Как открывали мир. Где мороз, а где жара (Из истории путешествий и открытий) - Гумилевская Марта (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Это был материк.
Во время стоянки возле Гуанаха к острову подошло большое красивое каноэ, выдолбленное из одного громадного ствола. Двадцать пять индейцев сидело на веслах. Посредине каноэ стоял шатер, крытый пальмовыми листьями, для касика — или, может быть, просто для купца? — и его семьи. В каноэ было много отличного товара, что говорило о высокой культуре народа, создавшего красивые ткани, одежды, изящные бронзовые топорики, деревянную и бронзовую посуду, колокольчики, деревянные копья с полированными кремневыми наконечниками.
Индейцы держались гордо, с достоинством, несколько раз они отчетливо произнесли слово «майя», а на вопрос Колумба, где в этих краях есть золото, протягивали руки к югу. Колумб заметил у них какие-то темные бобы, с которыми они обращались очень бережно: если один боб падал, его тотчас же поднимали, как мы поднимаем упавшую на пол монету. Как оказалось, это были бобы какао, совершенно неизвестного в те времена в Старом Свете, и они действительно служили индейцам майя деньгами.
При всей своей проницательности, Колумб не придал значения этой встрече с индейцами племени майя, народа с большой, интересной и своеобразной культурой, погубленной впоследствии испанскими конкистадорами.
Колумб взял с собой проводником одного из индейцев майя и направился к югу, на поиски золота и пролива. Через две недели он бросил якорь возле мыса Гондурас. Второй раз моряки Колумба ступили на землю неизвестного материка. Местные индейцы были татуированы, некоторые из них ходили обнаженными, другие носили короткие одежды, и у многих в ушах — а не в носу! — были массивные золотые серьги. Этого Колумб еще ни разу не видел! Индейцы радушно встретили гостей, угощали их вкуснейшими незнакомыми плодами, дарили им ярких красивых птиц.
Колумб держал курс к югу, по бури, беспрерывные дожди, противные ветры и встречные течения мешали ему двигаться вперед.
Корабли были во власти стихий, паруса растерзаны, якоря, оснастка, канаты, тросы, лодки и многие припасы потеряны; моряки выбивались из сил.
«…Видал я ураганы, но столь продолжительных и ужасных еще не приходилось видеть, — писал Колумб. — Многие бывалые матросы, которых мы считали закаленным народом, лишились всякого мужества. Что меня мучило больше всего — это страдания, переживаемые моим сыном: только подумать, что такой мальчик — всего-навсего тринадцати лет — должен переносить такие страсти! Но господь наш дал ему такую твердость духа, что мальчик даже ободрял остальных и работал так, словно плавал в море долгие годы. Это утешало меня. Сам я был болен и много раз находился при смерти, по все-таки отдавал приказания из будки, которую матросы соорудили мне на кормовой надстройке. Брат мой был на самом плохом корабле, очень валком, и я страшно горевал, ибо уговорил его идти в плавание против его желания».
Но вот корабли миновали мыс, названный Колумбом — и недаром! — «Слава богу». За этим мысом подул наконец попутный ветер, и флотилия весело пошла дальше. Она плыла мимо берегов то гористых, то плоских, к кораблям то и дело подходили индейцы на своих каноэ и охотно меняли на всякие пустячки и стекляшки слитки золота, золотые украшения. Вот уже остался позади Золотой берег, теперь он называется Коста-Рика, что в переводе означает «Богатый». Остановились для отдыха и ремонта в отличной гавани Порто Бельо. Местные индейцы сказали, что здесь узкий перешеек между двумя морями — то был Панамский перешеек. Путь к другому морю по ту сторону перешейка преграждают высокие горы, говорили они, а где-то за горами лежит богатая страна. Там люди ходят одетыми, живут в прекрасных красивых домах, держат домашних животных, у них много золота и всяких драгоценностей, они очень воинственны, и есть у них корабли с пушками…
Колумб слушал их и думал, что с него хватило бы и десятой доли тех богатств неведомой страны, о которой ему рассказывали. А речь шла, как видно, действительно о богатейшей стране в Андах, о государстве инков, где впоследствии тоже побывали конкистадоры и безжалостно уничтожили замечательную культуру этого народа.
