Шпион Наполеона. Сын Наполеона (Исторические повести) - Лоран Шарль (бесплатные версии книг txt) 📗
Как быть?..
Шульмейстер встал, не выказывая своего беспокойства, которое овладело им при мысли о возможных и неизбежных последствиях его ужасного предприятия. Одно слово, один неосторожный жест могут его выдать, и все это значительное число довольно сильных генералов может схватить его без всякой посторонней помощи. Кроме того, они могут позвать одного из гвардейцев и запрятать его в тюрьму, где недолго ему придется ожидать решения своей судьбы.
Он взглянул между тем, приветливо улыбаясь, на Кленау. Затем его глаза пробежали по внимательным, но бесстрастным лицам других генералов. После этого он взял со стола свою шляпу и перчатки и произнес следующее приветствие:
— В добрый час! С удовольствием вижу, что все здесь исполняют свой долг и говорят лишь то, что должны сказать. Его величество узнает это. До свидания, господа!
И, склонясь перед эрцгерцогом, он прибавил:
— Ваше высочество, позвольте вам выразить мое глубочайшее почтение.
В свою очередь Мак тоже встал. Остальные генералы в подражание ему задвигали стульями. Шульмейстер сделал грациозное движение, выражавшее просьбу не беспокоиться о нем, и, замаскировав свое бегство под личиной самой учтивой поспешности, он ловко повернулся на каблуках, открыл дверь и вышел.
Только что успел он выйти за дверь, как услышал позади себя шум голосов, как будто его уход прервал очарование и раскрыл глаза самым слепым. Все генералы заговорили разом, а среди неясных криков можно было различить грубый голос Иелашича, кричащего следующие слова:
— Говорю вам, что это — интриган, а может быть, шпион!
Шульмейстер не останавливался, чтобы подслушать более. Перед ним был путь, по которому он пришел, но ему было необходимо его избегнуть. Направо, в конце коридора стоял караул, вследствие чего он направился через левый коридор. Опасаясь, что его могут увидеть, он шел мелкими старческими шагами, но в то же время с быстротой юноши, потому что ему надо было спасаться. Шульмейстер бросился в сторону, где находились частные комнаты. Здесь он вышел в пустую буфетную, в конце которой открывалась дверь в столовую; за ней следовали две гостиные и еще одна комната. Он бросил в угол свою шляпу, перчатки, шпагу и свое платье, обшитое галунами и увешанное крестами. Открыв шкаф, где висел длинный коричневый сюртук, он взял его, повесив вместо него свой парик. Одетый в эту миролюбивую одежду, со старой поярковой шляпой на голове, он толкнул дверь и очутился на черной лестнице. Напевая вполголоса, он стал спускаться по ней, как вдруг один из лакеев, пересекший ему дорогу, закричал:
— Добрый вечер, Вильгельм, веселись хорошенько!
На это он ответил, смеясь:
— Благодарю!
Нижняя дверь была открыта на улицу. В тот момент, как он хотел проскользнуть через нее, до его слуха долетел серебристый звук, казалось, сопровождающий каждый его шаг. Он опустил глаза и отодвинулся тотчас же в тень, позади порога. Это были его золотые шпоры, продолжавшие звенеть. Они нахально выдавали фальшивого офицера, скрывавшегося под одеждой горожанина. Он отцепил их одну за другою и бросил в незапертый погреб. Теперь он вышел спокойнее и пошел вдоль стены главной квартиры, направляясь как можно осмотрительнее к гостиной, не без того чтобы бросить взгляд в сторону солдат, стоявших на карауле у дверей дворца.
Окна залы совета были открыты, осунувшееся лицо генерала Мака склонилось с одной стороны, громадные усы Иелашича висели по другую сторону. На втором плане виднелись волновавшиеся высокие фигуры. Некоторые из прохожих с удивлением смотрели на волнение предводителей войны. Караул не мог удержаться, чтобы не поднять глаз наверх с целью разгадать, что происходит наверху.
Затем поднялся шум, крик слуг и солдат, безумно спешивших к дверям. Караул взялся за оружие; раздалась команда.
