Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович (книга бесплатный формат TXT) 📗

Лекарь попытался найти потайные полости в фигурках святой Терезы, в медведе, на котором сидела Урсула, в подставках. Однако нигде не удалось обнаружить даже намека на замазанную краской щель или вставленную деревянную пробку. Неужели сами статуэтки служат неким шифром, несут в себе скрытый от непосвященных смысл? Вполне вероятно, что, отправляя отцу Паоло статуэтки именно этих святых, подчиненный ему иезуит передавал тем самым определенное сообщение, понятное только тем, кто владел ключом к заранее обусловленным символам. С таким же успехом, ничем не рискуя, пан Марцин мог доверить своему посланцу фигурки, например, кого-то из двенадцати апостолов; пантеон католических святых велик, выбирай на любой вкус, а фантазия отцов иезуитов изощренно развита. Расшифровать такую «переписку» невозможно, если только адресат или отправитель не посвятят тебя в свои тайны. Но они и не подумают!

Зато пан Гонсерек день и ночь думал, как оправдаться перед иезуитским начальством. Он знал, сколь сурово и неотвратимо оно карает отступников и наказывает своих нерадивых слуг. Марцину мало униженно припасть к стопам генерала ордена и молить о прощении за промах — он должен как-то оправдаться, доказать, что на нем нет вины. Могут ли выполнить такую непростую задачу раскрашенные деревянные фигурки? Много ли они откроют отцу Паоло из того, о чем страстно желает поведать провинившийся Гонсерек? Нет, они немы: дерево, оно и есть дерево. Обязательно должно быть письмо! Но где оно?

И пан Казимир вновь начал методично изучать фигурки, придирчиво разглядывая их со всех сторон и прикидывая, куда бы он сам запрятал послание. Не исключено, что святые Тереза и Урсула изготовлены по специальному заказу, тогда в них непременно отыщутся тайники. Где их могли устроить?

Фрол тихонько сидел в углу и с любопытством наблюдал, как лекарь возится с деревянными статуэтками, чутко ощупывая их пальцами, простукивая, чуть ли не обнюхивая.

— Медведя брось, — наконец не выдержал он. — Терезу смотри! Может, попробуем вместе?

— Что ты имеешь в виду? — поднял голову Казимир.

— Видал я игрушки, которые надеваются друг на друга, да так плотно, что и щели не отыскать, — объяснил Окулов. — Давай я возьмусь за голову, а ты — за подставку. И потянем. Вдруг откроется?

Не дожидаясь согласия, он встал, подошел к столу и цепко ухватился за фигурку святой Терезы: — Тяни!

Чарновский взялся за основание статуэтки, но она выскользнула из его пальцев, когда казак сильно рванул. Попробовал еще; теперь Казимир намертво впился ногтями в край основания, а Фрол стал тянуть, слегка выкручивая фигурку, словно свинчивая ее с резьбы, И тут дерево тонко хрустнуло, заскрипело и нехотя поддалось их усилиям: подставка начала отделяться! Через несколько секунд в руках лекаря остался низкий широкий конус, а Окулов держал фигурку с полостью внутри.

— Ну вот, — довольно рассмеялся он. — Хитро сработано! Смотри, край одежды закрывает подставку. Когда вставили и стукнули молотком, не осталось зазоров и щелей. Если бы я про игрушки не вспомнил, век не догадаться.

Лекарь выхватил из его рук верхнюю часть статуэтки, перевернул ее и заглянул в полую часть. Есть! Значит, он был на правильном пути: Гонсерек отправил письмо отцу Паоло! Вот она, туго скатанная трубочка, перевязанная тонким шелковым шнурком. Еще мгновение — и он развернул послание. Оно было написано шифром — в строках перемежались арабские и римские цифры, непонятные буквы, черточки, кружочки и даже геометрические фигуры: квадраты, треугольники, ромбы. Конечно, верхом наивности было надеяться, что пан Марцин отправит генералу ордена иезуитов послание, смысл которого может стать доступным любому грамотному человеку. Но такой замысловатый шифр Казимир видел впервые. Лист заполняли три аккуратных вертикальных столбца по восемнадцать строк в каждом. С налету этот орешек не разгрызть — зубы обломаешь, и мозги свернешь набекрень.

