а длинные темные волосы спадали на лицо. Из-под слоя земли с каждым движением лопаты все отчетливее проступало лицо купца Альвизе Дзагури.
Глава 21
Сан-Марко
После поспешного возвращения из Доло — сначала в карете, потом на гондоле Маттео Брагадина — Джакомо попросил высадить его у палаццо Бембо, рядом с каналом Сан-Сальвадор, где начал бессмысленно кружить по переулкам, пока наконец не вышел на центральную площадь Сан-Марко. Он сам не знал, куда направляется, хотелось лишь вдохнуть свежего воздуха, а также попытаться осмыслить печальный исход дуэли.
Изнемогая от безжалостной жары, Джакомо бродил по городу, но по-прежнему видел перед собой лицо мертвого купца. Он ясно ощущал, что что-то изменилось. Пари с графиней фон Штайнберг, страстные ночи с Гретхен, хождение по канату — все это казалось бесконечно далеким.
Сегодня он убил человека, и неважно, как именно это произошло. Однако сильнее всего Джакомо беспокоило другое — то странное чувство, которое он испытывал к Франческе и с которым не мог ни справиться, ни понять его до конца. Более того: он уже не представлял жизни без этого наваждения. Что ждет его теперь, после смерти Дзагури? Она возненавидит его? Или, что еще хуже, станет делать вид, будто его не существует?
Джакомо потряс головой, но отогнать мрачные мысли не получалось. Он поднял глаза и огляделся: несмотря на поздний час, на площади Сан-Марко было столь многолюдно, что ему пришлось укрыться в тени портиков. Чего ему сейчас точно не хотелось, так это привлекать к себе внимание. Вызова на дуэль посреди площади Сан-Моизе уже более чем достаточно: по-хорошему говоря, Дзагури повел себя как настоящий глупец. Теперь Джакомо приходилось повсюду ходить в маске и накидке, чтобы скрыться от любопытных взглядов.
Площадь освещалась десятками огней. Шумные компании выходили из трактиров, громко переругиваясь между собой. Кто-то пытался затеять драку, иные неторопливо тащились с площади домой. Торговцы едой и вином в этот час работали не покладая рук: к каждому прилавку тянулись длинные очереди, аристократы и простые горожане, смешавшись между собой, терпеливо ждали, пока подойдет их черед.
Группы знатных дам и господ в масках, скрывающих лица, собирались в центре площади. Только что вышедшие из игорных домов, борделей или театров, они громко разговаривали — так, чтобы слышали все вокруг. У мужчин кипела кровь, разгоряченная азартной игрой или страстным свиданием, а женщины спешили похвастаться новым украшением или новым любовником — возможно, тем самым, кто наконец-то сможет о них позаботиться. И бог знает, сколько таких разговоров велось в Венеции, неуклонно движущейся к своему печальному концу, погрязшей в пороках и измученной интригами членов Совета десяти, каждый из которых заботился лишь о собственной пользе, уже давно не воспринимая всерьез приказы слабого, болезненного дожа. Джакомо знал, что многим из этих знатных дам приходится торговать своим телом в ночных гондолах, наполняющих Гранд-канал с наступлением темноты: они покорно раздвигали ноги для клиентов, пока гребец, он же сводник, ритмично взмахивал веслом, ничуть не смущаясь происходящим.
Шпионы и тайные агенты наверняка толпились здесь в огромном количестве, чтобы быть в курсе всех дел именитых венецианцев. Город превратился в один большой дом терпимости: все только и делали, что пытались заполучить самые свежие сплетни, с помощью которых можно вытрясти немного золота из тех, у кого оно еще водилось.
И как тут можно надеяться выйти сухим из воды?
Мимо Джакомо проковыляла группа уличных девок, которых их хозяева вели на встречу с новыми клиентами. Чуть поодаль хорошенькая женщина кокетливо поправляла парик, а потом обрушила поток ругательств на слугу из-за того, что тот замешкался, подавая ей мушку, которую она собиралась приклеить над верхней губой.
Казанова улыбнулся, но ему было совсем не весело. Он чувствовал горечь при мысли о том, как низко пала его любимая Венеция. Изнеженная, развращенная, продажная и бездействующая — и это в то время, когда вся Европа звенит оружием, предвкушая неминуемый конец «королевы морей».