Шульмейстер рассудил, что будет благоразумнее проникнуть в парикмахерскую, находящуюся по дороге. Он уселся перед мыльницей, где еще лежал остаток мыла; заложил за воротник полотенце, лежащее около него на кресле, и намылил себе душистой мыльной пеной нижнюю часть лица от носа до горла.
К нему приблизился один из служащих с бритвою. Он с видимой симпатией смотрел на горожанина, избавившего его от одной части его обязанностей. Шульмейстер протянул ему правую щеку, и, когда несколько минут спустя по улице прошла среди восклицаний одних и вопросов других толпа солдат, пущенная в погоню за каким-то невидимым беглецом, он спокойно спросил его:
— Что это такое?
— Не знаю, сударь. Вероятно, бегут вдогонку за вором.
В этот самый момент в дверях показался полицейский, он осмотрел хозяина, служащих и клиентов, сделал насмешливую гримасу при виде наполовину белого, наполовину красного лица самого экс-интенданта Калькнера и продолжал свой путь.
Шульмейстеру удалось избежать большой опасности. Но и теперь, измерив ее, он не сожалел, что подвергся ей. В общем, благодаря этому безумно смелому шагу, он собрал сведения об истинном намерении генерала Мака. Никакие разведки не могли бы снабдить его такими ценными справками. Благодаря им, он узнал, кто из генералов, командующих дивизией или бригадой, яснее верховного начальника армии видит это дело. Запасшись такими сведениями, он мог, с одной стороны, составить полный план похода, чтобы исполнить поручение Наполеона, с другой — передать ему, как только представится случай, полезные сведения.
Только… он вдруг сообразил, что ему невозможно вернуться теперь в гостиницу «Зеленого дерева». Его там видели в двух видах, в двух различных костюмах, и, конечно, главный штаб, наведя справки относительно его дерзкого предприятия, найдет там с первого шага ценные доказательства.
— Не считая того, — сказал он себе, — что Рульский и Венд попадутся, если я не предупрежу их тотчас же!..
Едва он сделал это заключение, как поднялся с кресла, на котором помощник парикмахера со всевозможными предосторожностями водил бритвой по его лицу. Последний с удивлением взглянул на него, когда он подходил к умывальнице, наполненной водой, и, намочив лицо, вытер его одним движением руки. Положительно этот клиент какой-то оригинал: сам намыливается и сам смывает мыло, подумал помощник парикмахера. Шульмейстер, прежде чем выйти, бросил на конторку большую серебряную монету, а другую, поменьше, вручил за труды помощнику.
Тотчас же удивление последнего перешло в благодарность.
— Ну, что, хозяин! Вот так торопится! — воскликнул помощник главного артиста-парикмахера.
— Заплатил ли он? — спросил главный артист.
— О, да! Да еще как широко!..
— Ну, так добрый путь!
Не успел Шульмейстер сделать несколько шагов, как вдруг, к его удивлению, какая-то молодая женщина приблизилась к нему. Это была бледная брюнетка, одетая как горожанка, но с поддельным изяществом. На ее голове была накинута темная шаль и завязана узлом вокруг плеч. Она защищала ее от холода в этот печальный осенний день и в то же время скрывала ее лицо.
Черты ее лица были очаровательны, но выражение их казалось необыкновенно жестким. В эту минуту она улыбалась, что придавало ей насмешливый вид. Ее живые, блестящие глаза на самом деле, должно быть, не имели понятия о наивности и нежности, а знали только насмешки и, может быть, злобу. Она подошла и дотронулась без всякого стеснения до руки этого рыжего человека в широкополой шляпе и в черном дорожном плаще, поспешно вышедшего из парикмахерской.
— Я искала вас, сударь. Следуйте, пожалуйста, за мною… О, не смотрите на меня так удивленно и не пробуйте разуверить, что я имею дело не с ложным Калькнером, т. е. с совершенно настоящим, живым Карлом Шульмейстером!.. По этому поводу позвольте мне сделать вам сейчас же комплимент: вы мастерски успели в вашем предприятии. Ваши друзья очень беспокоились о вас и немного о себе, благодаря дерзости вашего плана. Вы теперь отправитесь сообщить им подробности, предупреждаю вас об этом, так как они не думали, что вы выйдете живым от главнокомандующего.
