Гладиаторы - Ерохин Олег (читать книги .TXT) 📗
Калигула сделал Макрона префектом Египта. Вместе с ним я отправился в Александрию и вместе с ним едва не погиб, когда Калигула, не желавший никому быть обязанным своим возвышением, приказал его умертвить. Получив приказ, солдаты ворвались в дом Макрона. Они убили и его, и Эннию, его жену, и множество его рабов и вольноотпущенников, пытавшихся защитить своего господина… Тогда я заработал эти шрамы, делающие мой нос прямым, а мой рот кривым. Солдаты разграбили имущество Макрона, поделили между собой его рабов и оставшихся в живых его вольноотпущенников, как рабов. Центурион, которому я достался, продал меня (позже я узнал, что он должен был, согласно приказу Калигулы, убить меня). Центурион продал меня одному александрийскому работорговцу, который отвез меня в Рим, и там, на рыночной площади, меня купил Мамерк Семпраний… Вот и вся моя история. Если я родился рабом по воле богов, то я стал рабом по воле Калигулы. Он отнял у меня свободу, так что же у меня осталось?.. Разве что жизнь, мне не принадлежащая. Я дал ему право распоряжаться чужими судьбами, и вот он распорядился моей судьбой, лишив, меня права распоряжаться своей судьбой… И тогда я поклялся отомстить Калигуле. Так пусть же он сам убедится, что отнятым у других счастьем не сделаешь себя счастливее, а из отнятых у других жизней не совьешь длиннее свою.
…Когда путники въехали в Рим, они расстались: Марк направился в казармы, а Сарт — на Палатинский холм, где в те времена находился дворец императора.
Глава вторая. Фаворит
Итак, расставшись с Марком, Сарт направился к Палатинскому холму, где в те времена находилась резиденция римских императоров.
Октавиан Август имел довольно небольшой особнячок на Палатине — то ли этот деспот ценил существо власти куда как больше ее материальных отправлений, то ли этот скромник очень уж наслаждался своею скромностью. Последующие же цезари были лишены даже фальшивой простоты, они алкали осязаемого величия. Тиберий построил обширный дворцовый комплекс, состоящий из множества зданий, а Калигула продолжил его до самого форума, да так, что основной корпус дворца соприкасался с храмом Кастора и Поллукса. Калигула любил стоять между статуями братьев Диоскуров‚ и при этом ему, по его требованию, воздавали почести как богу.
Проходя по узкой кривой улочке, ведущей от Аппиевых ворот к Палатину, египтянин зашел в одну из многочисленных лавчонок и купил там вощеную табличку со стилем — тонкой палочкой для письма. На это он истратил один из нескольких сестерциев, которые у него оставались от суммы, полученной за победу в последнем его сражении на арене.
Чтобы иметь возможность отомстить или, если будет угодно, послужить орудием мести в руках богов, Сарт решил для начала поступить во дворец простым служителем. Он рассчитывал на то, что грубые рубцы, изменившие его лицо, и тяжелые физические упражнения, изменившие его тело, сделали его неузнаваемым. Ведь если бы в нем признали бывшего управляющего Макрона, казненного якобы за «оскорбление величия», его бы наверняка посчитали врагом императора, а в этом случае последствия для него были бы весьма печальными. Проникновению во дворец, как думал Сарт, должно было способствовать его знакомство с Каллистом — могущественным фаворитом императора. Каллист был тем самым вольноотпущенником Калигулы, вместе с которым египтянин когда-то задушил дряхлого Тиберия. В те времена они вполне устраивали друг друга, не то что как друзья, а, лучше сказать, как сообщники. Хорошо зная дворцовые нравы, Сарт надеялся не на приятельскую заботливость Каллиста, а на его холодную расчетливость, на то, что использование давнего знакомца покажется Каллисту более выгодным, чем выдача и казнь.
По слухам Сарт знал, что сенаторы и всадники дожидаются целыми днями встречи с влиятельным вольноотпущенником, поэтому, чтобы добиться приема, он решил передать Каллисту письмо, смысл которого был бы понятен только им обоим. Не утруждая себя длительными раздумьями, острым концом стиля египтянин написал на вощеной табличке: «Вдвоем мы были заодно, пока не стало одного».
Чуть ниже Сарт намалевал что-то вроде короны в обрамлении веревки — намек на удушение Тиберия.
