Шелихов. Русская Америка - Федоров Юрий Иванович (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Мужики, сморённые дневными трудами, засыпали у догоравших огней. Но не раз и не два поднимался от костра дремавший вполглаза Демид, подходил к Пуртову, прислушивался. Что-то не нравилось ему. И только к предрассветному часу, когда небо обсыпалось особенно яркими звёздами, подойдя к Егору, он с удовлетворением услышал, что тот задышал ровно, глубоко, спокойно. Ни стона, ни хрипа не выходило из груди. Дыхание лилось свободно и широко, облегчая изнемогшее в болезни тело.
— Ну, вот и добре, — сказал Демид, поправил сбившиеся шкуры и, отойдя к костру, лёг и только тогда уснул.
Пуртов услышал крик чаек и открыл глаза. Небо высветлилось и поднялось ввысь, море накатывало волну на берег с едва различимым шелестом, как это бывает в безветренный погожий день. Чайки кричали над головой, выговаривая недовольное:
— Ра-ра-р-р-р...
Егор почувствовал: сознание отчётливо и обострённо воспринимает и краски, и звуки. Это было как в морозную, ясную пору, когда, выйдя из тёмной избы, вдруг поразишься обилию света, яркости, искристости распахнувшегося перед тобой дня и услышишь режущий скрип полозьев саней, где-то далеко поднимающихся в гору...
Лагерь спал.
Тело было ловко и легко. Болезнь ушла так же, как и налетела, враз. Егор глубоко вдохнул ветерку, чувствуя гортанью, как он вливается в него свежей струёй, ступил и раз и другой по берегу, с радостью ощущая упругость и надёжность мышц, как это случается при выздоровлении от жестокой немочи. Глянул на море и увидел судно. На мачте корабля полоскался британский флаг. Пуртов мгновение помедлил, разглядывая судно, шагнул к спящему Демиду, тронул за плечо.
— Ожил? — подняв голову, спросил Демид.
— Ожил, — ответил Егор. — Да ты меня чуть вовсе не закопал в песок. — Засмеялся.
— То-то что песок. — Демид поднялся от погасшего костра. — Песок-то тебя и поднял.
Ничего на это не отвечая, Егор кивнул в сторону моря:
— Глянь. Англичанин.
Демид вгляделся, сказал удивлённо:
— Хе, я под утро уснул. Знать, только подошёл. Сейчас будет шлюпка.
Британцев знали и Пуртов и Куликалов, встречались в Петропавловске и даже торг с ними вели. И всё же Демид сказал:
— Остеречься надо. А вдруг пираты?
Задержав взгляд на судне, посчитал пушки по борту.
— Да нас громада, — кивнул Егор на лагерь, — вон, кто посмеет? Вовсе глупым надо быть.
— Ну, гляди. А по мне, лагерь поднять надо и людей предупредить.
— Ладно, — согласился Егор.
Опасения Демида оказались напрасными.
Шлюпка и вправду вскоре пришла. Британские моряки, здоровые большерукие парни, навалившись по команде на вёсла, вымахнули её до половины корпуса на песок. Офицер соскочил на берег, не замочив ног. Был он немолод, с тёмным от загара лицом; судно пришло из южных широт, и солнцем офицера пропалило, видать, до костей. По-русски говорил сносно. Бывал в Петропавловске да сказал, что и в Архангельск с купцами не раз заходил. Расспросив, кто такие и откуда, сказал, что капитан королевского флота Джордж Ванкувер приглашает русских мореходов на судно.
— Спасибо, — ответил Егор. — Мы вот с Демидом, — кивнул на Куликалова, — сходим к вам. У меня дело есть к вашему капитану.
Он порылся в кармане и достал тяжёлую золотую цепь с брелоками, что выменял у индейцев. Протянул англичанину, назвавшемуся офицером флота Пэджетом. Тот с интересом взял цепь. Сказал:
— Что это?
Егор рассказал, как заполучил вещицу.
Пэджет выслушал и с большим вниманием оглядел и цепь, и брелоки. Воскликнул:
— Следы шрифта! Смотрите, несомненно, латинское «S» и «F»! — Вскинул упрямый британский подбородок. — Вы совершили благородный поступок, господин Пуртов. Я убеждён — это печальная память о британском мореходе. Брелоки наверняка английской работы.
— Я хочу передать их вам, — сказал Егор.
— Нет, нет, — возразил офицер и даже ладонь поднял, отстраняясь, — для меня это большая честь, но я прошу передать вещицу в руки капитану. — Он протянул цепь Пуртову.
Британские моряки навалились на вёсла, и за бортом заговорило море. Шлюпка была как игрушка мала, но шла ходко, легко, летя по глади залива, словно оброненное чайкой перо.
Пэджет, сидя на руле, увидел, как внимательно приглядывается к шлюпке Пуртов.
— Прекрасная шлюпка, — сказал офицер не без заносчивости, — сделана по чертежам нашего капитана. Вам говорит что-нибудь имя Джордж Ванкувер?
Пуртов пожал плечами.
— Наш капитан знаменитый мореплаватель, сподвижник великого Кука, — сказал офицер, — трудно назвать широту, где бы не побывало судно под его флагом.
Офицер не успел договорить, как резкий шквал ударил о борт шлюпки. Пэджет мгновенно переложил руль, и шлюпка ровно стала на киль. Было даже удивительно, как быстро он среагировал на внезапный удар ветра. «Да, — подумал Егор, — моряки они отменные, что говорить». Улыбнулся офицеру.
К судну Пэджет подвёл шлюпку и вовсе лихо. Резко положил руль вправо, вывел шлюпку за ветер и, вновь переложив руль, вплотную подвёл к борту.
Сверху сбросили штормтрап.
Офицер задорно посмотрел на русских. Извечное морское щегольство проглянуло в нём. Но Пуртов с Куликаловым тоже не сплоховали. Егор взлетел по штормтрапу, едва касаясь плясавших под ногами перекладин. И Демида как ветром забросило на высокий борт. Пэджет поджал губы, но глаза выдавали удовлетворение.
Русских провели в каюту капитана.
На подходе к судну, ступив на палубу, и сейчас, поднимаясь в каюту капитана, Егор отметил: на корабле всё, от киля и до клотика, сработано с великим тщанием и заботой.
В просторной каюте капитана пылал камин. От камина навстречу русским поднялся крепко сложенный человек. Пэджет выступил вперёд и что-то сказал на своём языке. Егор разобрал только фамилии: Пуртофф и Куликалофф. Фамилию Демида офицер произнёс с трудом. Повернулся к русским и, поведя рукой, представил капитана:
— Сэр Джордж Ванкувер!
Капитан усадил гостей и повёл разговор так, словно бы он расстался с ними вчера вечером. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Джордж Ванкувер мореходов считал единой семьёй, на жизнь и на смерть повенчанных с морем. Неким братством — о чём говорил с убеждённостью.
Переводил Пэджет.
Капитан хорошо знал об открытиях русских мореходов и с уверенностью назвал Беринга, Дежнева, Креницына, Левашова.
— Это мужественные люди, — сказал он, — человечество будет вечно помнить их имена.
Узнав, что Пуртов и Куликалов обследовали устье и нижнее течение Медной реки, он попросил поподробнее рассказать об этом. Развернул на столе лист пергамента. Егор взял перо.
— О-о-о... — удивлённо протянул капитан, брови его взлетели вверх. — Русский мореход к тому же и изрядный картограф!
И забросал Егора вопросами о фарватере реки, о возможностях пройти вверх по течению судну с большой осадкой, как их «Дискавери».
Разгорячился, отбросив букли парика, взял перо и решительными линиями набросал очертания Американского материка на север от Медной реки. Это были уже российские земли, и Пуртов, подняв перо, на чертеже, набрасываемом Джорджем Ванкувером, у пределов российских владений начертал крест, сказал:
— Отсюда на север — земли, принадлежащие Российской державе.
Капитан глянул на него и положил перо. Пэджет заторопился, переводя его слова:
— Капитан хотел знать, чем богаты сии земли. Григорий Шелихов, чья книга о путешествии к берегам Америки недавно переведена и издана в Англии, пишет о несметных их сокровищах.
Пуртов улыбнулся.
— Мы пока мало знаем о наших землях.
И ни о железе, ни о меди и угле не сказал ни слова. Промолчал.
— А как далеко русские земли в глубину материка? — спросил капитан.
— Мы обозначили пределы, — ответил Егор.
Пэджет помолчал, в глазах у него промелькнуло некоторое неудовольствие, но тут же и растаяло. Он явно симпатизировал Пуртову. С улыбкой он сказал:
