Звезды смотрят вниз - Кронин Арчибальд Джозеф (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Понимает ли он! От такой дерзости кровь опять бросилась в голову Ричарда. Он сразу же замкнулся в себе.

— Не теперь.

— Мне хотелось бы объяснить тебе все, папа, — продолжал Артур. — Тогда легче все примешь. Ты беспокоен и так возбуждён. Ты не сознаёшь, что нездоров.

— Я здоров, — сердито возразил Баррас. — Никогда в жизни я не был здоровее.

— Знаешь, что мне пришло в голову, папа, — продолжал Артур, желая как можно осторожнее подготовить его к предстоящей перемене. — Что, пожалуй, было бы неплохо расстаться с «Холмом» и переехать в усадьбу поменьше. Видишь ли…

— Не говори ничего сейчас, — перебил его Ричард, — может быть, завтра поговорим. Сейчас я не стану и слушать. В другой раз. Я просто не стану слушать… Не теперь.

Он лежал с закрытыми глазами в кресле и не слушал Артура, так что Артур в конце концов отказался от своего намерения и вышел из комнаты.

Он пока ещё не желал, говорить с Артуром! Нет, разумеется! Позднее, когда он закончит восстановление «Нептуна», он будет диктовать Артуру свои условия.

Тут он, вздрогнув, открыл глаза, и его рассеянный лихорадочный взгляд тупо уставился на белый потолок. О чём это он думал? Ах да, вспомнил! Тупое выражение исчезло с лица. Тусклые глаза увлажнились и засверкали. И как это он не подумал об этом раньше? Разумеется, о руднике, о своём «Нептуне»! Мысль пришла жуткая, но блестящая. Он бросит всем вызов, явившись самолично в «Нептун»!

Трепеща от волнения и радости, он встал и сошёл вниз. Пока всё шло отлично. Внизу он не встретил никого. Все были заняты, озабочены, расстроены. Он прокрался в переднюю, торопливо схватил там свой котелок и нахлобучил на голову. Волосы, давно не стриженные, висели из-под котелка всклокоченной бахромой. Но ему было всё равно. С большой таинственностью он вышел за дверь и остановился, пошатываясь, на ступеньках. Перед ним тянулась аллея с открытой калиткой в глубине, и у калитки не было никого. Там далеко за лужайкой и местом, где рос ракитник, начиналась область запретного, опасного. Как Хильда, так и доктор Льюис сделали её совершенно запретной и опасной. Предприятие было жуткое, но Ричард шёл на все. Спотыкающимся аллюром одолел он разом и ступени и дорожку — и, наконец, очутился на свободе. Правда, при этом покачнулся и чуть не упал, но какое это имело значение, раз он так скоро от всего избавился — от спотыкания, от стука в висках, электричества, от всего этого отвратительного заговора против него.

Он прошёл по аллее до Слус-Дин. Он не так глуп, чтобы идти к «Нептуну» обычной дорогой, эта дорога, конечно, под надзором, и его перехватят. Нет, нет! Он не так глуп! Он выбрал длинный обходный путь, мимо рощи, через поле и «Снук», так чтобы прийти на рудник с другой стороны. Он упивался ловкостью своего контрвыступления. Замечательно придумано, замечательно!

Но шёл сильный дождь, а дорога, им выбранная, была плоха и грязна. От ливня все рытвины превратились в большие лужи, и Ричард едва волочил ноги. Скоро он вымок под дождём, был весь забрызган грязью. Он шлёпал по воде и грязи своей спотыкающейся походкой, пока не добрался до высокого перелаза в конце Слус-Дин.

Тут он остановился. Перелаз являлся непредвиденным препятствием. Ричард видел, что придётся на него карабкаться. Но он не мог поднять ноги выше, чем на шесть дюймов от земли, а ступенька перелаза находилась на высоте, по меньшей мере, восемнадцати дюймов.

Ричард не в силах был взобраться на такую высоту, и слезы задрожали в отуманенных старостью глазах.

Слезы и ярость; да, бешеная ярость. Он не побеждён, нет! Эта приступка в плетне — только часть всё того же заговора против него. Он должен и её одолеть, эту коварную приступку. Дрожа от ярости, Ричард поднял руки и упал на плетень. Живот его пришёлся у верхней ступеньки перелаза. Он секунду балансировал всем телом, словно плавая, на верхней ступеньке, затем кувыркнулся через плетень. О чудо, чудо, он уже на той стороне! Он тяжело упал лицом в лужу грязи и лежал, задыхаясь, оглушённый, изо рта текла слюна, а молот в голове и электричество действовали вовсю, сквозь грязь и слякоть.

Долго лежал он так, потому что молот, казалось, что-то размозжил у него в голове, а грязь холодила её снаружи. Но в конце концов он поднялся, да, поднялся на локтях, потом на коленях и, наконец, ужасным усилием встал на ноги. Земля слегка качалась под ним, он потерял шляпу, его руки, лицо и одежда были сплошь измараны грязью. Но всё это пустяки. Он опять на ногах и идёт. Идёт к «Нептуну».

Идти теперь было уже не так легко. Молот ушиб его тяжело, правая нога онемела, приходилось волочить её как какой-то лишний груз. Это было странно, так как обычно и молот и электричество мучили его левую ногу, теперь же они принялись за правую ногу и за правую руку тоже. Вся правая сторона у него была как парализованная.

Он шёл всё вперёд, за лесок, потом по дорожке к «Снуку», пошатываясь и волоча одну ногу, с непокрытой головой, весь в грязи, с лихорадочным беспокойством устремив красные, налитые кровью глаза на копры «Нептуна», видневшиеся за последним рядом домов, окаймлявших «Снук». Он хотел идти быстро, но шёл медленно; весь он был точно связан; точно тяжесть какая-то висела на нём, мешая идти. Он сознавал, что идёт медленно, и это его бесило. Пытался заставить себя идти быстрее — и не мог; его преследовала мысль, что в «Нептуне» что-то происходит, заговор или катастрофа, и что он не попадёт туда вовремя. Это доводило его до исступления.

Потом опять начал хлестать дождь, настоящий ливень. Дождь поливал его обнажённую старую голову. Длинные седые волосы прилипли к голове, дождь, смывая грязь, заливал ею глаза, мешая видеть, стегал и мочил его.

Он остановился, вся его ярость испарилась куда-то, и он стоял неподвижно под свистящими струями дождя. Он был испуган. И вдруг заплакал. Слезы мешались с каплями дождя и ещё больше мочили щеки. Как слепой, двинулся он вперёд. Ему хотелось найти какое-нибудь убежище.

В конце ряда домов, окаймлявших «Снук», находился кабачок, известный под названием «Приют углекопа», жалкое, убогое заведение, которое содержала вдова Сюзен Митчель. Сюда заходили только самые бедные рабочие, жившие в районе «Снука». Но Ричард вошёл сюда, в эту харчевню под вывеской «Приют углекопа».

Он вошёл, как будто занесённый сюда порывом ветра и дождя, и стоял на каменном полу, промокший до нитки, качаясь на ногах, как какой-нибудь старый и пьяный бродяга. В харчевне было только двое мужчин, двое рабочих в молескиновых штанах; они играли в домино, и на единственном столике подле них стояли пустые пивные кружки. Рабочие уставились на Ричарда и захохотали.

Они его не узнали. Они приняли его за старого бродягу, который, видно, уже хватил малую толику. Один подмигнул другому и обратился к Ричарду:

— Эге, миленький, ты, видно, побывал на какой-нибудь свадьбе!

Ричард поглядел на него, и что-то в этом взгляде заставило обоих рабочих снова расхохотаться. Они тряслись от смеха. Затем второй сказал:

— Ничего, ничего, друг. Бывали и мы под хмельком.

И, взяв Ричарда за плечи, он довёл его до деревянной скамьи у окна. Ричард упал на неё. Он не сознавал, где находится, не понимал, кто эти двое людей, глазевших на него. Он порылся в кармане, ища онемевшей рукой носовой платок, и в то время как он его доставал, из кармана выпала монета и покатилась по каменному полу. Это была монета в полкроны.

Второй рабочий поднял её, поплевал на неё и ухмыльнулся.

— Эге, брат, да ты богач, как я вижу! Поставишь по осьмушке [28] на брата?

Ричард не понял, но второй рабочий решительно постучал по прилавку и крикнул:

— Три осьмушки!

Из задней комнаты вышла женщина, худая и бледная брюнетка.

Она налила три порции виски, но, наливая третью, посмотрела с сомнением на Ричарда.

— Ему бы лучше не пить виски, — заметила она.

Первый рабочий сказал:

— Лишняя капля ему уже вреда не принесёт.