Распутин: жизнь и смерть - Радзинский Эдвард Станиславович (электронная книга .TXT) 📗
Милица создала этот удивительный симбиоз, объединенный лишь одним — манящей силой чуда, которое творят простые люди, живущие далеко от суеты двора — этой жалкой ярмарки тщеславия.
Из показаний Вырубовой в «Том Деле»: «Милица Николаевна и Анастасия Николаевна, в особенности первая… имели вначале большое влияние на царскую семью… так сказать, мистическое влияние… Необыкновенно начитанная в мистической литературе, изучившая даже персидский язык для того, чтобы в подлиннике ознакомиться с персидскими мистиками, она считалась чуть ли не пророчицей».
Аликс умеет дружить, и главное — умеет беззаветно верить. Как умела беззаветно верить ее мать Алиса Английская, прославлявшая (точнее — обожествлявшая) немецкого религиозного философа Давида Штрауса.
Так начались поиски «Божьего человека», который вымолит ей сына у Бога.
Сначала во дворце появился Дмитрий Ознобишин, житель города Козельска, которого все называли просто Митя, а также «Козельский» и «Гугнивый» (он плохо выговаривал слова). В делах охранки есть его описание: «Носит длинные распущенные волосы, ходит круглый год босиком, опираясь на посох. Одет в рясу монашеского покроя». После революции газеты, издеваясь над царицей, будут писать об этом ее «избраннике» как о полном идиоте. Вырубова постарается в своих показаниях отделить Семью от жалкого Мити. «Мне кажется, он никогда не был во дворце», — солжет она Чрезвычайной комиссии. Нет, Митя бывал там, и не раз…
Из дневника Николая: «1906, 14 января. Пришел человек Божий Дмитрий из Козельска около Оптиной пустыни. Он принес образ, написанный согласно видению, которое он имел. Разговаривали с ним около полутора часов».
И этот полуторачасовой разговор — не случайность. Митя был человеком особенным. «Влияние его на народные массы огромно… он раздает бедным деньги, которые получает от почитателей. Распространен слух, что он обладает даром предвидения и ясновидения», — отмечено в делах департамента полиции.
Из показаний Феофана: «Блаженный Митя» несомненно обладал даром ясновидения, в чем я мог убедиться на собственном опыте: при первом свидании со мною он прекрасно и точно обрисовал обстоятельства моей жизни… Им… поразительно точно был предсказан ход японской войны, в частности падение Порт-Артура… « Но Митины молитвы были тщетны — мальчика царица не родила.
И тогда появилась «Матрена-босоножка» с иконой. Но одетая в рубище босая женщина, выкрикивавшая, как пифия, малопонятные пророчества, исчезла из дворца так же внезапно, как появилась.
Из показаний Вырубовой: «О Матрене-босоножке я слышала… она приносила в Петергоф икону Государю, но ее саму я не видела». Однако отметим этот повод для появления в царском дворце — чудотворная икона, которая поможет родиться долгожданному сыну.
Таков был мир, в котором теперь жили молодые властители России — мир чудес, святых мощей, икон, чудотворцев. Они казались всех более странными в Петербурге, где просвещенное общество становилось открыто атеистическим. «Я с удивлением смотрю на всякого верующего интеллигента», — писал Чехов Куприну.
Но царь и царица верили, что их мир продолжается где-то там, за пределами испорченной столицы, в далеких деревнях, разбросанных по бескрайней империи. Мир Святой Руси — простого народа, любящего Бога и царя.
И они ждали посланца из этого мира.
Но этот мир уже исчезал… Писатель и религиозный философ Сергей Нилус (которого Николай и Аликс будут читать в заточении) с горечью записал рассказ знакомой монахини в своей книге «На берегу Божьей реки»: «Приехала… монахиня… и рассказывала, что монахиням не стало никакой возможности ездить по железным дорогам: нет той ругани, насмешки, проклятия, которых бы не изливали на их бедную голову… сатанинская злоба… Приходится… надевать на себя синюю юбку, чтобы похоже было на мирскую старушку, а то проходу не дают ругательствами на монастыри и на монашествующих… Такова „Святая Русь“! Бедный народ! Жалкая Россия!»… И старцы, жившие в великих монастырях, с болью говорили: «Безбожное, безверное время настало для православной России… одной плотью и ради плоти стал жить русский человек… По названью только слывет он православным христианином, а духом своим уже не тот он стал… « — приводил слова одного из подвижников тот же Нилус.
Черногорские принцессы нашли наконец подходящего чудотворца. Милица, коллекционирующая слухи о сверхъестественном, узнала о чудесах некоего месье Филиппа из Парижа.
Филиппа позвали в Россию. Этот чудотворец оказался привычней для Аликс — он был из европейского мира, который она лишь недавно покинула. И речь Филиппа не утомляла ее, как косноязычие Мити и бессвязные выкрики Матрены.
«Там (во дворце Милицы. — Э. Р. )… царская семья встречалась с прибывшим из Парижа христианским оккультистом Филиппом… « — показала на допросе Вырубова.
Его настоящее имя — Назьер Вашоль, уроженец Лиона. Он был предсказателем и врачевателем, объявлял, что ему дано беседовать с умершими и что живет он как бы на границе миров… «Человек около 50 лет, маленький, черноволосый и черноусый, с ужасным южно-французским акцентом. Он толковал о падении религии во Франции,. на Западе… Когда прощались, он попытался поцеловать мне руку, и я с трудом ее вырвал», — брезгливо отметил в дневнике великий князь Константин Константинович.
Филипп сразу почувствовал нервность, страх в душе царицы. Оценив ее религиозность, он попытался примирить свой колдовской мир со Святым Писанием, стал для нее «Божьим человеком, посланным помогать Божественной династии».
Он сумел удовлетворить и ее жажду чуда: щедро использовал полуцирковые аттракционы — весь тот потертый багаж, которым пользовались еще в XVIII веке великие авантюристы Казакова и Калиостро. И то, над чем потешались в Париже, произвело неизгладимое впечатление в Петербурге.
Ники, подавленный страстной верой Аликс, разделял ее восторги. Двор насмешливо следил за парижским магом, понимал: это очередная игрушка, придуманная черногорками для царственной подруги. «Милица познакомила императрицу с Филиппом… который знает как лечить все болезни, включая сифилис, — с иронией писал в своем дневнике член Государственного Совета А. Половцев. — И этот Филипп… обещал ей, что она родит сына, а не дочь».
