Схватка за Родос - Старшов Евгений (библиотека книг TXT, FB2) 📗
Видимо, флорентиец что-то такое почувствовал или просто подгадал, но ответил он так:
— Знаешь, англичанин… я и сам не чаял себя здесь встретить. Но то ли человек меняется с возрастом не только внешне, но и внутренне, то ли я просто постарел и стал сентиментальным филантропом… Не знаю. Устал как-то от своих проделок, захотелось, не знаю как и сказать, поработать для души, что ли… Вот, Бенедикт кликнул клич, мне и подумалось: а почему бы нет? Или просто вот по туркам пострелять захотелось? Не знаю. Не могу объяснить. Но я рад, что тебя встретил. Жив здоров, как вижу.
И про наш уговор я помню! Если выберемся из этой передряги живыми, займемся твоими делами!
— Посмотрим, — уклончиво ответил Торнвилль, но Чиприано будто не слышал:
— Тут еще один знакомый встретился, такой же непотопляемый проныра. Представится случай — я вас познакомлю. Полагаю, он сегодня будет здесь: Луис де Палафокс, арагонский капитан. Мы с ним однажды… — И итальянец пустился в веселые россказни, до которых Лео сейчас был не очень охоч, однако это было лучше, чем мысли об Элен.
Но вдруг она явилась. В бургундской куртке поверх платья и с саллетом на голове, из-под которого спадали волны каштановых волос. В руке — нечто, в чем с трудом можно было бы признать пращура ружья: какой-то тонкий восьмигранный комариный хоботок с "пятачком" на конце. Разумеется, никто и не ожидал, что дева выберет себе огромное ружье с шестигранным дулом весом под восемнадцать килограммов, отдача которого могла бы свалить с ног даже гиганта — сэра Ньюпорта! Оружие мадмуазель де ла Тур было намного элегантнее и легче — всего-то под пять с половиной килограммов. Остальная экипировка тоже при ней — мешочек с пулями, кресалом и кремнем, пороховница из рога, шомпол, фитили и длинный кинжал за поясом.
Так вот почему Элен столь легко согласилась отпустить Лео в башню Святого Николая! Потому что отпускать его от себя она вовсе не собиралась.
— Это что? — только и вымолвил Торнвилль, не веря своим глазам, в то время как Чиприано элегантно раскланялся.
— Ничего, — небрежно ответила она. — Третьего дня у нас на стене убило сарджента, а оружие осталось. Я подобрала, один раненый подсказывал, что делать, и отмерял порох. Я тебя удивила?
— Не то слово. Я всегда считал тебя очень скрытной, но не настолько.
— Попала хоть в кого? — весело спросил Чиприано и потребовал Лео представить его своей очаровательной амазонке.
— Разумеется, иначе я б не позорилась теперь со всей этой рухлядью. А так, может, и прошибу пару-тройку вражеских лбов.
Лео представил флорентийца и отрекомендовал, как своего спасителя, о котором он уже когда-то рассказывал Элен. Улучив момент, когда француженка куда-то ненадолго отошла, итальянец со смехом огласил сделанное им верное умозаключение:
— Насколько понимаю, Турция и Анкона отпадают?
— Верно понимаешь.
— Ну и рад за вас.
— Только, понимаешь, переживаю я, что она сюда сунулась…
— Оставь. Ей виднее. Раз пошла за тобой, значит, любит. Чего ж обижать ее? Да к тому же сейчас во всей крепости не найдешь безопасного места. Тут ведь как Всевышний рассудит, а от судьбы не уйдешь — если что, и в нужнике пушечное ядро достанет!
Слова Чиприано в целом были убедительными, посему Торнвилль не стал ни выговаривать Элен, ни, тем более, отправлять ее обратно. Люди все подходили и подходили — рыцари, простые воины, моряки, плотники, пушкари. Активно свозилось всякое добро — орудия, оружие, бочки с порохом, древесина. Явился Джарвис, тепло поприветствовал Лео и Элен.
— Сэр Грин тебя часто вспоминает, — сказал ему Торнвилль. — Говорит, весело бывало нам втроем выпивать!
— Что ж не весело-то! Это сейчас все дни напролет трудишься, крутишься, вертишься и не знаешь, когда ядро сделает из тебя большую мясную лепешку в собственном соку! Видывал я, что от людей остается, когда в них этакое ядрышко влепится. Я не брезгливый человек, избави Бог, но как-то это мерзостно. Лежать на дне более благопристойно, с моей — морской — точки зрения!
