Тамерлан. Правитель и полководец - Лэмб Гарольд (мир бесплатных книг txt) 📗
С падением Герата к растущей державе Тимура присоединился крупный город, девять тысяч шагов в окружности, с населением в четверть миллиона человек. Ведомость завоевателей свидетельствует, что в городе было несколько сот медресе, три тысячи бань, десять тысяч торговых лавок. (В это время в Лондоне и Париже проживало, во всяком случае, не более шестидесяти тысяч жителей в каждом из городов. Хотя в двух столицах имелись школы, историки не зафиксировали там бань.) Воины Тимура более всего были поражены местными мельницами, лопасти которых вращались не водой, а ветром.
Летопись отмечает, что после этой победы держава Тимура стала настолько безопасной, что ее единственным врагом стала роскошь. В целом конфликты, связанные с выдворением пограничных монголов, низвержением Юсуфа Суфи и Гияседдина, были внутренними, и в них основную роль играли хитрость и тактические уловки, но не стратегия. Эти успехи свидетельствовали просто о том, что Тимур стал признанным лидером на ограниченной территории, а также обнаружил способности покорять соседние ханства, откуда могла исходить угроза его правлению. Ведь вначале он обладал властью еще меньшей, чем правитель Герата. Если бы он несколько лет назад бежал от Хусейна под крыло правителя Герата, а не повернул назад к Карши, то…
Однако там Тимур стал лидером с инстинктом завоевателя. Теперь он приобрел достаточно сил для этого. В 1369 году Тимуру, севшему на трон в Балхе, было тридцать четыре года. У границ его владений по всем азимутам тлели конфликты. Вспыхивали мятежи, и рушились династии на пути, по которому столетием раньше перебралась чума из Азии в Европу. Торговые караваны повернули на новые дороги. Мужчины объединились в вооруженные отряды, всадники, оседлавшие коней, совершали набеги в глухие уголки пустынной местности, во мраке бушевало пламя.
В этой грозной атмосфере войны появление такого вождя, как Тимур, было неизбежно.
Часть вторая
Самарканд
Теперь Тимур намеревался перебраться в Самарканд. Конечно, Шахрисабз оставался самым лучшим местом в Мавераннахре, но Тимур стал эмиром обширной державы, а Самарканд, расположенный у ворот на север, был центром его владений, раскинувшихся почти на пять сотен миль по всем направлениям от города.
Перед отъездом из Шахрисабза Тимур украсил родной город. Он построил на могиле своего отца небольшую гробницу с золоченым куполом; снес старый глиняный дворец, где блистала красотой Алджай, – на его месте построил более внушительное здание с входом под высокой аркой, окруженное уютными двориками. Здание было воздвигнуто из белого кирпича, и соплеменники прозвали его Ак-Сарай, Белый дворец. Эмир наведывался сюда для зимнего отдыха, если не находился в это время в походе. Ему всегда доставляло удовольствие видеть залитые солнцем луга в своей долине, а также снежную вершину Его Величества Соломона, сияющую сквозь дымку.
Державные интересы позвали Тимура в Самарканд с его полуразрушенными дворцами, а не в Бухару, тогда небольшой городок с медресе и библиотеками. Много лет назад Александр Македонский убил в Самарканде одного из своих самых надежных командиров, младшего брата своей кормилицы, Клита. Сто пятьдесят лет назад в городе останавливался во время своего похода Чингисхан.
«Это один из величайших, прекраснейших и великолепнейших городов, – писал о Самарканде Ибн Батута, путешествовавший по земле гораздо больше, чем Марко Поло. – Он расположен на берегу реки, называемой рекой гончаров. На берегу много водяных мельниц и арыков, поставляющих воду в сады. Люди собираются у реки после вечерней молитвы, чтобы погулять и развлечься. В городе много домов с балконами, чайхан и лавок, где продаются фрукты. Там имеются большие дворцы и памятники, свидетельствующие о высоком моральном духе горожан. Большая часть города разрушена, а еще часть разорена – вокруг нее нет стены или ворот. За пределами города нет садов».