Темная громада базилики на другой стороне площади в темноте обрела зловещие очертания. Она напоминала Джакомо спящего зверя: казалось, что внутри церкви бьется сердце, и его удары далеко отдавались в ночном воздухе. На мгновение Казанова отчетливо ощутил этот пульсирующий ритм, и холодок пробежал у него по спине.
Может, он сходит с ума?
Джакомо невольно вспомнил мрачную историю создания базилики Святого Марка — церкви, построенной для хранения мощей апостола, обманом привезенных в Венецию из Александрии. Казанова чувствовал, что его охватывает жар, как в лихорадке, а может, это духота летнего вечера становилась совершенно невыносимой. Он стер капли пота с лица. Дышать в маске, под черной накидкой становилось все тяжелее, но снять их он не решался.
Джакомо подумал о венецианских купцах, которые когда-то доставили мощи апостола Марка из Египта в Венецию. Вошедшие в историю Буоно Да Маламок-ко и Рустико Да Торнелло сумели выкрасть святую реликвию из города, где рушили христианские храмы для возведения мечетей, и спрятали ее под свиными тушами, зная, что мусульмане не станут прикасаться к подобному грузу. Хитрость одолела грубую силу. Главную базилику Венеции, однако, ждала непростая судьба. В первый раз она пострадала от пожара в 976 году, во время восстания против дожа Пьетро Кандиано, а в общей сложности перестраивалась трижды. Это не считая бесконечных изменений и архитектурных дополнений, так что в конце концов церковь превратилась в неповторимое чудо, соединившее в себе самые разные стили и элементы декора. И именно поэтому она казалась живым существом.
С базиликой были связаны и другие легенды и совершенно невероятные события. Так, в июне 1094 года, когда шли работы третьей по счету отделки фасада, мощи апостола Марка исчезли. Венеция горько оплакивала потерю, горожане скорбели и постились много дней подряд. Тронутый столь искренними проявлениями любви и веры, святой сам указал место, где находилась реликвия: в присутствии дожа, знати и простых горожан, собравшихся в базилике, из-за колонны храма показалась его рука, и церковь внезапно наполнилась чудесным благостным ароматом. В тот же день начались религиозные празднования, дож Фальер приказал разместить мощи в саркофаге, и верующие со всего света прибыли в Венецию, чтобы восславить апостола Марка. Эта необыкновенная история, реальная или выдуманная, являлась очередным доказательством идеи «живого камня», воспетой Андреа Палладио еще в XVI веке [7].
Тут Джакомо подумал, что, кажется, пока еще не лишился разума. Скорее всего, он просто испугался и ужасно разозлился из-за сегодняшней смерти, которой он совершенно не желал, а кроме того, события последних дней заставили его задуматься о том, насколько ничтожен он сам и все ему подобные, что сейчас наполняли площадь. И вот апостол, чей дух воплотился в каменных стенах базилики, решил напомнить ему о тех временах, когда отношение народа к святыням было совсем другим.
Несмотря на влажную жару июльской ночи, сердце Казановы сковало холодом. Десятки прекрасных дам без устали обмахивались веерами, но это не помогало отогнать дыхание смерти, нависшее над ними.
Джакомо почувствовал, что стремится к Франческе так, как ни к одной из женщин за всю свою жизнь. Возможно, она его последний шанс на спасение. Они должны быть вместе.
Неожиданно Казанова осознал, что готов пожертвовать всем ради нее. Пожалуй, даже умереть за нее, если потребуется. Он покачал головой, не в силах поверить в происходящее. Как это возможно, что девушка завладела его разумом и сердцем настолько, чтобы заставить его полностью измениться, да еще и в совсем короткий срок? И тем не менее лишь одна Франческа была в мыслях Джакомо, без нее он ощущал почти что физическую боль, словно от тяжелой лихорадки. Чем сильнее он боролся с этой неведомой силой, тем прочнее она подчиняла себе его волю. И если, с одной стороны, Джакомо боялся — да, вот правильное слово — боялся отдаться этому безумию, с другой — чувствовал, что только покорившись, хотя бы однажды, он ощутит истинную свободу, своего рода катарсис.
