Цусима (Книга 1, 2) - Новиков-Прибой Алексей Силыч (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
– Ваше высокоблагородие, «Суворов» вышел из строя.
Фитингоф на это только буркнул:
– Так…
Вскоре толстомясое лицо Седова побледнело. Он крикнул в рубку:
– «Ослябя» гибнет!
Все офицеры заволновались, а командир опять произнес одно только слово:
– Так.
Невозмутимость и равнодушие командира действовали на Седова раздражающе.
От сильного взрыва с левого борта «Наварин» вильнул вправо. Сейчас же в рубку сообщили, что вода заливает отделение носового минного аппарата. Командир распорядился:
– Заделать пробоину!
Позднее, на одном из поворотов эскадры, Фитингоф увидел, как броненосец «Суворов» изнемогал от неприятельских снарядов. Командир приказал направить свой броненосец для защиты флагманского корабля. В это время «Наварин» получил в корму два крупных снаряда – с одного борта и с другого. Вся офицерская кают-компания была разрушена и охвачена огнем. Напрасно встревожился Седов. Командир по-прежнему равнодушным голосом отдавал распоряжения, нисколько не изменяясь в лице, как будто оно окостенело. В боевую рубку пришло известие, что с пожаром справились, а пробоины, оказавшиеся у самой ватерлинии, забили мешками и паклей, матрацами и одеялами, хотя этими мерами только отчасти удалось остановить течь.
Были еще незначительные повреждения в верхних частях корабля. Кое-кто пострадал из личного состава. Операционный пункт принял семнадцать человек матросов и трех офицеров – лейтенанта Измайлова, мичманов Щелкунова и Лемишевского.
Командир вышел на мостик. Как раз в этот момент неприятельский снаряд ударил в площадку фор-марса. Сверху посыпались осколки и куски железа. Фитингоф сразу опустился на колени, а потом опустился на деревянный настил мостика, не издав ни одного стона. Только лысая голова, фуражка с которой слетела, стала бледной, как снег. Сквозь разорванные брюки виднелись раны на обеих ногах. Согнувшись, он поддерживал руками живот. Когда Седов подлетел к нему, он произнес:
– Так…
Сейчас же его окружили офицеры.
– Бруно Александрович, сильно вас задело? – спросил старший офицер, капитан 2-го ранга Дуркин.
– Основательно. Кажется, порвало кишки, – ответил командир, не изменяя своего обычного тона, словно речь шла об отлетевшей с тужурки пуговице.
– Может быть, еще поправитесь, – попробовал его успокоить Дуркин.
Командир поднял голову, но тускнеющие глаза свои направил мимо старшего офицера, словно всматривался за пределы жизни.
– Нет, уж отжил на этом свете.
Когда его уложили на носилки, он, ник кому не обращаясь, промолвил:
– Я знал, что погибну глупо.
Фитингофа снесли в операционный пункт, помещавшийся в жилой палубе.
Броненосцем стал командовать старший офицер Дуркин.
Приближалась ночь.
Эскадра по сигналу адмирала Небогатова развила ход до двенадцати – тринадцати узлов. «Наварин» не отставал от других судов и успешно отбивал минные атаки. На мостике и верхней палубе стояли матросы, следя за ночным горизонтом. То и дело слышались тревожные голоса, предупреждающие о приближении противника. Изредка броненосец огненными вспышками взрывал сгустившуюся тьму.
Старший сигнальщик Седов был очень утомлен, хотел спать, но опасность заставляла его бодрствовать. Он все время находился около боевой рубки, почти не отрывая глаз от бинокля. Досадно было, что артиллерия могла пользоваться только дымным порохом, и что после каждого выстрела неприятельский миноносец становился невидимым. В девятом часу на мостик прибежал какой-то человек и, столкнувшись впотьмах с Седовым, оторопело спросил:
– Где старший офицер?
Сигнальщик по голосу узнал старшего боцмана.
– В боевой рубке. А для чего он тебе?
Боцман, не ответив Седову, бросился в боевую рубку и торопливо выкрикнул:
– Позвольте, ваше высокоблагородие, доложить!
– В чем дело? – спросил капитан 2-го ранга Дуркин.
– Всю кают-компанию залило водой. Вероятно, от большого хода это случилось. Надо полагать – приспособления в пробоинах не выдержали давления воды.
Дуркин, не задумываясь, приказал:
– Задраить непроницаемые двери!
Боцман не уходил.
– Ну, что еще?
– Надо бы, ваше высокоблагородие, подвести пластыри под пробоины.
– Для этого пришлось бы остановиться и отстать от эскадры. Делай лучше то, что тебе приказано.
– Есть, ваше высокоблагородие! – ответил боцман и побежал вниз.
Вслед за ним по распоряжению старшего офицера отправился вахтенный начальник, лейтенант Пухов. Через некоторое время он вернулся на мостик и доложил, что приказание исполнено. Вскоре заметили, что броненосец начинает отставать от эскадры. Старший офицер Дуркин, нагнувшись к переговорной трубе, закричал в машину:
– Полный ход! Дайте самый полный ход!
Он ругал кочегаров, проклинал механиков. Однако, несмотря на его решительный приказ, броненосец не мог поспевать за эскадрой. Передние суда удалялись. На мостик поступило донесение, что погружается корма. Через минуту сообщили из машинного отделения: в носовой кочегарке лопнула паровая магистраль, что заставило выключить из действия три котла. Скорость хода значительно уменьшилась.
Пока «Наварин» шел вместе с эскадрой, неприятельские атаки были мало успешны. Общими силами легче было от них обороняться. Если он почему-либо не замечал приближения миноносцев, то они не могли укрыться от других судов. Для него, стрелявшего дымным порохом, хуже всего было остаться в одиночестве.
Седов слышал, как старший офицер, разгорячившись, кричал в переговорную трубу срывающимся голосом:
– Немедленно исправить паровую трубу! Употребите для этого все средства! Слышите? Я приказываю… я арестую…
Японцы продолжали преследовать броненосец.
Старший артиллерист, лейтенант Измайлов, командовал:
– Стрелять сегментными снарядами!
Неприятельские миноносцы разделились на два отряда, зашли с обеих сторон «Наварина» и, держась немного впереди, направили на него лучи прожекторов. Этот маневр был предпринят, очевидно, для того, чтобы сбить с толку русских. Цель была достигнута. Офицеры и орудийная прислуга, сосредоточив все свое внимание по сторонам левого и правого бортов, не заметили, как один из миноносцев зашел с кормы. Его увидели лишь тогда, когда он оказался рядом с броненосцем.
– Миноносец под кормой! – вдруг закричали разом несколько человек.
Седов почувствовал, как площадка мостика дернулась из-под его ног, – он полетел кубарем. Ему показалось, что раздвинулось море, и заревела сама бездна, потрясая ночь. Одновременно приподнялся броненосец и задрожал, как на рессорах. Какой-то промежуток времени старший сигнальщик лежал неподвижно. И только после того, как вскочил, он снова стал мыслить, различать предметы, слышать крики людей и грохот орудий. На его глазах мичман Верховский, схватив спасательный круг, бросился за борт, увлекая за собою и некоторых матросов.
– Стойте! Что вы делаете? Корабль еще плывет! – громко заорал рулевой Михайлов, стараясь успокоить людей.
– Не авралить! По орудиям! Комендоры, по орудиям! – размахивая руками, громко командовал старший офицер Дуркин.
Постепенно шум стал стихать. Пробили водяную тревогу. Начальству с трудом удалось установить кое-какой порядок и заставить людей занять свои места по судовому расписанию. Начали выяснять повреждения, причиненные миной. Разрушена подводная часть правого борта кормы, но руль и винты действовали исправно. С мостика было отдано распоряжение застопорить машины и подвести пластырь под пробоину.
Командира Фитингофа из операционного пункта перенесли в боевую рубку.
– Напрасно стараетесь, – слабо заговорил он, увидев вокруг себя офицеров. – Часа через два я все равно умру. Себя спасайте, а меня оставьте на корабле.
Седов, оправившись от первого потрясения, пошел на корму посмотреть, что там делается. Больше всего поразило его то, что он не увидел кормы: она по самую двенадцатидюймовую башню погрузилась в море. Волны с тяжелыми всплесками перекатывались через ют. И все же люди старались выручить свой броненосец из бедственного положения. Человек сорок матросов, управляемых несколькими офицерами, возились с двумя тяжелыми брезентовыми пластырями. При свете переносных электрических лампочек один брезент развернули и, осторожно шагая по заливаемой палубе, потащили к проломленному борту.
