Кремлевские жены - Васильева Лариса (мир книг .TXT) 📗
Ей было сорок девять лет. Она была немолода и некрасива.
Большое, одутловатое лицо, пухлые, выдвинутые вперед губы — признак страстной натуры, предполагать которую именно у нее никто не рисковал; не подкрашенные никотином белые неровные зубы, открытый крупный лоб — орган мысли; гладкие, на прямой пробор волосы, собранные в пучок на затылке, — их неряшливо выбивающиеся по обе стороны щек клочки — всегда помеха для встречного взгляда; крупный добродушный нос; не тронутые краской брови над широко расставленными глазами навыкате с дрожащими яблоками и веками, сильно наплывающими на глаза, что придавало лицу сонное, снулое выражение; тяжелые мешки под глазами, то ли от бессонницы, то ли от болезни, то ли от того и другого. Фигура не полная, но ровная, без волнующих изгибов; прямая осанка, выдающая воспитанницу хорошей гимназии; медлительная походка; прекрасной формы кисти рук с небрежными, неухоженными ногтями, свидетельствующими, что их владелица, может быть, пишет, может быть, рисует и не заботится о выпячивании того малого, чем могла быть привлекательной как женщина.
Надежда Константиновна Крупская — жена Ленина.
Подруга победителя революции.
Ей предстояло жить в Кремле не в роскоши царских покоев, а в скромной, специально оборудованной для нее с Лениным маленькой квартирке.
Крупская не возражала. Жене вождя пролетариата надлежала скромная жизнь. Ни к чему другому, по всему видно, она и не привыкла. Ничего другого она, видимо, не желала.
Лишь когда муж шумно обрадовался, увидев, что их новое жилище удобно примыкает стеной к его месту работы — Совету Народных Комиссаров, Надежда Крупская грустно покачала головой:
- Удобно. Ни сна ни отдыха. Никаких перерывов. Сплошная работа.
Новая царица, как некоторые ее поначалу называли, была мало кому известна в России. Четырнадцать лет зрелой жизни до 1917 года, с небольшим перерывом, прожила за границей. Откуда было России знать ее?
А знала ли Крупская Россию, которой ей предстояло в какой-то мере править? Эмигрантская оторванность — факт. Начало двадцатого века — не конец его: нет телевизоров, радио, телефакса.
Думаю все же, Крупская была подготовлена к России более, чем Россия к Крупской. И уж, наверное, больше, чем бывали подготовлены к России немецкие принцессы, два века в роли правительниц и жен восседавшие на русском троне.
Не в укор принцессам и не в похвалу Крупской я говорю это, а справедливости ради, ибо Надежда Константиновна смолоду поставила себе благородную цель: счастье и светлое будущее народов России. Позднее, под влиянием глобально мыслящего Ленина, она расширила целевые границы до лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», но желание сделать Россию счастливой вполне уместилось в лозунг.
Была ли счастлива сама Крупская?
Как она понимала счастье?
Ответ на эти вопросы укладывается в историю ее жизни, при всей известности полной загадок и тайн.
В ореоле советского семидесятилетнего официоза имя Надежда Константиновна Крупская, длинное, как нескончаемый забор перед чем-то, куда не хочется заглянуть, наводило елейную скуку на поколения.
Люди, знавшие ее, оставили монотонные, слащаво-благостные воспоминания, за которыми, уж если приходилось с ними по обязанности знакомиться, всегда хотелось видеть нечто противоположное.
- Крупская была образцом верной жены? Что ей оставалось делать, такой некрасивой? Небось, кроме Ленина, никто на нее никогда не взглянул.
- Говорят, он изменял ей с…
- Крупская после революции изо всех сил боролась с религией.
- Говорят, она собственноручно изымала из библиотек замечательные книжки — Чарскую, например, — считая их вредными для пролетарских детей.
- Что она в детях-то понимала, бездетная?!
- И вообще она была настоящий «синий чулок»!
Елизавета Васильевна Тистрова не глупее других. Она не преувеличивала и не преуменьшала своих возможностей — смотрела правде в глаза. Сирота. Воспитанница Института благородных девиц для сирот, детей офицеров. О какой блестящей партии можно мечтать, оказавшись в Виленской губернии на роли гувернантки в богатой семье?
И все же хорошенькая, умная, образованная, уравновешенная, поэтичная, мастерица на все руки, умелица вести беседу, она привлекла внимание перспективного молодого человека. И сама влюбилась. Константин Игнатьевич Крупский хоть беден, но с образованием — Кадетский корпус окончил. И собой хорош.
Елизавета Васильевна, как любая нормальная женщина, всегда была готова к спокойной, добропорядочной семейной жизни. Хотела детей. Приготовилась жить за мужем как за каменной стеной.
Сначала все было отлично: Крупский получил должность начальника уезда в Гроеце. Это Польша. Четыре года прошли благополучно, если не считать обычных служебных хлопот, без которых не обходится ни одна человеческая жизнь, а также увлечений Константина Игнатьевича революционно-демократическими идеями.
Однако эти две «мелочи» внезапно слились и выросли в большую неприятность: в 1872 году Крупский, замеченный в нежелательных симпатиях, был уволен со службы с приговором «за превышение власти». Лишь через восемь лет мытарств и прошений несправедливый приговор был снят.
Семья Крупских, наскитавшись по разным городам, когда Константину Игнатьевичу разрешили жить в столицах, поселилась в Петербурге. Бедность. Черные лестницы. Грязные дворы.
Надежда, единственная дочь Елизаветы Васильевны и Константина Игнатьевича, родившаяся в 1869 году, росла в атмосфере родительской любви и нежности. Но за дверью их квартиры был мир бедных улиц и ребятишек в лохмотьях.
Иная на месте девочки Нади стыдилась бы своего положения, сторонилась бедных детей, старалась вырваться в «чистый мир».
Иная смиренно приняла бы положение бедного существа и довольствовалась тем, что преподносит ей жизнь.
Надя не сделала ни того ни другого. Она свободно играла с нищими ребятишками и столь же свободно общалась со сверстницами из хороших домов, куда ее старалась водить мать, имевшая связи с подругами, бывшими «благородными девицами», богатыми и знатными. Сообразительная девочка довольно рано уловила, что беды и переживания ее отца выходят за рамки семьи и каким-то образом связаны с бедами многих людей — в доме Крупских нередко звучало слово «революция».
Желая видеть в дочери мыслящую личность, соответствующую требованиям времени, а также дать ей хорошее образование, родители определили Надю в одну из лучших школ России — гимназию княгини Оболенской. Это было частное, но не коммерческое предприятие, а идейное дело, созданное энтузиастами-народниками. У Оболенской учились разные девочки: аристократки, купеческие дочки, дочки революционных разночинцев. Многие из них мечтали посвятить себя идеям служения народу, которые расцветали в наставлениях учителей гимназии, носились в воздухе, преподнося девочкам примеры из жизни.
Во второй половине девятнадцатого века у женщины России, стремящейся к образованию, появилась возможность выйти из семейного круга и оглянуться. Как существо чуткое и отзывчивое, заметила она несправедливости и тяготы жизни. Захотела помочь. Но власть предержащий мужской мир сам знал, что ему делать. Женщине ничего не оставалось, как обратить свои взоры в противоположную сторону, к ниспровергателям основ, людям, борющимся с властью. Здесь женщину ждала роль верной помощницы мужчины. Это ее устраивало. И она «закатала рукава».
Так появилась Вера Засулич (1849—1919) — она вела революционные кружки, стреляла в петербургского градоначальника Трепова, прошла тюрьмы и ссылки, в эмиграции помогала Ленину и, встретив враждебно Октябрьскую революцию, умерла в глубоком разочаровании от жизни. Была она одинока, неустроенна в быту, неряшлива — настоящий «синий чулок».
Так появилась Вера Фигнер (1852—1942) — народница, потом эсерка, участница покушения на царя Александра II, приговоренная к смертной казни, но «помилованная» двадцатилетним заключением в Шлиссельбургской крепости, отсидевшая там, потом прожившая долго в Москве, без особого участия наблюдая, как двадцатый век преобразил ее революционные идеи.