В общем, Джарвис был в своем репертуаре, неунывающий и ехидный. Загрохотали большие пушки у церкви Святого Антония, а Роджер только головой потряс от оглушительного звука и изрек:
— Вот опять турки из кого-то лепешек наляпали!
Чтобы не подвергать людей, собравшихся на защиту башни Святого Николая, лишней опасности на молу, их в несколько приемов доставили к башне морским путем — по сильному мелководью вдоль мола со стороны, противоположной занятому турками берегу. Вот почему там оказался и Джарвис, и знакомый Чиприано арагонец, представленный Лео и Элен, и прочие опытные морского дела старатели.
Чем ближе подплывали лодки и плоскодонные барки к форту Святого Николая, тем более были видны нанесенные крепости ужасные раны: верх башни осыпался, входная башенка уничтожена, предбашенные бастионы обращены в крошево — но башня жила и не сдавалась. Началась выгрузка.
Турки заметили движение. Пальба из мелких орудий усилилась, и тогда в ответ грянули со стен дополнительно установленные великим магистром орудия. Это был не единственный способ поддержки своих — во рву, в той его части, что была обращена к турецкой батарее, д’Обюссон расположил два подразделения аркебузиров, французов и испанцев, должных в случае турецкой атаки на мол встретить нападавших мощным ружейным огнем и, по надобности, рукопашной.
По прибытии на место дель Каретто первым делом осмотрел разрушения башни, оценил деятельность оборонявших ее, похвалил неказистую, но добротную самодельную каменную лестницу, ведшую наверх, ко входу вместо прежней конструкции с отдельной башенкой.
— Я смотрю, — весело сказал дель Каретто, обращаясь к Шарлю де Монтолону, — нехристи позаботились обеспечить нас строительным материалом! Будем воздвигать бастионы из башенного крошева и подкреплять их плотницкой работой. Ты согласен, брат Шарль, что башня очень удачно осыпалась? Образовала естественный вал, обращенный как раз в сторону турок. То есть изрядная часть работы уже выполнена за нас! Господь нам помогает.
Монтолон подивился оптимизму итальянца: ну как, в самом деле, пребывая в своем уме, можно утверждать, что башня удачно обрушилась?! Она обрушилась!!! Вот в чем ужас! Ну понятно: не дель Каретто ее отстраивал, ему что! А у Монтолона сердце кровью обливается при виде своего погибающего детища!
Каретто меж тем продолжал инспекцию, сопровождая ее новыми радостными комментариями:
— Так-так, а ров надо вычистить от обломков — они тоже в дело пойдут. Хорошо, что там внутри — скала, не пророют и не подорвут. Укрепления батареи наладим изнутри при помощи деревянных брусьев на гвоздях, да зальем все это цементным раствором, как велел магистр.
— Тут никакие брусья не выдержат, — ворчливо отозвался Монтолон.
— Так мы ж не спереди их будем монтировать. Я говорю — изнутри! И потом еще камнями подопрем оттуда же. А спереди — каменное крошево. Понимаешь, ядра будут вязнуть в нем! Они крепкой кладке страшны, а здесь совсем другое дело! Зная, как стреляют вражьи большие пушки, мы свои орудия можем укрывать мешками с песком или еще как… В общем, все не так плохо, как я думал!
И работа закипела. Споро трудились все — греки и латиняне, мужчины и женщины; никто не считался положением, никто не отлынивал от порученной работы; были и погибшие, наскоро отпетые башенным капелланом и погребенные в море. Весьма многое было сделано уже к вечеру, когда многострадальный форт посетил д’Обюссон.
Он прибыл на обычной лодчонке, которой управляла пара гребцов, словно не был суверенным правителем орденского государства, великим магистром… Сопровождали его лишь два верных пса и секретарь Филельфус, ворчливый, как всегда. Осмотрев глазом опытного инженера причиненный башне ущерб и принимаемые дель Каретто сообразно его советам меры, он в целом одобрил их, только подсказал несколько моментов, как и что сделать лучше.
— Тебе понадобится еще несколько дней, и дай Бог, чтоб ты их получил, — говорил великий магистр своему лейтенанту, когда они уже затемно прогуливались по молу под псовым конвоем. — Изо рва тебя страхуют франкоиспанские аркебузиры. Ими командуют Луи Сангвэн и Альварец де Зунига, добрые воины. Им отдан приказ контратаковать турок, если они попрут на тебя, и, в крайнем случае, прорвавшись, усилить твой гарнизон. Против флота я сегодня же начал готовить брандеры; пока что они скрытно — насколько возможно — снаряжаются среди больших боевых кораблей за молом башни Найяка.