…Шел декабрь месяц. Погода стояла ужасная, моряки были утомлены до крайности, и сам Колумб страдал от болей в костях, от недосыпания.
«Никогда не видал я столь грозного неба, — писал он. — День и ночь оно пылало, как горн, и молнии извергали пламя с такой силой, что я не раз удивлялся, как могли уцелеть при этом мачты и паруса… И все это время небеса источали воду, и казалось, что это не дождь, а истинный потоп… Дважды корабли теряли лодки, канаты, и были они оголены, ибо лишились парусов».
Настал новый, 1503 год. Бури не прекращались… Корабли пришли в полную негодность, и Колумб отказался от дальнейших поисков пролива. Обнаружив золотоносный берег на Панамском перешейке, Колумб решил устроить в устье реки Белен поселение испанцев и добывать здесь золото. Однако индейцы этому решительно воспротивились. Вначале добродушные и гостеприимные, они резко изменились, и очень скоро испанцы почувствовали их все нарастающую враждебность.
Как-то раз на берегу собралась огромная толпа голых раскрашенных людей, размахивающих дротиками. Один из спутников Колумба, моряк Диего Мендес, человек отчаянной храбрости, отправился один в лодке на берег, чтобы разузнать, что там происходит. Он заподозрил, что индейцы собираются поджечь корабли, запертые в устье Белен мелями, которые обнажились после бури и ветров. Надо было во что бы то ни стало предупредить намерения индейцев. Страшно подумать, что станет с моряками, если они останутся без каравелл, в полной зависимости от враждебных племен, без всякой надежды на возвращение домой, в Испанию!
Мендес вышел из лодки и остановился перед грозной толпой на расстоянии двойного полета дротика. С поразительной непринужденностью и хладнокровием он повел беседу с воинственно настроенными индейцами. Мендес осведомился, что происходит. Почему они так взволнованы? Индейцы сказали, будто они собираются идти войной на своих соседей. Ах, вот оно что, сказал Мендес и, как полагается истинному испанскому рыцарю, предложил им свою шпагу и свою жизнь. Он готов идти вместе с ними на их врага. Индейцы не ожидали такого оборота дела, они немного растерялись и после замешательства сказали, что этого не требуется, пусть он отправляется на свой корабль.
Однако Мендес и не подумал уходить. Он сел в свою лодку и просидел в ней вето ночь. Индейцы потоптались на берегу, но привести в исполнение свой ужасный план они не смогли и разошлись под утро. Тогда и Мендес вернулся на корабль с докладом адмиралу.
Что делать дальше? Как быть с поселком? После некоторых колебаний, после нескольких схваток с индейцами Колумбу пришлось оставить мысль о поселке. Было ясно, что индейцы этого не допустят. И когда после новых дождей поднялась снова вода и скрылись мели, Колумб покинул негостеприимную гавань. Он предполагал идти к Эспаньоле, чтобы приобрести там новые корабли — старые совсем никуда не годились. Два из них пришлось затопить, два оставшихся были не намного лучше: они потеряли снасти, были изъедены червями так, что напоминали пчелиные соты.
Кое-как доковылял Колумб до Ямайки и там застрял окончательно. Корабли подтащили к берегу, наполовину затопили, а на палубе построили соломенные хижины и расположились в них на неопределенное время.
…Индейцы Ямайки не выразили никакого неудовольствия, они согласились в обмен на разные привлекательные для них пустячки снабжать моряков продовольствием. Сами моряки прокормить себя не могли, потому что Колумб, боясь неприятностей, запретил им ходить на остров.
Время как будто замедлило свой бег. Когда человеку нечего делать, минуты всегда кажутся часами. «Что будет дальше? — в тоске размышляли, моряки. — Как выбраться отсюда, из этих райских мест, которые теперь не казались уже такими райскими? Неужто придется остаться здесь до конца своих дней?»
Но у Колумба зрели какие-то свои планы, и в один прекрасный день он призвал к себе Диего Мендеса и повел такую речь:
