Емельян Пугачев. Книга 2 - Шишков Вячеслав Яковлевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
— Братцы-атаманы! — сказал Лысов. — А пошто мы все пьяны, а батюшка тверезый?
— Батюшка хош и не мене тебя пил, — сказал Пугачёв, — а вот, брось на дорогу шапку, я на всем скаку дно ей вырву.
— А ежели не того… не вырвешь?
— Тогда назови меня никудышным псом!
Лысов, пьяно раскачиваясь в седле, помчался вперед, швырнул в снег шапку — в лунном свете она ярко чернела на голубом сугробе. Пугачёв вынул из-за пояса пистолет, гикнул и, вихрем проносясь мимо шапки, выстрелил в нее. Шапка подпрыгнула и, как черная курица, распустила крылья. Все захохотали. Митька Лысов подцепил пикой шапку — на снегу остались клочья мерлушки — кой-как надел её на лысую голову, по-злому сказал:
— Ну и черт ты, батюшка!.. Не иначе, как с анчуткой неумытым знаешься… Ведь шапка-то дорогая, новая… Пес ты и есть, а не царь!
Отъехавший Пугачёв этих дерзких слов не слыхал. Безбородый, похожий на скопца, Максим Горшков, сверкнув прищуренными глазами, громыхнул Митьке басом:
— Ты дурнинку-то эту брось!
— А то что? — задышливо спросил Митька Лысов и с мстительной ухмылкой уставился в спину удалявшегося Пугачёва.
— А вот что! — крикнул суровый Овчинников. — Ссадим тебя с коня да хороших лещей по шее надаем…
Не слушая его, стиснув зубы, Митька нагнулся, гикнул — и пику наперевес — полным карьером помчался на Пугачёва. Тот, ничего не подозревая, ехал впереди ровным шагом. Чуя недоброе, атаманы ринулись вслед Митьке, заполошно кричали:
— Берегись, батюшка! Берегись, ваше величество!
Но было уже поздно. Налетевший Митька с силой ударил Пугачёва пикой в левую лопатку. Пугачёв держался в седле крепко, как дуб в земле, он только клюнул носом и схватился за шапку, а Митька Лысов от сильного ответного толчка кувырнулся прямо в снег, как сброшенный с воза куль.
Остро отточенная пика легко вспорола толстый меховой чекмень Пугачёва и смаху уперлась в стальную, поверх рубахи кольчугу. Все соскочили с коней: Почиталин, Творогов, Витошнов, Горшков, Яким Давилин, Овчинников.
Все окружили Пугачёва. Пегая кобылка Лысова, переступив всеми четырьмя ногами, повернулась к своему хозяину и с удивлением глядела на него, поверженного в снег, влажными, светящимися глазами, как бы силясь спросить, по какой причине его угораздило в сугроб?
— На сей раз прошибся ты, Лысов, — сказал Пугачёв спокойным, застуженным голосом. — Не добыл кровушки-то моей.
— Здоров ли, батюшка? Цел ли? Не покарябал ли он тебя? — сыпались в его сторону вопросы близких.
— Нетути. Как видите, невредим!
— Вставай, чертяка! — грозно, хором, закричали на Митьку.
Тот повалился Пугачёву в ноги, сквозь шапку без дна мутно блеснул под луной лысый череп.
— Спьяну, спьяну это я, — вопил он. — Прости, надежа-государь, прости, милостивец!.. Ведь мне попритчилось, что я под Оренбургом Матюшку Бородина пикой-то пырнул. — Лысов лил пьяные слезы, но волчьи глаза его были трезвы, жестки.
— Как повелишь поступить с ним, ваше величество? — спросил Яким Давилин…
— Встань, Лысов! — сказал Пугачёв, взглянул на Митьку и брезгливо сплюнул. — Встань, да другой раз не окаянствуй. Не окаянствуй, говорю!
