Синухе-египтянин - Валтари Мика Тойми (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Так я прибыл в Танис. Оттуда морем отправился в Мемфис, а из Мемфиса в Фивы. В Фивах я велел пристать у стен Золотого дворца и направился прямо к Эйе и Хоремхебу. Им я сказал:
– Ваша воля исполнена. Царевич Супатту умер в Синайской пустыне, но тень от его смерти не пала на Египет.
Они возликовали, услышав это, и Эйе, сняв с себя золотую нашейную цепь Носителя жезла, надел ее на меня, а Хоремхеб сказал:
– Сообщи теперь об этом царевне Бакетамон, ибо она не поверит нам и вообразит, что я убил этого хеттского царевича из ревности!
Я отправился к царевне Бакетамон, и она тотчас приняла меня. Она была нарумянена, с крашенным кирпично-красной помадой ртом, но в ее овальных темных глазах была смерть. Я сказал ей:
– Твой избранник, царевич Супатту, освободил тебя от данного ему слова перед своей смертью, ибо он умер в Синайской пустыне от болезни живота, и я не мог спасти его всем своим искусством, и хеттский лекарь тоже был бессилен.
Она сняла золотые браслеты со своих запястий и, надев их на мои руки, сказала:
– Твое известие – доброе известие, Синухе, и я благодарю тебя за него, потому что я уже посвящена в жрицы Сехмет и мое красное платье для празднества победы уже готово. Однако эта египетская болезнь живота мне слишком хорошо знакома, ведь от нее скончался мой брат Эхнатон, фараон, которого я любила сестринской любовью. И за это – да будешь ты проклят, Синухе, проклят во веки веков, и да будет проклята твоя могила и навеки забыто твое имя, ибо ты сделал трон фараона местом для игрищ воров и, учинив поношение для моей крови, осквернил священную кровь царей!
Склонившись перед ней в глубоком поклоне и опустив руки к коленям, я ответил:
– Да будет по слову твоему!
И я покинул ее покои, а царевна велела рабам вымыть пол, где я прошел, до самого входа в Золотой дворец.
4
Тем временем тело фараона Тутанхамона было приуготовлено для вечного противостояния смерти, и Эйе распорядился, чтобы жрецы побыстрее препроводили его в вечную гробницу, вырубленную в западной скале в Долине царей: вместе с ним туда отправились многочисленные дары, но сокровищ среди них было мало, ибо Эйе присвоил значительную их часть, так что усыпальница Тутанхамона была просто жалка по сравнению с гробницами великих фараонов, и в смерти он стал еще ничтожнее, чем был при жизни, окруженный игрушками в Золотом дворце. Едва были наложены печати на дверь гробницы, Эйе объявил период траура законченным и распорядился поднять на шестах вдоль Аллеи овнов победные флаги, Хоремхеб же выслал свои колесницы занять площади и перекрестки в Фивах. И напрасно – никто не пытался протестовать против восшествия Эйе на царский престол: народ устал и обессилел – как бык, погоняемый пиками вдоль дороги, не имеющей конца; поэтому никто не спрашивал, есть ли у Эйе право на трон, и не ждал от него ничего хорошего.
Вот так был коронован Эйе, и жрецы, подкупленные бесчисленными подарками, помазали его священным маслом в великом храме и возложили на его голову красный и белый венцы, венцы лилии и папируса, Верхнего и Нижнего Царств. Они вынесли Эйе в золотой барке Амона к народу, и народ громко славил его, ибо фараон велел раздавать хлеб и пиво, а это было поистине великим подарком для фиванских жителей – так обеднел Египет! Но я знал, и многие другие тоже, что власть Эйе призрачна и что отныне истинным правителем Египта становится Хоремхеб, ибо за ним были копья. И многие втайне недоумевали, почему он теперь не взял власть, а отдал трон старому и ненавистному Эйе.
Но Хоремхеб знал, что делал: чаша народного гнева еще не вовсе опустела, и страдания Египта еще не закончились, ибо недобрые вести из земли Куш призывали его на новую войну, на этот раз с неграми, а упрочив власть Египта на юге и водрузив заново повергнутые порубежные камни в той стороне, он знал, что ему придется повести следующую, вторую войну против хеттов, за Сирию. И он предпочитал, чтобы народ пока обвинял Эйе во всех своих страданиях и лишениях, чтобы когда-нибудь потом восславить его, Хоремхеба, – победителя, миротворца и доброго владыку.
А Эйе ни о чем больше не думал. Красный и белый венцы совершенно ослепили его, и он с готовностью приступил к выполнению своей части обязательств, принятых им по уговору с Хоремхебом в день смерти фараона Эхнатона. Посему жрецы, двигаясь торжественной процессией, доставили в храм Сехмет царевну Бакетамон, где облачили ее в пурпурное одеяние и убрали украшениями богини, а затем вознесли на жертвенник Сехмет. Следом к храму прибыл Хоремхеб со своими людьми для торжественной церемонии по случаю победы над хеттами и освобождения Сирии. Все Фивы восторженно вопили, приветствуя его. Перед храмом Хоремхеб раздал своим воинам золотые цепочки и знаки отличия и распустил их гулять по городу. Сам он вступил в храм, и жрецы затворили за ним медные врата. Сехмет явилась ему в образе царевны Бакетамон, и он овладел ею – ведь он был воин, и он слишком долго ждал.
В эту ночь город справлял праздник в честь Сехмет. Небо было красным от горящих факелов и ярких светильников. Хоремхебовы головорезы осушили все кладовые в пивных и кабаках, разбили двери в увеселительных заведениях и извели всех девушек на фиванских улицах. Многие люди получили ранения в эту ночь, несколько домов воины подожгли ради праздника, но больших разрушений не было, и на рассвете воины собрались вновь перед храмом Сехмет, дабы увидеть Хоремхеба, покидающего храм. И когда распахнулись медные врата и Хоремхеб вышел, изумленный ропот прокатился по толпе и раздались проклятия, выкрикнутые на разных языках, ибо Сехмет осталась верна своей львиной природе, и лицо, плечи и руки Хоремхеба были расцарапаны в кровь, словно львица рвала его кожу своими когтями. Это зрелище пришлось очень по душе воинству, которе возлюбило Хоремхеба за это еще больше. Что касается царицы Бакетамон, то ее жрецы вынесли в закрытом паланкине и, не показывая народу, препроводили в Золотой дворец.
После ее ухода воины вломились в храм, где подобрали с пола обрывки пурпурного одеяния и забрали их себе на память, чтобы использовать как амулеты для уламывания несговорчивых женщин. Такой была брачная ночь Хоремхеба, и я не знаю, принесла ли она ему хоть какую-то радость. Вскоре после этого он со своим отрядом двинулся к Первому порогу собирать войско, чтобы идти войной на землю Куш. И жрецы Сехмет не знали недостатка в жертвенных приношениях, в своем храме они тучнели и раздувались от обилия вина и мяса.
А жрец Эйе пребывал в слепом упоении властью и говорил мне:
– Во всей земле Кемет нет никого выше меня, и теперь нет разницы между тем, жив я или умер – для фараона нет смерти! Я буду жить вечно, и если умру, то подымусь в золотую барку отца моего Амона и поплыву по небу в Страну Заката. Как это хорошо! Ведь мне вовсе не хочется, чтобы Осирис взвешивал мое сердце на своих весах, а его судьи, справедливые павианы, выдвигали бы против меня ужасные обвинения, а потом бросили бы мою Ба в пасть Амту. Я же старик, и часто по ночам мои дела смотрят на меня из темноты. Поэтому я радуюсь, что я фараон и что мне не придется больше бояться смерти.
Вот так говорил он со мной, ибо мои дела привязали меня к нему и я не мог уже хулить его, не хуля себя. Он точно был уже старым и усталым человеком, колени его при ходьбе дрожали, лицо было морщинисто и старчески бледно, а некогда черные волосы поседели. От этого он чувствовал себя одиноко и часто обращался ко мне, поскольку общие преступления объединяют, и он мог ничего не скрывать от меня. Однако я смеялся над его словами и вышучивал его:
– Ты уже старик и должен быть мудрее меня. Неужели ты думаешь, что пахучие притирания жрецов сохранят тебя навечно?! С венцом на голове или без венца – ты просто человек, ты скоро умрешь, и больше тебя никогда не будет!
Его губы начинали дрожать, в глазах появлялся ужас, и он принимался плаксиво хныкать:
– Разве напрасно я совершал все свои злые дела, напрасно сеял смерть вокруг во все дни своей жизни? Нет, ты ошибаешься, Синухе, жрецы спасут меня от бездны в загробном царстве, они сохранят мое тело для вечной жизни. Ведь мое тело божественно, раз я фараон, и дела мои божественны, и никто не смеет осуждать меня, ибо я – фараон!