— Кажется, тебе не придется увидеть древний Рим, — обернулся лекарь к Окулову.

— Мы не едем к латинянам?

— Да нет, ехать придется, но только мне одному, — вздохнул Чарновский. — А тебе скакать в Москву! Повезешь копию письма Гонсерека. Там найдут способ прочесть эту тарабарщину..

— Как же ты один?

— Справлюсь! Лучше подумай, как добираться: через Белую Русь или через Украину?

— На Смоленск дорога уже знакома, — усмехнулся казак. — Аккурат следом за стрельцом и поспею.

Казимир благодарно пожал ему руку и достал лист бумаги: пан Марцин прав, время не ждет! Надо скопировать его письмо и отправить Фрола в дорогу еще до захода солнца…

За юго-западной границей Речи Посполитой бушевала тридцатилетняя война — последняя крупная религиозная война в Европе, которая еще до своего окончания [34] из непримиримого конфликта между протестантами и католиками переросла, в запутанную, полную коварства, крови, лживых обещаний и неприкрытой ненависти борьбу династий.

С одной стороны стояли австрийские католики Габсбурги, с другой тянули к себе французские католики Бурбоны, а с третьей стороны в это дело влезли представители шведской протестантской монархии. Все армии и отдельные отряды, больше похожие на шайки озверелых разбойников с большой дороги, желали есть, пить, получать свежих лошадей, новое оружие и порох, развлекаться с женщинами и грабить захваченные города. В результате жестоких боев Германия и многие области прилегающих к ней стран оказались опустошенными и разоренными дотла — города и деревни разрушены и разграблены, население истреблено или угнано завоевателями.

В этих условиях ехать в Рим одному было бы сущим безумием, поэтому Франциск и путешествовал с эскортом до зубов вооруженной охраны. Поразмыслив, Казимир решил нанять слугу, а то и двух слуг, и приобрести заводных лошадей. Кто знает, найдутся ли лошади в разоренных войной землях?

Фрол давно уже скакал к Москве, и Чарновский не знал, доведется ли им встретиться вновь. Когда придет время, он найдет способ подать о себе весть и попросить прислать помощника. Хорошо, если им опять станет Фрол, к которому он уже так привык, и хорошо бы это время поскорее наступило. А сейчас надо думать, как добраться до Рима.

На одном из постоялых дворов внимание лекаря привлекли двое бедно одетых людей: они скромно сидели в углу корчмы за скудным ужином, состоявшим из куска хлеба, луковицы, кружки с водой и одной миски жидкой похлебки на двоих. Медальоны с изображением девы Марии на шляпах бедняков свидетельствовали, что это паломники, отправляющиеся к святым местам. Один из мужчин был средних лет, поджарый, загорелый, с длинными черными усами. Что-то в его облике напомнило Чарновскому уехавшего Фрола. Второй выглядел моложе, его темно-русые волосы падали на лоб, мешая рассмотреть черты лица, обезображенного широким шрамом на щеке. Он был широкоплеч, кряжист и, судя по всему, отличался большой физической силой.

Лекарь подсел к ним, угостил вином и кулебякой. Изголодавшиеся паломники ели жадно и охотно отвечали на вопросы. По странному стечению обстоятельств оказалось, что черноусого зовут Матей, а второй, Игнац, был его сводным братом. Оба попали в войска коронного гетмана, участвовали в сражениях и среди ужасов войны поклялись, что, если им доведется по милости Господа остаться в живых, они совершат паломничество в Рим. Конечно, им хотелось бы добраться до Иерусалима, но это неосуществимая мечта: в карманах ни гроша, а святые земли под властью мусульман.

Казимир предложил им поступить к нему в услужение: обещал сводным братьям кормить их, купить новую одежду, а также дать коней и помочь быстро доехать до вечного города. За это они должны прислуживать ему в дороге и охранять от разбойников. В Риме они могут считать себя свободными. Паломники немного посовещались и согласились — ехать верхом и быть сытыми значительно лучше, чем шагать пешком натощак. А разбойники их не пугали. В любом случае братья не нарушали данного ими обета, поскольку не клялись дойти до Рима пешком.