Остров Буян - Злобин Степан Павлович (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Завяз коготок – и всей птичке пропасть!.. Казнили дворян – ныне нет уже спасенья… Каб ты мне была не дочь, то счастлива была бы, а ныне – мне плаха, а что тебе?..
Он помолчал, задумавшись, и вдруг, словно надумав, сказал:
– Куды ни кинь – не минуешь Захара! Пойдешь за него – и от батьки отречься мочно… Меня на плаху сведут, а тебя оставят…
– Я, бачка, с тобой куды хошь. Не пойду за Захарку!..
– Куды ж ты со мной – под топор? – с грустной усмешкой сказал кузнец.
И тогда Аленке подумалось, что Иванка сумеет устроить что-нибудь такое, что сразу всех выручит из беды…
«Мало ли? Можно бежать в далекие земли, чтоб сыск не нашел… А там наладить кузню да жить… Хотел ведь Иванка в казачьи края…» – размышляла Аленка тогда.
Теперь она не могла простить себе простодушной радости и доверия, с которыми думала об Иванке. Гнев охватил ее.
Дерзко кричать всегороднему старосте, что он не скажет умней скомороха, которого никто из посадских никогда не почел бы наравне с хорошей собакой!.. Плясать перед всей толпой для бесстыдной девки, глядеть на нее и не видеть, что рядом стоит оскорбленная этой же девкой Аленка!.. «Пусть только встретится! Пусть попадет на глаза – отвернусь и отплюнусь… Пойду за Захарку…» – думала в гневе Аленка.
По следам плясунов в толпе пробирался Кузя.
– Куды скоморохи ушли? – спросил он у стоявших в задних рядах толпы.
Ему указали. Кузя скользнул по толпе безразличным взглядом, встретился глазами с Аленкой и вежливо приподнял шапку.
– Ей, козленок! – раздался в тот же миг повелительный и насмешливый возглас девчонки в зеленом летнике.
Кузя взглянул на нее и расплылся смущенно-блаженной улыбкой. Забыв надеть шапку, уже не видя Аленки, стоял он, глядя на щеголиху и глупо открыв рот.
«Как есть дурак!» – подумала про него Аленка и презрительно отвернулась.
– Поди догони скоморошка да скажи, чтоб ужотко повинную голову нес за шапку. – И, обернувшись к Аленке, не стыдясь всех стоявших, она добавила: – Придет за шапкой ужо ко мне – скажу, чтоб велел Иванке тебя пожалеть…
– Пусть уж тебя пожалеет – тебе нужней: а я парней не маню на шапки и чести своей не теряю! – оборвала Аленка.
– Да что тебе терять? Чего Васька Собакин остатки покинул?.. Вот страшна потеря!..
Подружки обидчицы фыркнули, закрывшись широкими рукавами.
Обида сдавила Аленке горло.
– Ату! Ату! – разжигая ссору, шутливо покрикивали двое веселых рыбников. – Возьми ее! Ешь живьем!..
Глаза Аленки заблестели слезами, но ни одна не скатилась. Полная достоинства, собрав все спокойствие, она заключила:
– Мне скоморохи не надобны: для потехи есть пес ученый да птица скворка. А надо тебе, ты обоих бери скоморохов – один сбежит, так, может, другого удержишь!
Она вышла из лавки, не слушая никого.
Площадь дрожала от криков и споров. Стрелецкий пятидесятник Неволька, стараясь перекричать народ, спорил на дощане с Гаврилой.
Аленка протолкалась по краю площади, вырвалась из толпы и направилась в Завеличье. Только тут она дала волю слезам.
Слезы туманили ей глаза. Она не видела встречных. Уж за плавучим мостом окликнул ее знакомый вкрадчивый голос:
– Алена Михайловна!
Она вздрогнула, оглянулась. Ее обгонял Захарка верхом на лошади.
– Я к бачке твоему. Разобидел его скоморох, и весь город его обидел, – сказал Захарка, удерживая свою лошадь.
Он махнул ей шапкой и, ловко сидя в седле, скрылся за поворотом улицы…
«Вот и сам он ко мне… Уж Захар в обиде не кинет, в беде не оставит… Мало ли замуж выходят – не любят, а там, глядишь – и полюбится…» – раздумывала Аленка.
5
Странный сброд собирался в Гремячую башню к Гавриле. Какое-то чувство особого доверия влекло сюда отверженных, презираемых всеми, голодных и босых людей: скоморох Гурка, выпущенный из тюрьмы разбойник Серега Пяст, Сережа-стригун, зелейный варщик пропойца Харлаша. Каждый из них приходил к Гавриле, чтобы дать совет и служить ему, как он укажет.
Стрельцы, охранявшие стены возле Петровских ворот, прислали выборным от себя челновщика и корытника, по прозвищу Иван Нехорошка. Яша-шапошник сидел с Гаврилой, от имени стрельцов уговаривая его решиться на новую вылазку.
– Ты разумей, Левонтьич, народ говорит – заонежски солдаты идут к боярам в подмогу. Нам бы до них Хованского расколотить.
– Не мочно, Яков, на вылазку лезти. Страх будет в людях, коли побьют нас дворяне, город, страшась, новому войску сдастся, – сказал Гаврила. – Старого приказа стрельцы бьются оплошно. Я сказывать стал им. Они кричат: «Хлебом не кормишь, а биться велишь!» А Мошницын ключей не дает… Али взять у него ключи от царского хлеба? – подумал Гаврила вслух.
– Пошли нас, и мы возьмем! – оживленно воскликнул Гурка.
– Да то еще, Гурка, беда, – заметил Прохор Коза, – в открытый бой со дворянами конную силу надо. Они-то все конны. А наших коней в Завеличье поболее ста побито. Да раненых сколько коней по дворам!
– Гаврила Левонтьич, меньшие толпой притащились, спрашивают тебя, – приоткрыв дверь башни, сказал Кузя.
– Зови их сюда.
– Да все не войдут, дядя Гавря, их много, – ответил Кузя.
– С десяток впусти. Кто там заводчик у них?
– А у них заводчик крендельщица Хавронья, да с ней цела тьма мужиков и баб…
– Впускай с десяток, – сказал Гаврила.
И в башню первой вошла крендельщица.
– Здоров, земский староста! – громко сказала она, крестясь на образ.
После того как Мошницын сказал, что не даст хлеба из царских житниц, в первый же вечер голодные горожане, собравшись отрядом десятка в два, попытались выйти в уезд для покупки хлеба. Их похватали люди Хованского. Из двух десятков спаслось только двое. Разузнав, для чего они вышли из города, Хованский обрадовался: раньше ему доносили, что в городе хватит запасов лет на пять. Оказывалось, что слух этот ложен и город скоро будет вынужден сдаться от голода.
Хованский с утра послал дворян под стены с уговором о сдаче.
– У боярина есть указ государев: как в город войдет – житницы государевы отворить и хлеб раздать! Пустите боярина в город – и сыты будете! – кричал псковский перебежчик дворянин Алексей Струков, изменой спаливший завеличенские острожки.
