Словарь Ламприера - Норфолк Лоуренс (бесплатные версии книг TXT) 📗
Воздух в туннеле был теплым и неподвижным. Хотя он был в очках, в тусклом свете Ламприер улавливал только общие очертания места, где он находился. В нескольких ярдах слева от себя он различил какую-то темную фигуру — Ламприер пополз к этой фигуре, но стоило ему сдвинуться с места, как все вокруг исчезло в плотном черном облаке. Пыль 'была такой сухой и тонкой, что при малейшем движении она взлетала в воздух огромными клубами. Вдохнув, Ламприер закашлялся, и облако стало еще гуще. Пыль ослепляла и мешала дышать. Он замер на месте с закрытыми глазами. Когда через несколько минут он открыл глаза, пыль осела, и вновь появился слабый свет. Он осторожно смахнул с лица и очков слой пыли. Свет стал теперь ярче и имел желтоватый оттенок. Темная фигура оставалась на том же месте, теперь Ламприеру казалось, что это человек, который лежит в таком же положении, как и он сам. Но ее уже скрывали от его взора невысокие завихрения пыли. Она поднималась под ногами человека, который с фонарем в руках двигался по направлению к Ламприеру. Теперь он уже слышал мягкое шуршание шагов, свет приближался, и вместе с ним облако пыли. Глаза Ламприера слезились, ноздри были забиты. Он ничего не видел за этой мерзостью. Шаги умолкли, фонарь повис над его головой. Ламприер хотел заговорить, но только закашлялся. Наконец пыль улеглась, и он посмотрел наверх и увидел того, кто подошел к нему. Он ожидал увидеть Септимуса, Кастерлея, даже Джульетту, но никак не этого человека. Он не мог оказаться здесь, он был на Джерси, в том невероятно далеком мире, где был его родной дом. Он увидел знакомое с детства лицо. Это был лучший друг отца. Это к нему в тот последний летний день направлялся отец, это он не дождался Шарля и пошел ему навстречу и нашел в полях у Бланш-Пьер обезумевшего от страшного зрелища отцовской смерти, почти невменяемого сына. Сколько веков прошло с этого дня…
В желтом свете фонаря лицо друга и компаньона отца было спокойно, он глядел на Ламприера без всякого удивления.
— Джейк! — только и смог сказать Ламприер.
— Жак, — поправил его Жак и наклонился, чтобы помочь Ламприеру подняться.
В голове Ламприера завертелось множество серьезных и важных вопросов, но Ламприер ничего не спросил.
Они шли вдвоем по извилистым переходам и сводчатым пещерам Зверя, и вопросы замирали на губах, словно одно присутствие здесь Джейка давало исчерпывающий ответ на любые вопросы. Как еще он мог бы здесь оказаться, если не…
Потом пыль улеглась, и Ламприер окончательно онемел, отчетливо увидев темную фигуру, которую заметил еще раньше, но не смог разглядеть. В свете лампы поперек туннеля, всего в десяти ярдах от него, лежало мертвое тело. Ламприер медленно подошел. Черная пыль снова поднялась клубами, скрывая труп. Ламприер стоял над ним и ждал, пока облако пыли осядет. Затем из вихрей пыли появилось лицо, похожее на лицо утопленника, всплывающего из воды. Ламприер увидел белые зубы и тонкие, словно ниточки, губы. Глаза превратились в горошины, а кожа так туго обтягивала череп, что казалось, будто безводный туннель высосал из тела всю жидкость, оставив только кожу, сухую, как бумага, натянутую на фарфоровые кости.
Руки и ноги трупа были раскинуты в разные стороны. Ламприер различил клочки белых волос, что-то вроде рюша вокруг шеи и пуговицы плаща, но одежда была такой же высушенной, как и ее владелец, и теперь ее было трудно отличить от кожи. Ламприер вспомнил о ярости Азиатика, которую он принял было за пустое разглагольствование, и о безумных речах своего предка, сохраненных в записях Томаса де Вира. Ламприер взглянул в мертвое лицо и понял, что гнев и ненависть остались здесь, в темноте и одиночестве. Его враги нашли Франсуа, или он их нашел. Они убили его и бросили здесь. Ламприер посмотрел на своего предка и подумал, не уготована ли ему такая судьба.
— Джон, — окликнул его Жак, — нам надо уладить кое-какие дела.
Ламприер бросил прощальный взгляд на своего предка и повернулся к человеку, стоявшему рядом с ним в ожидании.
— Так вы — один из них, Джейк, не так ли? Вы — один из Девятки? — спросил он.
— Да, — ответил Жак. — Как и вы, Джон.