Лысов, кряхтя, поднялся, с нахальцем взглянул в лицо казаков: «Что, мол, много взяли?» — и с быстротой росомахи вскочил в седло. Его кобылка, видя, что все пришло в порядок, удовлетворенно встряхнула хвостом и с игривостью повела глазом на гнедого Пугачёвского жеребца.
Неспешной бежью все тронулись в путь.
— Воля твоя, батюшка! — хмурясь, проговорил Овчинников. — А Лысову надлежало бы всыпать для порядку.
— Нет мне охоты идти на комара с рогатиной, — ответил Пугачёв раздраженно.
Лысов запыхтел, сравнялся с Пугачёвым и, притворно всхлипнув, прогнусил:
— Ты завсегда, ваше величество, кровно обижаешь меня. Вот опять… комаром обозвал.
— Какой там комар, ты вошь! — вскричал атаман Овчинников. — А ну, покажи руки, сними рукавицы! — Снова все остановились. — Давилин с Почиталиным, сдерните-ка с него рукавички-то козловые.
На пальцах Лысова заблестели крупные, в драгоценных каменьях, перстни.
— Откуда взял? — сурово спросил Лысова Пугачёв.
— А уж это мое дело… Не из твоих сундуков, что в подполье у себя держишь.
— То не мои сундуки, а государственные, — повысил Пугачёв голос. — Я вчерась из них три тысячи рублей Шигаеву выдал на жалованье казакам. Ты, супротивник, опять в щеть идешь?
— Не я, а ты, батюшка, в щеть-то идешь, — заикаясь и гнусавя, стал выкрикивать Лысов. — Ты за всяко-просто обиду мне чинишь… Много на мне обид твоих, батюшка! Я то все помню…
— Засохни, гнида! — заорал на него Овчинников и пригрозил нагайкой.
— Сам засохни, хромой черт, бараньи твои глаза! — огрызнулся Митька и, выпустив поводья, стал истерично бить себя кулаками в грудь. — Накипело во мне!.. Дайте мне обиду выкричать! Меня тоже погоди обижать-то!.. Я полковник! Я выборный полковник!.. За меня войско заступится…
— Вот в войсковой канцелярии мы тебя спросим, откудов кольца-то добыл, — поднял голос и молчавший до того Почиталин, но, сразу сконфузясь, покраснел, как девушка.
— Плюю я на твою, щенячья лапа, канцелярию, — не унимался Лысов, в злости то пружинно подпрыгивая на стременах, то снова падая в седло.
— Не плюй в колодец, Митя, — спокойно сказал Овчинников. — А что ты вор, всем ведомо. Ты помещикам живьем пальцы рубишь, чтобы перстеньками поскорее завладеть. Ты всякую поживинку хапаешь да прячешь — в купцы, видно, метишь выйти? Нам-то, брат, все известно. Хоть за пятьсот верст смошенничай — знать будем… Эх, ты, полковник!.. Когда простые людишки грабят, ты их унимать должен, а ты сам путь им указуешь… Полко-о-вник!
— Ладно, поехали! — нетерпеливо крикнул Пугачёв.
Застоявшиеся лошади пошли крупной рысью. Луна заметно помутнела, звезды выцвели. Наступал рассвет. До самой Берды всадники ехали молча.
Всяк думал о своем. Мысли Лысова были хитры, занозисты и мрачны. «Ха, царь! Много таких царей по острогам вшей кормит. А эти каверзники:
«Овчинников — бараньи глаза, да Горшков Макся — скобленое рыло, да Витошнов — старая кила, быдто сговорились: царь да царь… Спасибо Чике-Зарубину, пьяный сболтнул мне про батюшку-т… Сволочь, шапку вдрызг расшиб, а шапка-т генеральская, шелковая подшивка с золотым гербом. А он, сволочь, — бах! Да нешто цари так стрелять могут? Вот сразу и видать, что не царь, а чувырло бородатое. Ха! Где кольца взял… А тебе какая забота?
