Екатерина I - Сахаров Андрей Николаевич (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Сочинитель Иван Посошков из смрадной острожной ямы взят, помещён в Петропавловской крепости. Чище тут, суше, червей во щах меньше, и то спасибо. Спросили его однажды, отхлестав плетью, знался ли с английскими коммерсантами, о чём толковал, бражничал ли с ними, не пытались ли совратить его подкупом, гнусными речами. Он клятвенно отрицал.
Потом забыли его. Подозрения с него царица не снимает, он знакомец Федоса, да хотя бы и чист, но за пределами круга нужных ей и близких людей.
Пётр завещал ей армию и флот. Мать отечества внушает сие морякам на корабле, корабелам в Адмиралтействе. Туда привезли насос, купленный Татищевым в Швеции. Екатерина явилась, при ней поставили на судно, откачивали воду. Спрашивала – годится ли, лучше российских или хуже.
Её крестники – корабли, рождающиеся на стапелях, – она сама даёт им названия. Заложен, взметнёт весной паруса трёхмачтовый «Герцог Голштинский», отделать его приказано искуснейше фигурным деревом, кают-компанию – просторно, в расчёте на пиршества.
Красавцем сойдёт на воду…
Изыскать бы руль, коим можно было бы управлять взрослым человеком, как кораблём! Карл Фридрих позорит себя, с Анной разлад, наследник пока не ожидается. Шансов на шведский трон всё меньше… Елизавета шалая, боится венца, участь сестры отвращает, вся в порывах сердца, горячего тела, что для царевны непозволительно, ведь сплетничает Европа… Впрочем, дочь Петра в девках не засидится.
Есть ещё родня, крови крестьянской, рассеянная по деревням и городкам прибалтийских провинций, родня Марты, воспитанницы пастора. Две сестры были у неё, один брат. Должны быть и дети. Все ли живы – неизвестно. Ни фамилий, ни адреса не имеют, найти трудно, но необходимо. Скачут, колеся по просёлкам, нарочные, расспрашивают старост, священников, брат уже обнаружен. Напали на след первого супруга Марты, шведского драгуна, уцелел, пленником угодил в Сибирь, определился на русскую службу. Велено там оставить, повысив чином.
И наблюдать за ним…
– Ах, Эльза! Я должна была… Проклят тот, кто равнодушен к своим кровным. Из плебеев я сотворю дворян. Графов, Эльза, графов! Вообрази, какой афронт боярам! Мы посмеёмся, мы весело посмеёмся.
Обширная, разноплемённая, многотысячная семья Екатерины дышит тёплом, сулит опору, защиту, отвлекает от зла, таящегося в засадах.
Лини напомнил о себе.
«Получил из Англии письма и спешу Вашей Светлости доложить, что негодяи совещаются с министрами и другими влиятельными людьми, в том числе с герцогом Ньюкастла, важным побудителем злодейского замысла».
Наконец указано имя, это внушает доверие. С долгами разделаться не удалось, нужны позарез ещё четыреста пистолей, Брюссель безбожно опустошает кошелёк. В конце послания раздражающе лаконично:
«Шеф заговора имеет секретную корреспонденцию с Россией».
АМАЗОНКА
Месяцеслов на 1726 год возвестил:
«В сём году на небеси особливых воинских знаков не видно… Аще в сентябре они в неприятельский квадрат вступят и хотя некоторые острые знаки приключатся, но и сопротив находятся много тихих и добрых аспектов».
Губернатор выкладки звездочётов смотрел, исправлял. Слухи о войне упорны, беспокоят народ. И всё же – «Воинский жар под пеплом лежит, который свободно раздуть можно».
Далее вирши некоего пиита:
Известно, у российской державы немало врагов. Побиты войсками Петра жестоко, мечтают о реванше. Но трудами великого монарха Россия стала могучей, непобедимой. Вдумайся, читатель, вот перечень главных событий в истории. В 1726 году минет –
От изобретения пороха 346 лет
От начала книгопечатания 286 лет
От коронования Петра Великого 44 года
От основания флота российского 29 лет
От виктории полтавской 16 лет.
Со дня смерти царя одиннадцать месяцев утекло, Екатерина ещё блюдёт траур, балы, пляски под запретом до февраля, смиренно вступает столица в новый год. Святочных потех народу не досталось. Схватились было ватаги кулачных бойцов – полиция разогнала, кровь на невском льду живёхонько замела. Ропщут люди.
– Спокон веков дрались…
– Вишь, перед Европой стыдно!
– Говорят, голштинцы дурманным зельем царицу опоили. Чтобы нам всем орднунг…
– Чего?
– Вера ихняя.
– Иди! Орднунг значит порядок.
– А ты почём знаешь?
– Мой барин немец, чай…
– Худой порядок… Песню не спеть на улице, кучками не собираться. Рты завязаны.
– Всё бы ничего, да хлеб дорог.
Одно развлечение дозволила императрица горожанам – фейерверк. Символы, предложенные губернатором, одобрила. Взвились ракеты, осыпали Петербург цветным дождём. Воссияла фигура в короне, со скипетром, под ней запылали слова, будто возглас верноподданных:
СВЕТ ТВОЙ ВО СПАСЕНИЕ.
А на смену:
УПРАВИ СТОПЫ МОЯ.
Просьба молитвенная, которую и к престолу Божьему возносить подобает.
Палили пушки, одиночно и залпами. Екатерина наблюдала из окна, царь приучал её не жмуриться, ликовать на «огненных пирах», и они полюбились ей, причиняли лёгкую, пьянящую дурноту. Когда дымы рассеялись, она провела пальцем по лбу – жест изящно-величавый, как бы освежающий.
– Милости прошу! Битте!
Пригласила гостей откушать. Два немца – новички при дворе – громко дивились, рассаживаясь, сколько же пороха потрачено! Беспечна Россия или безмерно богата?
– Для меня хватит, – бросил Карл Фридрих.
– На фейерверк? – спросил Кампредон, вскинув остренькую бородку.
Герцог смешался, он робел перед въедливым, насмешливым французом. Бассевич мог бы помочь, но лишь промычал, дожёвывая кусок белорыбицы. Злясь на своего министра, на дипломата, сверлившего его дьявольски чёрными беспощадными глазами, потомок могущественных Ольденбургов опорожнил бокал и осмелел.
– Да, господин граф. В моём Шлезвиге, в честь победы над Данией.
– Но Дания не одинока.
– Шлезвиг – земля моих предков, – надменно ответил герцог. – Россия и Австрия…