Итак, Тимур оказался в Самарканде посреди фруктовых садов и шелковичных рощ. Горожане неплохо жили под лучами яркого солнца, поднимавшегося над горами, дыша свежим бодрящим воздухом. Они не нуждались в тяжелом изнурительном труде, поскольку местная бурая почва давала по четыре урожая в год, а по арыкам текла чистая вода, которая через большой акведук на набережной поступала по свинцовым трубам в каждый дом. Они ежедневно слышали клацанье ткацких станков, ткавших ткань красного цвета, столь желанную в Европе, – кырмызы, или звук капель водяных часов. Они умели делать лучшую в мире бумагу, а через ворота города проходили торговые караваны со всех концов света. Приятно было послушать астролога, поставившего свою лавку под аркой, или понаблюдать сидя танцы дрессированных коз. Что касается развалин, то они оставались развалинами. «Что бы Аллах ни делал, – говорили самаркандцы, – все к лучшему».
Из любопытства они высыпали на улицы приветствовать Тимура. Его называли Львом, Завоевателем, Властелином Счастья. Самаркандцы поражались великолепию внешнего вида повелителя. А они были знатоками нарядов и помнили, что лет десять назад Тимур ездил среди них подобно тени в скромном облачении. Они помнили и другое. Именно самаркандцы отогнали монголов от города, правда не без помощи эпидемии, распространившейся среди врагов. Когда Тимур освободил город от налогов, в нем расцвели ремесла – производство дорогих шелков, изготовление седел и фарфора. Расцвела торговля лошадьми и рабами. Но новый правитель отвлекал их и на государственные работы.
Под присмотром Тимура восстановили разрушенные стены города. От городских ворот к центральному рынку проложили широкие улицы – проспекты, мощенные булыжником. По приказу повелителя очистили от растительности холм к югу от Самарканда и на нем заложили фундамент крепости.
Были проложены дороги из окрестностей города к тому месту у реки, где делало привал его войско. Сады огораживались каменными заборами, выкапывались в земле хранилища для цемента. Из отдаленной горной местности возили на повозках, запряженных быками, серый гранит. Из Ургенча и Герата под охраной вооруженных всадников привозили искусных ремесленников. По улицам города, обсаженным с двух сторон рядами тополей, теперь степенно прогуливались послы разных стран, а все караван-сараи были переполнены.
Даже цвет города изменился. Ведь голубой – любимый цвет тюркских племен. Голубыми были бескрайнее небо, бездонные водные глубины и высочайшие горные хребты. Тимур увидел глазированные голубые плитки в Герате. Новые здания, которые он строил, больше не наводили уныния своей глиняной кирпичной кладкой, но их фасады сияли теперь бирюзовым цветом, сквозь него проступала золотая или белая вязь арабских букв.
Теперь город называли Гёк-Канд, Голубым.
Жители Самарканда поняли, что повелитель Тимур совсем не такой, какими были их прежние правители. Ходячим выражением стало «Под властью Железного (Тимура)». Теперь они расходились по сторонам, когда он ехал по улице на своем скакуне, золотистом, с мощным корпусом иноходце по кличке Гнедой Парень. За ним ехали военачальники, советники, мелькавшие сквозь пыль яркими цветами своих облачений. Крайне редко самаркандцы осмеливались просить его вынести свое решение по их проблемам, когда он выходил из мечети и останавливался под тенью арки входной двери, пока муллы в длинных облачениях возносили ему хвалу, а нищие пронзительно молили благодетеля о милостыне. Эмир сохранял терпение только в общении с воинами. Если же два горожанина обменивались в его присутствии взаимными обвинениями, то суд его бывал весьма скорым и с плеч одного из спорщиков могла слететь голова от удара меча стражника Тимура.
Надолго запомнили самаркандцы и приезд принцессы из Ургенча с побережья Аральского моря. В тот день широкую улицу, уходившую на запад, устлали коврами, а территорию резиденции Тимура – парчой.
Принцесса ехала в паланкине, установленном на белом верблюде. Ее окружали стражники, за которыми следовали кони и верблюды, груженные подарками невесты жениху. Встречали ее тавачи и военачальники во вздымающихся под дуновением ветра балдахинах и под развевающимися штандартами.
