Великая Скифия - Полупуднев Виталий Максимович (серия книг .TXT) 📗
6
Среди белых просторов скифских степей скачут на быстрых конях трое всадников.
Их путь лежит на юго-запад, по направлению к Херсонесу Таврическому. Путники спешат, их остановки очень коротки. Да и незачем долго останавливаться. Кругом снег, пастбище покрыто ледяной корой гололедицы, и сколько бы ни били крепкими копытами ретивые кони, им не добыть из-под ледяного покрова ни одной травинки.
Кормят коней ячменем из переметных сум. Оттуда же достают куски смерзшегося сыра и темные лепешки. Жуют эту пищу всухую, прихватывая горстью немного снега, чтобы малость смочить тугую жвачку. Говорят мало.
Старший из спутников Костобок спешит выполнить приказ царицы и доставить к воротам Херсонеса молодую прекрасную жрицу херсонесской Девы Гедию. Девушка мужественно переносит почти непрерывное пребывание в седле и суровые ветры зимней степи.
Костобок недоволен, что ему в сопровожатые дали противного верзилу Напака, в прошлом младшего князя и зятя предателя Гориопифа, а сейчас воина царской дружины.
Напак насмешливо косится на Костобока и скачет всегда слева и сзади от него. В минуты недолгого отдыха он говорит ему:
– Царь Палак верит нам обоим. Но тебя он назначил старшим, хотя я – князь, а ты – беглый раб. Но я не в обиде, для меня выше всего царская воля!.. Со мною не бойся никого и ничего. Я работаю мечом лучше многих!..
Костобок с досадой слушает дребезжащий голосок Напака, и безотчетное чувство неприязни растет в нем с каждым шагом коня. Не удержавшись, бросает неосторожное замечание:
– А все-таки Марсак одолел тебя на секирах, хотя и старик!
Напак подавляет гримасу холодного бешенства и щурит зеленоватые глаза, в которых вспыхивает злоба. Он не может забыть того дня, когда на виду у всего народа его положил на землю старый дядька Фарзоя. До этого он считался самым могучим из богатырей не только среди своего рода, но и в кругу «вепрей». Напоминание о недавнем позоре будило обиду и жажду мщения.
Гедия наблюдала за своими спутниками. От нее не ускользнула их взаимная неприязнь. Ее пугали зловещие взгляды Напака, но она не понимала их значения и считала, что варвары по природе своей не способны к дружеским чувствам и всегда готовы к ссоре между собою.
Девушка была крепка телом, но длительная езда верхом на лошади вызывала чувство общей разбитости, на привалах она спешила прилечь на потник и закрыть глаза, чтобы собраться с силами.
Они миновали Хаб и Палакий и подъехали к отрогам таврских гор, где и решили заночевать, рассчитывая к полудню следующего дня быть у ворот Херсонеса.
Измученная Гедия не захотела даже съесть куска сыра. Она взяла лишь горсть снега и положила его в рот. Костобок заботливо уложил девушку на кошму и прикрыл своим плащом. Молодая жрица взглянула на него с благодарностью и мгновенно уснула крепким сном.
Рано утром она проснулась от не совсем любезных толчков, которыми будил ее Напак.
– Что? – спросила она, вздрагивая от холода. – Пора ехать? Я готова!
– Да, пора! Довольно спать!..
Жрица вскочила на ноги, оглянулась вокруг. Рядом стояли лошади, покрытые кудряшками инея, тлели угли костра. Костобока не было.
– Где же Костобок?
– Он вернулся в Неаполь, негодный проходимец! Всю ночь уговаривал меня продать тебя таврам, но я не согласился. Он рассердился на меня и умчался прочь. Ешь лепешку и едем к твоему отцу.
Тревога застучала в сердце девушки. Как мог умчаться Костобок в Неаполь, если его лошадь стояла здесь?.. Не смея задавать вопросов свирепому варвару, чувствуя, что стала его пленницей, она торопливо подтянула пояс и надела рукавицы, готовясь сесть в седло.
Уже сидя на лошади, вздрогнула от неожиданности. Ее взгляд упал на красное пятно на снегу, рядом с костром.
Напак не заметил этого. Он переложил вьюки на освободившегося коня, подтянул подпруги у своей лошади и вскочил в седло.
– Поехали! – пропел он своим женским голоском, так не соответствовавшим его массивной фигуре, и взмахнул нагайкой.
Они тронулись в путь, но не в направлении Херсонеса, а прямо на запад.
– Куда мы едем? – не удержалась Гедия.
– Не беспокойся, молодая красавица, тебя охраняет теперь не какой-нибудь беглый раб, а князь!.. Едем мы туда, куда надо!
– Но мы свернули с правильного пути.
– Правильный путь тот, который ведет тебя к свободе!.. Это подлый Костобок хотел продать тебя горцам!.. Но сильные друзья заботятся о твоей судьбе, это они послали меня спасти тебя. Клянусь Папаем!
Гедия понимала, что перечить бесполезно. Ее возражения ни к чему не привели бы, только раздражили бы страшного номада, вооруженного тяжеловесным мечом. Оставалось покориться. И в то же время девушка приготовилась к отчаянному сопротивлению, если ее честь окажется в опасности.
Напак торопился и погонял лошадей. Езда без стремян на грубом седле показалась бы человеку более поздних времен невыносимой, но Гедия была дочерью своего века и к тому же уроженкой северопонтийской колонии, где верховая езда являлась делом обычным, как и в коренной Скифии.
Поэтому она с большой стойкостью переносила изнурительную тряску на лошадиной спине, стремясь душой к одной цели – возвращению домой. Ее чувства притупились, она словно не замечала окружающего, отдалась на волю событий.
Напак пытливо всматривался в даль. Он ожидал появления Гориопифа с всадниками. Князь-изменник должен был встретить его где-то в этих местах.
7
С печалью в душе возвращались в Херсонес Скимн и Бион.
Два друга тряслись в седлах и тяжело вздыхали. Для них прибытие в Херсонес означало не радость, а горе, добровольную явку на суд, который, может быть, приговорит их к смерти.
– Конечно, – печально говорил Скимн, – мы могли бы стать изгнанниками, бежать в Неаполь, а оттуда пробраться в Ольвию. Но что тогда было бы с Гекатеем, Левкием, Филенией?.. О дети мои! Лучше я погибну за свои проступки, зато вы останетесь свободными гражданами полиса!
– Ты прав, Скимн, – отвечал Бион, сдерживая икоту, которая всегда мучила его во время верховой езды, – полис – наш отец и волен казнить нас или миловать!.. Я верю в его законы и справедливость и надеюсь на лучшее. Велика мудрость наших властителей, справедливость законов демократии несомненна!
Рассуждения благонамеренного учителя были прерваны неожиданным восклицанием архитектора:
– Впереди люди!
Оба подскочили в седлах и устремили встревоженные взоры вперед. На белом полотне снежной дали маячили два всадника с вьючной лошадью позади, быстро едущие навстречу грекам.
– Нужно свернуть с дороги и спрятаться в овраге!.. Это скифы! – сказал Бион.
– Их двое и нас двое!
– Но мы не справимся с двумя неистовыми варварами, привыкшими к дракам и убийствам! Они или убьют нас, или полонят и продадут в рабство!
– Боюсь, что будет так!.. Негоже самим лезть в лапы, смерти!.. Надо спрятаться, пока они проедут мимо!
Следуя такому благоразумному решению, херсонесцы погнали лошадей в сторону и спустились в неглубокий овраг. Лошадям это пришлось не по вкусу, овраг оказался до половины занесенным снегом, в рыхлую мякоть которого копыта погружались как в воду. Животные начали биться и фыркать так громко что перепуганные всадники торопливо спешились и, стоя по пояс в снегу, прикрыли им морды шапками.
Послышались негромкие голоса и хруст снега под копытами.
– Я совсем разбита быстрой ездой и захотела есть, – говорил женский голос.
– Мы можем остановиться на полчаса и передохнуть, – ответил мужчина.
Скимн и Бион переглянулись в изумлении.
– Один всадник – женщина! – сказал учитель.
– Не радуйся этому. У них женщины дерутся не хуже мужчин!
Оба замерли в ожидании, сжимая в руках копья.
Напак слез с коня и помог Гедии спешиться. Девушка не могла стоять на ногах и со стоном опустилась на снег.
Напак рассмеялся.
– Ты не привыкла ездить на лошади… Крепись, скоро ты будешь среди друзей! Благодари богов, что они избавили тебя от вероломного Костобока!.. Он хотел получить за тебя хорошую цену от тавров, но ему не удалось!..
