Восстание на Боспоре - Полупуднев Виталий Максимович (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
– А потом?
– А потом боги помогли мне понять иное, большее, чем любовь. Я увидела, что ты, а не кто-то другой, должен спасти свою родину, свой народ, объединить его на великую борьбу! И я стремилась всеми силами помочь твоему освобождению. Но мне не удалось сделать этого… – Княгиня опять опустила глаза и вздохнула как бы с сожалением. – Ты вырвался из плена сам, тебе служили преданные люди. Когда ты возвратился в Скифию, я опять решила всеми силами помогать тебе, но слабы женские силы. Боги возлюбили и вознесли тебя, а я опять осталась незамеченной, в стороне. – Опять глубокий вздох.
– Почему в стороне? – спросил, сияя глазами, расчувствовавшийся царь. – Ведь ты сама говоришь, что питала ко мне страсть. Что же, ты теперь разлюбила меня, а? Или нашла другого, лучшего?
Он рассмеялся счастливым смехом, окончательно убедившись, что его тайные упреки этой женщине оказались всего лишь его собственным вымыслом. Он чувствовал себя удивительно хорошо. Табана манила к себе как женщина, пьянила его.
Они сидели в знакомом дворике Палакова дворца, около испорченного фонтана, на каменной скамье. Голуби садились на край пустого бассейна, совсем не боясь людей. Дворик, выстланный плитами, между которыми пробивалась трава, белые колонны, облитые солнечными лучами, нежное воркование голубей – все казалось Фарзою в этот миг полным праздничной радости. Ему хотелось обнять мягкие, полные плечи собеседницы. Но она молчала, опустив глаза.
Табана усилием воли скрыла свое волнение. Ее неудержимо влекло к сильному молодому мужчине, но она умела держать сердце в плену разума. Оправив волосы, упавшие на высокий чистый лоб, ответила:
– Если бы ты оставался просто князем Фарзоем, даже не князем, а простым воином, я упала бы к ногам твоим, поцеловала бы прах у ног твоих и стала бы твоей вечной рабой!.. Рабой любви!.. Ибо я могу любить только одного и только всегда!.. Но я хочу, чтобы и меня любили так же!
Она смело и прямо взглянула в его глаза, подернутые влагой.
– Разве я теперь стал иным? – усмехнулся Фарзой.
– Ты стал царем!.. А я всего лишь одинокая вдова, княгиня далекого племени, хотя и храброго, но бедного. Кем я могу быть у тебя? Наложницей? Никогда! Я опозорила бы и род и племя свое! Борак перевернулся бы в могиле, когда узнал бы, что жена его так низко пала!.. И ты, предлагая мне любовь, унижаешь меня! А ты хорошо знаешь, что такое унижение. Моя любовь осталась там, позади, где остался и дорогой мне князь Фарзой. А царю Фарзою я могу лишь поклониться, поблагодарить его за многое и попросить разрешения вернуться домой. Ибо я княгиня, и племя ждет меня! Пока я жива, никто не сядет на место покойного Борака!
Фарзой с нарастающим удивлением смотрел на Табану, игривая улыбка стала сходить с его лица и наконец исчезла. Он опустил протянутую руку и задумчиво стал следить за воркующими голубями, что задевали своими крыльями его мягкий сапог.
– Велика душа твоя и велик ум твой! – произнес он в раздумье. – Ты настоящая княгиня, достойная своего покойного мужа! И я завидую Бораку, хотя он мертв, а я возвышен богами. Он имел сокровище, какого мне, как видно, не иметь.
Ресницы больших темных глаз дрогнули, вдова бросила вопрошающий взгляд, но сдержалась.
– Твое сокровище, – ответила она, – это твоя царственность, любовь к тебе народа! Что перед этим значит чувство женщины, вдовы?.. Ничто!.. А тех, кто с великой радостью разделит с тобою ложе, найдется много… Поэтому не говори мне о любви, хотя, как царь, ты волен в своих поступках. Но не наноси обиды памяти Борака, что любил тебя, не обижай бедную вдову из чужого племени. Лучше отпусти ее с миром.
Строгость и достоинство знатной женщины, знающей себе цену, Табана умело сочетала со смирением и скромностью, чем подкупила не искушенного в любовных хитростях Фарзоя.
– Никто не может задержать тебя, достойная княгиня, – поспешил заверить он, – но наша былая дружба и мое сердечное влечение к тебе дали мне право так просто говорить с тобою… Видно, царям любовь заказана…
5
В Неаполь прибыли послы из далекого Танаиса. Они привезли подарки, привели хороших коней, передали новому царю Скифии братский привет от грозного аланского царя Харадзда. Главой посольства оказался небезызвестный Форгабак, который счастливо избегнул руки разъяренных рабов в восставшем Пантикапее. Теперь он выглядел богатым греком-колонистом и вел речи не хуже заправского оратора.
Он говорил, что сильный царь Харадзд желает царю Скифии здоровья и успеха.
– Царь аланов, – говорил он с поклонами, – рад, что скифский народ нашел достойного вождя и повелителя! Ибо слава о храбрости и учености мудрого князя Фарзоя, ныне царя Скифии, давно дошла до Танаиса и катится дальше, как степная трава перекати-поле, к восходу солнца, к берегам Оара, величайшей из рек!..
После угощения и отдыха опять состоялась встреча, в более узком кругу, где Форгабак прямо намекнул, что Харадзд противник союза Скифии с рабским царем Савмаком и, если Фарзой пойдет на подмогу Савмаку, аланы начнут планомерное истребление агарскнх племен и вторгнутся в роксоланские степи. А с другой стороны, заключат военный союз с Диофантом и Карзоазом.
Это был удар, направленный прямо в сердце замыслов скифского царя. Дальновидному Харадзду и хитрым грекам из Танаиса было хорошо известно, что могут означать длительное пребывание Табаны в Неаполе и ее дружеские отношения с Фарзоем.
На совете князья и друзья Фарзоя в один голос заявили, что ссориться с аланским царем не следует.
– Но союз с Савмаком и разгром наших общих врагов – долг наш! – возразил царь. – Если мы будем в крепком союзе с Савмаком, страшны ли нам аланы?!
– Страшны, государь! – хором ответили князья. – Ибо ослабла Скифия, а Савмак еще не укрепился на троне Спартокидов. Разобьют враги его и нас. Союз Харадзда с Митридатом – большая сила, и нам ее не перебороть!
– А если мы одну руку протянем Савмаку, а другую Тасию?.. Страшны ли будут нам аланы и Митридат, когда вся Таврида и роксоланы объединятся?
Тройственный союз, о котором говорил разгоряченный царь, был возможен, так как Тасий и Палак были дружны и вместе выступали против Диофанта. Но роксоланы после поражения тоже нуждаются в передышке. Пойдет ли хитрый Тасий на возобновление войны в союзе с ослабевшей Скифией и рабским Боспором?
Князья и советники попросили времени подумать. Фарзой отпустил их, но кровь кипела в нем, он уже видел себя во главе большого войска, вооруженного Боспором и поддержанного ратями роксоланских катафрактариев. Он метался по высоким залам неуютного дворца скифских царей, обдумывая планы решительного разгрома понтийцев и захвата в плен Диофанта.
Словно в ответ на его замыслы, донеслась весть, что с севера едет еще одно посольство – от Тасия и агаров.
– В добрый час, в добрый час! – возликовал нетерпеливый царь. – Видно, пока мои князья-тугодумы будут сидеть и терять время, мы совершим великое дело!
Фарзой выехал на прогулку в степь в сопровождении Таная, Пифодора и кучки вооруженных всадников – телохранителей. Они натешились лихой скачкой на резвых скакунах и выехали на высокий бугор, откуда открывался вид на дымчатые степи. Воинов оставили внизу, в балке.
– Слыхал? – спросил царь Таная. – Роксоланы в гости едут. Спешат приветствовать меня и, думаю, не откажутся от крепкого союза. Понтийцы им тоже немало насолили, да и против аланов друзья нужны. Савмак будет рад нашему единению с Тасием.
Танай задумчиво смотрел в синюю даль степи, словно хотел увидеть в ней будущее Скифии. Его тоже подкупала мысль о союзе с роксоланами. Но этот союз означал новую, небывалую войну. Выдержит ли ее скифский народ? Интересы кочевого и оседлого населения, голодного и ограбленного, настоятельно требовали мира. И этот мир уже заключен. Понтийцы с поразительной легкостью признали нового царя, обещали ему мир и дружбу. Они напуганы восстанием Савмака, они боятся новой войны в Тавриде. Но они могут ее возобновить, после того как справятся с рабским восстанием. Сначала разгромят Савмака, а потом опять двинутся на Неаполь.
