Пять столетий тайной войны - Черняк Ефим Борисович (мир бесплатных книг txt) 📗

«Заговор Робеспьера»

Если раньше организаторами подмены и бегства дофина объявляли то Шометта и Эбера, то Барраса, то теперь очередь дошла до Робеспьера. При этом разъяснялось, что планы «подмены» дофина и последующей реставрации составлялись им в интересах революции! Еще Ж. Ленотр ссылался на попытки Робеспьера сплотить вокруг себя верных людей, его отвращение к скомпрометировавшим себя и коррумпированным политикам, его открытую проповедь деизма, которую он сознательно противопоставлял «бесстыдному кощунству сектантов Разума». Он считал, что народ устал от террора и беспорядков и будет приветствовать «человека, достаточно влиятельного и достаточно смелого, чтобы покончить с террором, добиться мира и вернуть Франции утраченное спокойствие». Проводя осторожную и продуманную политику, Робеспьер не мог не интересоваться, как и многие другие, малолетним королем, который, как полагали, постоянно содержался в Тампле, чтобы в нужный момент сделать его главным козырем в решающей игре. Подобные характеристики действий Неподкупного воспроизводятся в значительной части работ консервативных историков. Это, разумеется, относится к тем из них, которые занимаются «загадкой Тампля», и такая оценка служит у них исходным пунктом для обращения к бумагам д'Антрега. Ленотр рассказывал на основе бюллетеней д'Антрега о будто бы произведенном Робеспьером временном перемещении дофина в замок Медон. Переводя ребенка в более удобное и подходящее для его здоровья место, Робеспьер «заботился» о «достоинстве и интересах Франции». Это было одновременно «гуманным актом и хорошей политикой». Остается добавить, что, по мнению Ленотра, именно тогда впервые Робеспьер с отчаянием узнал о подмене дофина и что этим объясняется его последующее отсутствие в течение нескольких недель, в июне и июле, на заседаниях Комитета общественного спасения, о причинах которого до сих пор спорят историки…

В бумагах Робеспьера, изъятых после его казни, есть следующая запись: «I. Назначить повара. 2. Арестовать старого. 3. Использовать Вильера, друга Сен-Жюста. 4. Поручить мэру и национальному агенту осуществить увольнения. 5. Николя обучит Вильера. б. Опиум. 7. Врач. 8. Назначение членов Совета [34]. 9. Определить за два или три дня новичков. 10. Протокол представить».

Как объясняют эвазионисты, это — заметки, сделанные робеспьеристом Пейяном, который был назначен весной 1794 г. национальным агентом (главой) Парижской коммуны. Речь идет о замене повара Гарнье, единственного из оставшихся старых слуг, хорошо знавшего дофина. Бывший драгунский офицер Вильер, когда-то сосед Робеспьера по квартире, в 1794 г. время от времени выполнял обязанности присяжного Революционного трибунала и был доверенным лицом Сен-Жюста, дававшего ему какие-то поручения. Типограф Николя, также присяжный Революционного трибунала, человек, преданный Робеспьеру, должен был проинструктировать бывшего драгуна, годившегося лишь на сугубо подчиненные роли. Руководство Коммуны должно было произвести «увольнения», которые помогли бы осуществить похищение; ребенку следовало дать опиум; в проведении операции должен был участвовать врач. Главная трудность заключалась в том, чго дофина ежедневно разглядывали через стекло четыре дежурных комиссара, дабы удостовериться, что «заложник» находится на месте. Поэтому в «заметках» предписывается назначить «новых» членов Коммуны, которые еще не видели его и не могли заметить подмены. Предполагалось, что бегство будет обнаружено через «два или три дня», но как оно было осуществлено, осталось бы неизвестным. Упоминаемый в «заметках» Совет, членов которого следует переназначить, — это, вероятно, администрация Тампля.

Это — важная запись, позволяющая ряду историков утверждать, что Робеспьер подготовлял «бегство» дофина из Тампля. Однако есть основания и задать иной вопрос: имеют ли эти малопонятные «заметки» какое-либо отношение к плану бегства?

В ноябре 1980 г. на заседании комиссии по старому Парижу был заслушан доклад известного исследователя М. Флери, в котором отмечалось, что изучение фотокопии оригинала «заметок» Пейяна приводит к неожиданным заключениям. Так, в тексте пункта 2 («Арестовать старого») стоит дополнительно «Par Ie С. S. Р.». Это несомненно сокращение от «Par С (omite de) S (alut) P (ubiic)», то есть от «Комитета общественного спасения». В пункте 7 («Врач») добавлено: «par I'acc. pub.» (accusa-teur public) — «общественным обвинителем» Фукье-Тенвилем, то есть действие должно было быть произведено указанным должностным лицом. Подобные добавления и уточнения нужно внести и в другие пункты. Можно предположить, что заметки касаются какого-то госпиталя (а управление больницами и тюрьмами занимало внимание Пейяна). Повар этого госпиталя должен был быть заменен новым Вилером (а не Вильером), которого должен был проинструктировать Николя, причем все это должно было быть осуществлено под контролем мэра Парижа Флерио-Леско и самого Пейяна (оба были ревностными робеспьеристами). Далее речь идет об «опиуме» и «враче», которого предстояло назначить общественным обвинителем, Фукье-Тенвиле (кстати сказать, отнюдь не пользовавшемся в 1794 г. доверием Робеспьера и его сторонников). В пункте 9 оказалось неразобранным слово «предшествующие», и тогда его можно прочесть так: «За два и три предшествующих [35] дня определить новичков». Можно предположить, что речь идет о смене администрации Совета общественных учреждений, подведомственных Коммуне (члены его были действительно сменены и арестованы 24 июня 1794 г.). Мелкие уточнения, которые следует внести в текст и других пунктов, придают им другой смысл. Разумеется, новая интерпретация является чисто гипотетической (это признает и сам М. Флери), но такой же, строго говоря, характер носит и традиционное истолкование «заметок» Пейяна.

Многое остается неясным. Например, почему назначение доктора для госпиталя должно было зависеть от общественного обвинителя при Революционном трибунале (что понятно, если речь идет о враче для дофина), но, может быть, имелась в виду тюремная больница.

Во всяком случае, к осуществлению предписаний, зафиксированных Пейяном, по-видимому, не было приступлено, Гарнье не был арестован и заменен другим лицом. Однако обычно «заметки» Пейяна связывают с донесением роялистского шпиона о временном увозе по приказу Робеспьера в ночь с 23 на 24 мая дофина в замок Медон.

Эпизод, сообщенный агентом д'Антрега, если не является вымыслом от начала до конца, то повторяет слухи или, проще говоря, чужие выдумки. Его пытались интерпретировать различным образом. Одни считали, что при попытке увоза дофина выявилась подмена его, произведенная Шометтом или Эбером, и поэтому «двойника» поспешили вернуть в Тампль. Другие полагали, что именно таким путем и была осуществлена подмена: увезен дофин, а возвращен в Тампль его двойник.

Член Конвента Куртуа, которому после 9 термидора было поручено издание некоторых бумаг, найденных у Робеспьера и его сторонников, утверждал, что при обыске в комнате, снимавшейся Робеспьером у столяра Дюпле на улице Сен-Оноре, были обнаружены между матрасами постели и в тайнике с двойным дном бумаги, спрятанные там, книги и вещи Людовика XVI и Марии-Антуанетты, перешедшие в распоряжение тюремных властей. Каким образом эти вещи оказались в комнате Робеспьера, осталось неизвестным. О том, что победители 9 термидора, чтобы опорочить память Неподкупного, были готовы на любую провокацию, в том числе на приписывание ему «улик», призванных доказать, что он обдумывал планы монархического переворота, — об этом знали или догадывались уже современники. Куртуа был весьма красочным представителем той хищной стаи термидорианцев, захвативших рычаги управления государством.

Но на самом деле Куртуа не подбросил, а попросту присвоил, украл на всякий случай обнаруженные им где-то вещи. И эта тайна открылась, когда после Реставрации, в 1816 г., Куртуа, к этому времени много награбивший, нахватавший взяток и превратившийся в богатого землевладельца, должен был как «цареубийца», вдобавок поддержавший Наполеона во время Ста дней, подвергнуться изгнанию из Франции. Надо было добиться, чтобы для него сделали исключение из закона. И тут Куртуа стал прельщать власти тем, что преподнесет своему «августейшему монарху Его Величеству Людовику XVIII» ценные реликвии. Среди этих сувениров находилась и прядь волос дофина. Дело не сладилось. Куртуа пришлось отбыть за гранту, в Бельгию, часть вещей у него отобрали, другие он спрятал или увез с собой. Среди спрятанных была и прядь волос, которая, переходя из рук в руки, попала наконец к исследователям, занятым разгадкой «тайны Тампля». (Как показала экспертиза, проведенная уже в XX в., эта прядь и локон, который был срезан у дофина еще до ареста королевской семьи, принадлежали одному и тому же ребенку — следовательно, во время нахождения у власти Робеспьера дофин еще не был подменен каким-то двойником.)