Добравшись, наконец, до Палатина, Сарт без труда отыскал дом — канцелярию фаворита, у дверей которого многочисленные носилки и рабы дожидались своих хозяев. Египтянин дал привратнику сестерций и прошел в вестибул, там он увидел сидящих на длинных скамьях просителей, двое из которых были в краснополосых тогах сенаторов. В вестибуле стоял тихий гул голосов, сразу же смолкавший, как только дверь во внутренние покои открывалась и в дверном проеме появлялся секретарь Каллиста, смуглый сицилиец, приглашавший одних и отказывающий в приеме другим.
Сев на свободное место, Сарт оказался рядом с пожилым тучным римлянином, который в это время говорил своему соседу:
— Третий день подряд я прихожу сюда, дожидаюсь приема. Дело у меня такое: мы с братом получили в наследство большой дом в Риме и все никак не могли поделить его. Наконец мы решили, что дом останется у брата, он же выплатит мне стоимость моей доли — триста тысяч сестерциев.
— Да-а, — протянул его собеседник, — домишко-то прехорошенький!
— Был хороший, а теперь нет никакого. За то, что мы договорились без суда, а, стало быть, не уплачивали судебную пошлину, квестор императора приказал забрать спорное имущество — наш дом — в казну, так как мы будто бы нарушили эдикт Калигулы, по которому все имущественные споры должны решаться в суде. И вот теперь я здесь, пришел просить пересмотра дела, и кого?.. Каллиста, своего бывшего раба!.. Да, Каллист был моим рабом. Но он плохо работал на вилле, и я велел отвести его на рыночную площадь, чтобы продать. Откуда же я мог знать, что его купит Калигула и что ленивый раб станет любимцем императора?..
— В таком случае, ты бы лучше поискал справедливости в каком-нибудь другом месте. Не думаю, что после всего того, о чем ты мне рассказал, он будет испытывать к тебе нежные чувства.
Рассказчик всплеснул руками.
— В каком же это «другом месте»?! Ты-то сам сидишь здесь, ты-то сам прекрасно знаешь, что все прошения идут к императору через Каллиста, все вопросы фиска решает Каллист, все императорские эдикты составляет Каллист. Неужели же он, достигнув такой власти, став великим, останется мелочным?.. Да, я ошибался, когда пытался сделать его то пахарем, то виноградарем, не управляющим! Но ведь именно благодаря этому он и оказался на рынке, а ведь если бы я сделал его вилликом, он, пожалуй, так и не увидел бы Рима!
В этот момент дверь во внутренние апартаменты Каллиста распахнулась и показался секретарь. Говоривший громким шепотом проситель застыл с открытым ртом — сицилиец посмотрел на него! Улыбнувшись, секретарь сказал, что Каллист не сможет принять его, потому что не считает возможным пересмотр дела. Сильно побледнев, римлянин вышел.
Секретарь брезгливо пробежался глазами по изуродованному шрамами лицу Сарта, по его ветхому плащу и насмешливо заметил:
— Ты, кажется, ошибся дверью, милейший, — трактир находится на соседней улице. А если ты принес письмо своего господина, то давай его мне и уходи.
— Попридержи язык, приятель. Мой господин — я сам, а ты передай своему вот это, — ответил презрительно египтянин и протянул вощеную табличку.
Вертя ее, сицилиец раздумывал, не велеть ли рабам вышвырнуть на улицу дрянную деревяшку вместе с передавшим ее бродягой, потому что заслуживающие внимания послания пишутся на папирусе, а не на воске, да и посланники подбираются почище. Однако бродяга вполне мог оказаться каким-нибудь незнакомым ему соглядатаем Каллиста, из тех, которых тот во множестве рассылал по породу… В конце концов сицилиец понес-таки злополучное письмо своему хозяину.
Грек Каллист, вольноотпущенник и любимец императора, был низеньким человеком средних лет и невзрачной наружности. Его лицо было обрюзгшим, его грудь была впалой, его ноги были кривыми. Впрочем, все эти замечательные качества были не настолько выражены, чтобы он казался уродом, но уж, конечно, не могли сделать его красавцем. Однако за непривлекательной внешностью скрывался человек немалого ума, острого своею хитростью, которая казалась его друзьям мудростью, а его врагам — коварством.