Назим опустился на колени возле люка и заглянул вниз. Длинная вертикальная шахта уходила в темноту. Назим заметил, что на протяжении первых двадцати футов стены шахты сложены из кирпича, а дальше представляли собой сплошной камень. В кирпич была вмурована железная лестница. Назим засунул за пояс лом, вынул из ножен короткий нож и зажал его между зубами. Потом он пошарил по карманам, чтобы убедиться, что не забыл прихватить свечи и спички, поднял с полу какую-то деревяшку и бросил в шахту. Прежде чем раздался глухой удар, он успел досчитать до шести. Сухой теплый воздух поднимался из отверстия и смешивался с сыростью подвала. Назим надвинул на брови шляпу и начал спускаться в шахту.
Шахта была узкой и, казалось, бесконечно длинной. Железные скобы одна за другой тянулись вниз. Отверстие люка над головой сузилось до размеров монеты, но шахта продолжала уходить в глубину. Назим задержался, чтобы перевести дыхание, и почувствовал, как сильно колотится в груди сердце.
Взглянув вниз, он увидел сплошную тьму. Где-то там, внизу, его уже ждали. Назим продолжал спускаться, перебирая руками, все дальше в глубь земли. Он вошел в ритм и спокойно нащупывал очередную скобу. Зубы его сжимали нож. Прошло несколько минут. Потом скобы внезапно кончились. Назим повис на последней скобе, болтая ногами, затем пнул ногой стену шахты и нашел-таки еще одну скобу. Он запрокинул голову и увидел, что отверстие шахты превратилось в булавочную головку. Внизу не было ничего. Назим зацепился одной рукой за скобу, а другой принялся нащупывать спички в кармане. Когда он вытащил коробок, центр тяжести его сместился, нога скользнула, и ему пришлось схватиться за скобу второй рукой. Назим подтянулся на скобе и выругался сквозь зубы. Он уронил спички. Несколько мгновений он отдыхал и раздумывал, что делать дальше. Наконец он решился. Напружинив ноги, он отпустил скобу и прыгнул в темноту.
Как он и рассчитывал, пролетев три-четыре фута, он приземлился. Лестница лишь немного не доходила до дна шахты. Назим стоял на земле. Здесь шахта изгибалась, превращаясь в широкий горизонтальный туннель. Спички его лежали рядом с местом его приземления, и Назим уже собирался зажечь свечу, как внезапно заметил в темноте две неясные тени. Это были его руки. По мере того как он всматривался в темноту, абсолютный, казалось, мрак становился проницаемым. Призрачное свечение как будто шло от каменных стен. Диаметр туннеля в несколько раз превосходил рост Назима. Стены закруглялись толстыми каменными ребрами в полу. Назим обнаружил, что расстояние между ребрами соответствует длине его шага, и уверенно двинулся вперед, шагая по ребрам. Наверное, Ле Мара тоже соответствовал этим промежуткам.
Чувства его постепенно обострились. Теперь он уже мог видеть ярдов на двадцать вперед. Примерно через минуту он заметил, что туннель слегка поднимается вверх под углом, а вскоре путь ему преградил дощатый заслон. Тот поднимался до самого потолка, но доски казались сухими и ломкими. Назим достал лом, выбил пару досок и проскользнул в образовавшееся отверстие. Он оказался в значительно большей пещере, в которую переходил туннель, словно внезапно расширившись и распахнувшись в открытое пространство. Назим оказался на длинной каменной платформе, казалось, висевшей в воздухе без опоры. В двадцати футах под ним собралось маленькое озерцо черной воды. Это было странно, но еще более странно, чем озерцо, выглядели ряды изогнутых и заостренных обелисков, выступавших из воды и тянувшихся по обеим сторонам пещеры, доходя до потолка; эти камни около тридцати футов высотой напоминали какие-то гигантские зубы.
Впереди, ярдах в тридцати, высился еще один барьер, и Назим осторожно двинулся к нему по каменному языку. Вторая преграда была сделана точь-в-точь так же, как первая, только дерево было не сухим, а как бы влажным, словно в испарине. Он выломал одну из досок, и за ней обнаружилась глиняная стена. На его глазах сыроватая красная поверхность слегка вздулась, а потом заблестела; капля воды просочилась сквозь красную глину. Назим понял, что допустил ошибку. Он подумал о шахте, о местонахождении дома Ле Мара, о направлении, куда вел туннель, и понял, что, двигаясь на юг, в сторону Темзы, он очутился прямо под рекой. Вода за глиняной затычкой, которую он потревожил, была водой Темзы. Редкие капли превратились в тоненькую струйку, побежавшую по прогнившим доскам. Этот путь никуда не вел. Назим повернул не в ту сторону! Он поспешно пошел обратно, через «рот» и вниз, по «глотке» Зверя, к началу своего пути. У него за спиной осталась глиняная стена с трещиной, ручеек, первая дощатая преграда. Назим теперь шел быстрее, чем раньше, дорога была знакомой, и он думал о том, что ждало его впереди.,
