Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович (книга бесплатный формат TXT) 📗
— Доволен, — буркнул Джакомо и спрятал фирман в пенал. — Бери свои камушки.
— Ты принес слишком мелкие алмазы. В твоей шкатулке были крупные. — Али раскрыл мешочек и проверил его содержимое. Конечно, того, что он получил, вполне достаточно, но почему не попробовать выжать еще?
— Вымогатель, — засмеялся венецианец и протянул ему кошелек с золотом. — На! Считай, что у меня сегодня приступ небывалой щедрости.
— Храни тебя Аллах!
— Надеюсь, он поможет и тебе сохранить свою голову! — Джакомо повернулся и быстро пошел к дому.
Наконец-то можно вздохнуть спокойно! Сейчас он соберет самое необходимое, возьмет красавицу рабыню, спустится в подвал, откинет крышку заветного люка и спрыгнет в темноту подземных галерей. Ночью над его головой уже распустит паруса корабль, а через несколько дней отец Паоло сможет выбрать фирман по вкусу. И кто знает, на каком он остановит свой выбор?
Неожиданно венецианец увидел странную для этого квартала фигуру: навстречу ему шел высокий худощавый господин в европейском платье и шляпе с пышными черными перьями. На боку у него висела длинная шпага, а за поясом торчали пистолеты. Незнакомец направился прямо к нему и вежливо поинтересовался на итальянском:
— Простите, синьор! Не вы ли господин Джакомо дель Белометти?
— Именно так, синьор, — гордо выпрямился Джакомо. Неужели генерал иезуитов устал ждать и прислал «погонялу»?
— Прекрасно! — Тонкое лицо незнакомца расплылось в улыбке. — Мне просто повезло, что не пришлось долго искать вас в этом Вавилоне. Получите, синьор! — Он медленно стянул с руки перчатку и резко бросил ее в лицо венецианца. — Я — Антонио да Камерино! Угодно ли вам скрестить со мной шпаги?
Джакомо похолодел: он ожидал чего угодно, только не появления жаждущего мести родственника убитого им на дуэли в Риме Ридольфо да Камерино! И надо было этому дураку разыскать его в Константинополе именно сейчас! Выходит, даже сам отец Паоло оказался бессилен, не смирил потомков гордых патрициев.
— Вы ищете смерти? — Белометти презрительно усмехнулся.
— Все в воле Божьей, — ответил Антонио. Его глаза смотрели холодно и спокойно, а жилистая рука легла на эфес шпаги. — Где и когда мы сможем решить наше дело, синьор?
Джакомо понял, что так просто отделаться ему вряд ли удастся, но не желал понапрасну подвергать риску свою жизнь, уже имея на руках целых два султанских фирмана. Надо было срочно придумать, как избавиться от Антонио.
Да Камерино ждал ответа Белометти с ледяным спокойствием уверенного в себе человека. Такие люди ничего не делают наобум, четко взвешивают каждый свой шаг и каждое слово. Если он отправился в Константинополь, значит, прекрасно владел шпагой и не поленился заранее заказать заупокойную мессу по своему будущему противнику: вон как его гибкие, сильные пальцы ласкают рукоять шпаги, с нетерпением ожидая, когда же наконец можно будет вытянуть ее из ножен. И тогда она выползет на свет Божий, будто стальная змея из темной норы, чтобы через несколько мгновений ужалить Джакомо в сердце.
Венецианец вздрогнул и встряхнул головой — что это он, в самом деле? Еще рано хоронить себя! Но в душе уже поселился мерзкий страх: неожиданно возникший перед ним человек показался Джакомо неумолимым посланцем безносой дамы в белом саване и с косой в костлявых руках. В жаркий день среди прокаленной солнцем пыльной улочки турецкой столицы от Антонио словно пахнуло могильным холодом, и перед Белометти на миг приоткрылась завеса, скрывающая будущее.
— Я жду, синьор, — бесстрастно напомнил да Камерино. — Соблаговолите сказать: где и когда? Не хотелось бы откладывать. Нам вряд ли удастся найти секундантов в этой варварской стране, поэтому предлагаю довериться дворянской чести друг друга. Кажется, ваша шпага такой же длины, как моя? Не начать ли нам прямо сейчас, здесь?
— Это невозможно. — Джакомо усилием воли подавил страх и вновь обрел уверенность.
Антонио правильно сказал, что здесь варварская страна. Если кто и знает о его прибытии в Константинополь, то вряд ли кто потом сможет узнать, куда он делся: катакомбы и морские волны хорошо умеют хранить тайны.
— Это невозможно, — любезно улыбаясь, повторил венецианец. — Рядом мечеть, а поблизости нет ни одного уединенного места, где мы сможем без помех разрешить наши разногласия.
— Какое дело до нас туркам? — Антонио недоуменно пожал плечами.
— О, вы их плохо знаете. Предлагаю отправиться ко мне. При доме есть большой сад с широкими и ровными аллеями, скрытый от посторонних взглядов высоким забором. Там нам никто не помешает. Надеюсь, вас не затруднит совершить небольшую прогулку?
— Доверяюсь вашей чести, — поклонился да Камерино. — Где ваш дом, синьор?
— Через десять минут мы уже будем в саду. Почти райском.
Они пошли рядом, как два приятеля. Вот уже и знакомые ворота. Джакомо стукнул кольцом калитки, и она распахнулась. Вежливо пропустив вперед Антонио, венецианец вытянул из-за пояса пистолет и тихонько взвел курок. Сейчас он всадит пулю в затылок самоуверенного мстителя, а потом прикажет привратнику зашить тело в парусиновый мешок с камнями. Вечером страшный сверток бросят в Босфор.
Ничего не подозревавший да Камерино вошел в калитку. Следом шагнул Белометти и вскинул пистолет, но выстрелить не успел. Пистолет у него вырвали и так толкнули в спину, что он чуть не сбил с ног Антонио. Уцепившись друг за друга, они еле удержались на ногах. Обернувшись, Джакомо уже открыл рот, чтобы гневно обрушиться на турка-привратника, и замер в изумлении.
Калитка захлопнулась. Прижавшись к ней спиной, стояли двое мужчин — их лица до глаз закрывали темные платки. У обоих в каждой руке было по пистолету. Один из мужчин держал на мушке да Камерино, а другой прицелился в грудь Белометти.
— Видимо, я зря полагался на вашу честь, — процедил сквозь зубы Антонио.
— Боюсь, синьор, мы оба попали в дурную историю, — обреченно вздохнул Джакомо…
Выскочив в окно, Гравино почувствовал сильный удар ниже плеча и тут же услышал выстрел. Пошатнувшись, шпион быстро ощупал руку: ничего страшного, пуля прошла вскользь, а кровь — ерунда: хороший стакан крепкого вина и кусок жареного мяса быстро восстановят силы. Но сейчас нужно думать не о мясе и вине, а о том, как сохранить голову! В два прыжка он очутился у забора и перемахнул через него, не обращая внимания на боль и набухший кровью рукав. Скорее, пока они не опомнились!
Гравино кинулся по улице, надеясь достичь перекрестка и затеряться в толпе: там преследователи не осмелятся палить по нему из пистолетов. Кварталы старой части города изобиловали закоулками, словно специально предназначенными для того, чтобы в них удобнее было скрыться. В один из таких проулков он и метнулся, моля всех богов, чтобы тот не оказался тесно застроенным тупиком. Тогда — конец, догонят и прирежут! Однако всегда столь благосклонная к нему удача и сегодня не покинула шпиона: помогла ему удрать, открывая перед ним одну за другой узкие, грязные улочки, уводившие все дальше и дальше от преследователей.
Наконец, Гравино остановился. Кажется, удалось скрыться, но успокаиваться еще рано. Он оторвал от рубахи лоскут, наскоро перевязал рану и отправился дальше, невесело размышляя над досадным происшествием, чуть было не закончившимся для него весьма плачевно. Как, дьявол их раздери, они сумели поймать толстого Джафара? Вечно этого дурака носит где не следует! Впрочем, как они его изловили, не так уж важно, интереснее другое: что этот кусок сала успел рассказать?
К сожалению, он слишком много знал и выдал Гравино, иначе русский не повел бы их так спешно в дом на окраине: хотел, чтобы Джафар поскорее указал на шпиона! Тот указал, не подумав, как близко возмездие за неумение держать язык за зубами. Дурак!
Так, с жирным Джафаром все ясно, а вот как быть ему, бедному Гравино? Попадаться на глаза бывшим галерникам нельзя — это равносильно самоубийству. Денег нет, зато есть оружие и голова на плечах. Кстати, она начала нехорошо кружиться и к горлу подступила тошнота. Проклятая пуля заставила его пролить немало крови, рукав уже весь мокрый, даже повязка не помогает. А поначалу, в горячке, показалось, что рана незначительная. Куда же теперь податься: к хитрому венецианцу или во двор старого кастрата? Наверно, куда поближе — солнце припекало, плечо болело, и силы иссякали с каждым шагом.
