Послесловие - Витич Райдо (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Она знает, что Коля жив, что жив Леня.
Разве этого мало, чтобы твердо сказать — я абсолютно счастливый человек?
Да!
Но она может сделать больше для своей страны и для людей. Она пойдет учиться. На врача, чтобы помогать. Она много убивала, теперь будет лечить. И плевать ей на отобранные регалии — зачем они в гражданской жизни? Главная цель достигнута — мир восстановлен. И какая разница кем ты был на войне в мирное время?
Все это там, во «вчера».
В конце концов, у нее есть, где жить, есть зачем. Не пропадет. Сама все сможет. Никто ей не нужен… и она никому…
Горько, но факт.
Голову резко обнесло, в глазах потемнело и, Лена поняла, что больше не может стоять — сползла по стене и потеряла сознание.
Проходящий мимо мужчина попытался помочь ей, похлопал по щекам, приняв ее состояние за голодный обморок, но девушка не реагировала.
Пришлось искать телефон и вызывать карету скорой помощи.
Глава 52
Лидия Степановна с осуждением поглядывала из-под очков на молоденькую телефонистку Тамару Спивакову. Вырядилась та, как на концерт. И ясно женщине зачем — поползли уже слухи, что полковник Санин не женат. И вот результат — то одна в приемной по личному вопросу дожидается, то вторая.
Николай мельком глянул на девушку, что тут же выпрямила спину и призывно заулыбалась, как только он вошел в приемную. Бросил секретарю:
— По личным вопросом не принимаю, — и зашел в свой кабинет.
— Поняла, Спивакова? — глянула на девушку женщина. Та вздохнула, губы поджала и поцокала каблучками прочь.
"Ой, вертихвостка", — качнула головой Лидия Степановна: "А Николай Иванович молодец. Обрезал на подлете".
Приготовила Санину утренний чай, как уже вошло в привычку и вплыла в кабинет, поставила перед мужчиной стакан в подстаканнике:
— Спасибо, — кивнул, глянув мельком. — Лидия Степановна, что нужно было этой девушке?
Женщина оперлась на поднос о стол и начала портреты политических деятелей на стене рассматривать:
— То же что и вчера Веденеевой, а позавчера Ивановой. По личным вопросам к вам на среду записано девять человек.
"Ого", — уставился на секретаря.
— Не подскажете, откуда такая лавина "личных проблем" образовалась?
"Сам не понимает?" — зыркнула на него. Впрочем, мужчины далеки от женских хитростей, все за чистую монету принимают.
— Могу, Николай Иванович. Видите ли, когда начальник молод, неглуп, весьма приятен внешне, а главное, не женат, это вызывает некий диссонанс в женском коллективе.
— У нас женский коллектив? — насторожился.
— Нет, но контингент женщин, молодых и не замужних, достаточен.
— Так. И что этим молодым и незамужним от меня надо? Женихов? Полное подразделение.
— Да, но… Вы наиболее привлекательны в этом качестве, — не стала ходить кругами и заявила прямо.
Санин крякнул:
— Ага?… Вы свободны, Лидия Степановна.
Женщина ушла. Николай выкурил папиросу, выпил чай и бросил ломать голову над темой "женихов и невест".
В обед Ковальчук с Мирошниченко, начальницей телефонисток чай в подсобке Тамары Ивановны пили с сухариками, решив поэкономить, как обычно. Кормили в столовой хорошо, в общем, недорого, но зарплаты все равно не хватало. У Ковальчук двое внуков на шее, одной поднимать — что сын, что сноха сгинули на фронте, у Мирошниченко тоже трое пострелят, а зять — инвалид, дочь больная — и каждого накорми, в чем зимой ходить сообрази — расходов много, а доходов пшик.
— К коммерческом мыло появилось. Зашла, цену увидела — чуть не упала. Пятьдесят два рубля!
— С ума сошли совсем! — возмутилась и Лидия. — Это что получается, мы на свои кровные можем пять кусков мыла взять и дальше зубы на полку?
— Ой, не говори, — отмахнулась. — Мне вон Олюшке лекарство покупать, а на какие шиши? У Бориса льготы и то, говорят, отнимут скоро. Все на равном положении.
И рот закрыла: что-то не в ту сторону в разговоре пошла. Ковальчук сообразила и закивала:
— Ничего. Мы русские люди, вытерпим, раз так надо. В войну вон как лихо было, но товарищ Сталин сказал — победили, и тут как товарищ Сталин говорит, будет — наладится, и жизнь будет прекрасной.
— Угу, — поджала губы Морошниченко.
— Ты бы за своими тетехами присмотрела, Тамара. Совсем ведь наглеют. Иванова твоя да Спивакова самые ретивые.
— А чего они?
— По личным записываются к нашему. Отираются у меня во время рабочего дня. Бродят вокруг Николая Ивановича, как кошки вокруг масла. Так объясни или на собрании пропесочить нужно. Не дело, Тома.
— Вот ведь паразитки, — кивнула. — А я думаю, что они все в туалет отпрашиваются? Диарея что ли образовалась? Поняла Лида, устрою им баню. Хорошо, что сказала.
— Вот, вот, а то и тебе достанется. Наш за дисциплину строго, а тут во время рабочего дня разгильдяйничают.
— Ой, спасибо, что предупредила.
Санин в столовой кушал. Тома Спивакова поднос взяла, оценила "расстановку сил" вокруг — столы полупустые и вроде не лезь к полковнику, но она решилась: погонит, так погонит. А если нет?
— Можно? — застыла со скромным видом перед Николаем. Он глянул на нее снизу вверх, оглядел «местность», но не послал за соседний столик, кивнул: можно. Девушка симпатичная, с виду скромная. Авось спокойно пообедать не помешает.
— Меня Тамара зовут.
Николай кивнул, но не факт, что услышал — щи больше интересовали. Вкусные, наваристые, почти домашние.
— А в ЦДРИ открылась выставка новых произведений художников Москвы, — сообщила девушка.
— Вас привлекает искусство художников? — глянул на нее неласково.
— Живопись расширяет кругозор. А вам разве не любопытно?
— Ничего не понимаю в картинах.
— Ой, ну что вы, — расцвела улыбкой девушка. И улыбка у нее была трогательная, по-детски бесхитростная. Николай слегка улыбнулся в ответ. — В выставочном зале художественный салон в конце сентября открылся, так я раз пять уже была. Такие замечательные, реалистичные полотна! Удивительная передача чувств через краски. А портреты кистей Корна, Бродского — живые люди!
— Угу, — отодвинул опустевшую тарелку, придвинул второе.
— Хотите вместе сходим, я вам расскажу о художниках, покажу самые выдающиеся их произведения.
— Боюсь времени нет, — глянул на нее понимая, что его банально приглашают на свидание. Сам он приглашал, было, но чтобы его? Чудеса просто.
— Ой, Николай Иванович, — смущенно улыбнулась девушка. — Я поняла, вы думаете, я вас на свидание приглашаю. В мыслях не было, честное слово.
Тамара говорила искренне и по виду можно было понять, что Николай действительно ошибся.
— Н-да? — хлебнул компота изучая девушку уже с интересом. Милая. Ну и почему бы действительно в общеобразовательном плане на выставку с ней не сходить? — А что так на картины полюбоваться хочется?
— Как сказать, — помялась. — Хочется, конечно. В театр билетов не достать, в кино дорого, с билетами тоже проблема.
— А сходить куда-нибудь хочется. Дома скучно, проблемы, хочется отвлечься, — улыбнулся с пониманием.
— Есть желание, — скромно улыбаясь, потупила глазки. — Но это разве плохо?
— Нет, — плечами пожал. Допил компот.
— Одной-то не очень приятно ходить, пристают бывает, и вообще.
Николай стакан на стол поставил, разглядывая девушку: губы пухлые, руки нежные, грудь высокая…
— До скольки выставка ваша?
— Не моя, — смутилась. — До восьми.
— А смена у вас?
— До пяти.
— Хорошо, в шесть у ЦДРИ, — и встал, пошел на выход.
Тамара ладонь к груди прижала, сдерживая крик радости: ура!! Клюнул!
— Томочка Ивановна, — заканючила, вернувшись на рабочее место. — Можно мне немного пораньше уйти? Минут на тридцать, очень нужно. Голова невмоготу разболелась.
Знала, на что давить. У Морошниченко слабость к заболевшим и увечным, им она никогда отказать не могла и, пожалуй, единственно, кого понимала. Поэтому поворчала, понаблюдала за старательно изображающей умирающую Спиваковой и, отправила ее домой, сама за пульт села.
